Английский поэт Джордж Гордон Байрон (1788-1824) в 1798 году стал 6-м бароном Байроном и с тех пор именовался как Лорд Байрон. В 1822 году после смерти своей тёщи леди Милбэнк (Джудит Ноэль) ему было высочайше позволено писать фамилию Нэль перед своим титулом — таково было условие леди Милбэнк, завещавшей Байрону своё имущество. С тех пор он иногда подписывался Ноэль-Байрон, но все четыре своих имени он никогда одновременно не использовал.
В 1801 году Лорд Байрон поступил в Харроу, а по окончании этой школы перебрался в Кембридж.
Элизабет Лэм (урождённая Милбэнк; 1751 – 1818) — жена Пенистона Лэма (1745-1828), 1-го виконта Мельбурн, виконтесса Мельбурн.
Я предлагаю вашему вниманию подборку фрагментов из писем и дневников Лорда Байрона, которая сможет немного прояснить взгляды Лорда Байрона и осветить некоторые стороны его жизни, но это ни в коей мере не является попыткой биографии Лорда Байрона.
4 августа 1805 года Байрон написал своему школьному товарищу Чарлзу О. Гордону (?-1829) о недавнем матче в крикет:
"Мы сыграли с Итоном и проиграли самым позорным образом; некоторым утешением мне служит то, что я набрал 11 очков при первой подаче и 7 — при второй, а это больше, чем у всех других в нашей команде, кроме Брокмена и Ипсвича. После матча все мы пообедали вместе, весьма дружелюбно, не сказав друг другу ни одного резкого слова".
На этом дружеское общение с недавними соперниками не закончилось:
"Конечно, почти все мы были сильно навеселе и все отправились в театр Хэймаркет, где затеяли скандал, как обычно бывает всюду, где собирается столько питомцев Харроу и Итона. Нас ехало семеро в одном кебе, 4 из Итона и 3 из Харроу, и все мы разместились в одной ложе, отчего поднялся такой шум, что никто из соседей не мог расслышать со сцены ни слова; это не могло им особенно понравиться, они начали с нами ссору, и дело дошло почти до генерального сражения. Один Бог знает, как я попал домой после спектакля. Я едва это помню; моя голова была так отуманена жарой, дракой и выпитым вином, что я не мог наутро вспомнить, как добрался до постели".
Таковы были школярские будни будущего поэта.
Но вот Байрон перебрался в Кембридж, однако образ его жизни и развлечений мало изменился. По этой причине Байрон страдал от хронического безденежья и многочисленных долгов.
Пришлось Байрону на время укрыться в Саутвелле, небольшом городке с населением в то время чуть более двух тысяч человек.
2 апреля 1807 года Байрон пишет поверенному своей семьи адвокату Джону Хэнсону:
"Вы пишете о прелестях Саутвелла, места, которое мне отвратительно.Я живу здесь только потому, что не могу больше нигде появиться,— я прожился дочиста. Вино и женщины совсем доконали вашего покорного слугу, денег ни гроша, всё кончено, и я обречён прозябать (нельзя же назвать это жизнью) в этом Кратере Скуки до моего совершеннолетия. Показаться в Кембридже невозможно, у меня нет денег даже на тамошние расходы".
Но и в таком отчаянном положении Байрон находит положительные моменты и продолжает:
"Вы удивитесь, если я скажу, что очень похудел, но это так; похудел до того, что мне здесь пророчат скорый конец. С января я потерял в весе 18 ф[унтов]; это было установлено в прошлую среду, на пари с одним знакомым. Впрочем, не тревожьтесь: я всячески этого добивался усиленными упражнениями и диетой, потому что чересчур располнел. Упражнения я буду продолжать, так как здесь больше нечем развлечься; я надеваю семь жилетов и пальто, и в таком одеянии бегаю и играю в крикет, пока не обессиливаю от обильной испарины. Ежедневно принимаю горячую ванну; съедаю за сутки всего четверть фунта мяса, не ужинаю и не завтракаю, ем только раз в день, не пью пива, а вина — лишь очень немного и иногда принимаю слабительное. В результате мои рёбра готовы вылезти, а одежду пришлось убавить почти на пол-ярда".
Роберт Чарлз Даллас (1754—1824) ко времени выхода в свет первого сборника стихотворений Байрона “Hours of Idleness” был уже весьма известным писателем и приходился Джорджу Гордону довольно дальним родственником. Когда Далласу в руки попала упомянутая выше книга, он одним из первых сумел разглядеть в авторе стихов незаурядный талант и послал Лорду Байрону письмо с похвалами и пожеланием дальнейших успехов. Даллас также верно предположил, что Байрон ещё является студентом.
