Изменившие вере предков. Часть III: Александр Артемьевич Возницын (окончание)


Ворчалка № 964 от 30.04.2021 г.




Однако в Тайной Канцелярии экспедиторы А.И. Ушакова произвели сильное впечатление на подследственных, и дело пошло веселее.
Ещё до применения серьёзных пыток Возницын 22 марта 1738 года
"винился и показал, что жидовский закон содержал и обрезание принять пожелал... по наставлению означенного жида Бороха, чего де ради, по согласии с ним, Борохом, для обрезания и к лучшему познанию жидовскаго закона поехал... из Москвы в Польшу и жил в Дубровне в доме сына оного Бороха жида ж Майора, в который дом оный Борох привёл жидов трёх человек, а имен не упомнит, и по многому от оных жидов увещанию и наставлению он... принял себе обрезание, а обрезывал де его из вышеобъявленных приведённых Борохом жидов один