21 января 1808 года Байрон отправил Далласу ответное письмо, в котором подтверждает догадку писателя, но нам интересны два другие фрагмента из этого письма:
"В умах питомцев Кембриджа та же стоячая вода, что в реке Кэм, а стремления ограничены церковью, но только не Христовой, а ближайшим вакантным приходом".
Злой отзыв, но справедливый.
Затем Байрон переходит к критическому обзору своей образованности:
"Что касается моего чтения, я могу сказать, не преувеличивая, что в области истории я начитан изрядно; мало найдется народов, с чьей историей я не был бы сколько-нибудь знаком, от Геродота до Гиббона. Классиков я знаю настолько, насколько их знает большинство школяров после тринадцати лет учения; о законах страны — достаточно, чтобы не “преступить” их, как выражаются браконьеры. Я изучал и “Дух Законов” [Монтескьё] и международное право, но, видя, как последнее непрестанно нарушается, я потерял интерес к столь бесполезным познаниям. Из географии я знаю больше по карте, чем хотел бы пройти пешком; из математики — достаточно, чтобы вызвать головную боль, но не прояснить мысли; из философии, астрономии, метафизики — больше, чем способен понять; а здравого смысла мне преподали так мало, что я намерен завещать Байроновскую премию каждой из наших Almae Mater за первое открытие в этой области..."
Весной 1809 года Лорду Байрону предстояло занять своё место в Палате Лордов. Несмотря на видимое безразличие к политике, он в письме к своему поверенному Джону Хэнсону от 15 января 1809 года довольно трезво оценивает возможные варианты своей общественной деятельности, а также расстановку сил в Парламенте:
"Я займу своё место в Палате как только позволят обстоятельства. Я ещё не решил, к кому примкнуть в политике, и не намерен необдуманно связывать себя заявлениями или обещать поддержку тому или иному лицу или делу; я не хочу очертя голову кидаться в оппозицию, но буду всячески избегать сближения с министерством. Не могу сказать, чтобы я
вполне сочувствовал той или другой партии: в одной остались бывшие подручные Питта. унаследовавшие все его неудачи, но не его талант; это может объяснить их провал, но не уменьшает общественного презрения к ним. В другой мы видим пёстрые обломки растаявшего меньшинства; мистера Уиндэма, двукратного перебежчика, и милорда Гренвилла, у
которого, пожалуй, больше ума, чем он может с пользой употребить;между ними — Сидмаут, которым оба играют, как воланом, и сэр Ф. Бердетт, общий футбольный мяч, который все поддают ногой и никто не признает своим.
Я останусь в стороне, буду говорить, что думаю, но не часто и не сразу. Если удастся, надеюсь сохранить независимость, но если вступлю в какую-либо партию, то постараюсь быть там не из последних. Что до патриотизма, то слово это считают устарелым, но, пожалуй, напрасно; у нас все патриоты, так как знают, что с Конституцией связано самое их существование; и всё же каждый считает, что может изменить её к лучшему и управлять народом, которым и в самом деле легко управлять, но который требует одной привилегии — права ворчать".
Уильям Питт Младший (1759-1806) — премьер-министр Великобритании 1783-1801 и 1804-1806.
Уильям Уинд(х)эм (1750-1810) — английский политик; в кабинете Гренвилла занимал пост государственного секретаря по делам войны и колоний; получил прозвище “флюгер”.
Уильям Уиндэм Гренвилл (1759-1834) — 1-й барон Гренвилл 1791; известный английский политик; премьер-министр Великобритании 1806-1807.
Генри Аддингтон, 1-й виконт Сидмаут (Sidmouth, 1757-1844) — видный английский политик; премьер-министр Великобритании 1801-1804.
Френсис Бердетт (Burdett, 1770-1844) - 5-й баронет Бёрдетт; английский политик.
Оглядевшись в Палате Лордов, Байрон решил совершить большое путешествие по Европе в компании своего друга по Кембриджу Джона Хобхауса.
7 июля 1809 года они прибыли в Лиссабон на пакетботе “Princess Elizabeth”, откуда Байрон написал своему бывшему преподавателю Фрэнку Ходжсону уже 16 июля:
"Мне здесь очень нравится — я люблю апельсины и беседую с монахами на плохой латыни, которую они понимают, потому что сами говорят так же — появляюсь в обществе (имея при себе пистолеты), одним махом переплываю Тахо, езжу на осле или на муле, ругаюсь по-португальски, получил расстройство желудка и искусан москитами. Ну что же из того?
Коли путешествуешь ради удовольствия, нечего ждать удобств.
Когда португальцы проявляют упрямство, я говорю “Carracho” (“Чёрт побери”) — ругательство самых знатных людей, отлично заменяющее наше “проклятие” — а когда я сердит на соседа, я говорю, что он “ambra di merdo” (“воняет дерьмом”). Благодаря этим двум фразам и третьей “Avra bouro”, что означает “достаньте осла”, меня повсеместно считают за знатную особу и знатока языков. Веселая жизнь у путешественников! Была бы только пища и одежда. Говоря вполне серьёзно, всюду лучше чем в Англии, и пока я нахожу мои странствия бесконечно забавными".
Фрэнсис Ходжсон(1781—1852) — английский поэт, переводчик и преподаватель; его знакомство с Байроном началось в 1807 г. в Кембридже, где он преподавал.
Джон Кэм Хобхаус (1786-1869) - 1-й барон Бротон де Джиффорд 1851; учился в Кембридже вместе с Байроном; английский политик.
4 августа Байрон с Хобхаусом добрались до Гибралтара, откуда Байрон 11 августа послал матери письмо с кратким обзором своих впечатлений от увиденного и пережитого:
"Севилья — прекрасный город; улицы там узки, но чисты. Мы остановились в доме двух незамужних испанок, у которых в Севилье целых шесть домов и которые показали мне любопытные образчики испанских нравов. Это женщины с характером; старшая очень величественна, младшая — хорошенькая, но фигурой уступает донне Хозефе. Я был немало
изумлён свободой здешних нравов, и дальнейшие наблюдения убедили меня, что для испанских дам менее всего характерна сдержанность; как правило, они очень красивы, у них большие чёрные глаза и роскошные формы. Старшая удостоила вашего недостойного сына особым вниманием, на прощание очень нежно его поцеловала (я пробыл там всего три дня), срезала прядь его волос и преподнесла свою, длиной около трёх футов, которую я вам посылаю с просьбой сохранить до моего возвращения.
Последние её слова были:
“Adios, tu hermoso! me gusto mucho!” — “Прощай, красавчик, ты очень мне нравишься”.
Она предложила мне ночевать в её комнате, но моя добродетель была вынуждена это отклонить; она посмеялась, сказала, что у меня, вероятно, осталась в Англии amante (возлюбленная), и сообщила, что выходит замуж за офицера испанской армии".
К теме нравов испанских женщин в этом письме Байрон обращается ещё один раз:
"Должен заметить, что любовные интриги составляют здесь главное занятие в жизни; выйдя замуж, женщина отбрасывает всякое стеснение, но до брака они, видимо, достаточно целомудренны. Если вы здесь делаете предложение, за которое в Англии самая кроткая девица даёт пощечину, испанка благодарит вас за оказанную честь и отвечает:
“Подождите моего замужества, и я с превеликим удовольствием”.
Говорю вам истинную правду".
Из Гибралтара Байрон отправился на Мальту, куда прибыл 31 августа. На этом острове у Байрона был бурный роман с миссис Констанс Спенсер Смит (1785-1829), женой английского дипломата Джона Спенсера Смита (1769-1845). Байрон посвятил этой даме под псевдонимом “Флоренс” несколько стихотворений и пару строф во второй песне “Чайльд Гарольда”.
В письме к матери от 15 сентября он довольно сухо упомянул о своей новой возлюбленной, сославшись на книгу о приключениях миссис Спенсер Смит, недавно написанную маркизом де Сальво:
"...с самого начала её жизнь была настолько обильна замечательными происшествиями, что в романе они показались бы невероятными. Она родилась в Константинополе, где её отец, барон Герберт, был австрийским послом; несчастливо вышла замуж, но никогда не подвергалась сомнениям; возбудила месть Буонапарта, участвуя в каком-то заговоре; несколько раз рисковала жизнью; и ей ещё нет двадцати пяти лет.
Она направлялась в Англию, чтобы присоединиться к своему мужу, будучи (из-за приближения французов) вынуждена покинуть Триест, где она была с визитом у своей матери, и вскоре после того, как я прибыл, отбыла на военном корабле. У меня тут больше почти никого не было, с кем бы поговорить, я нашел её очень красивой, очень опытной и чрезвычайно эксцентричной. Буонапарте даже сейчас так разгневан на неё, что её жизнь будет в опасности, если она попадет в плен во второй раз".
Маркиз Виченцо Сальво ди Пьетраганжили (1787-1860) — итальянский дипломат, издавший в 1808 году книгу под названием “Travels in the year 1806 from Italy to England: through the Tyrol, Styria, Bohemia, Gallicia, Poland and Livonia: containing the particulars of the liberation of Mrs. Spencer Smith from the hands of the French police”.
Барон Петер Филипп фон Герберт-Раткеаль (1735-1802) - австрийский дипломат, отец миссис Спенсер Смит.
(Продолжение следует)
© Виталий Киселев (Старый Ворчун), 2022
abhoc@abhoc.com
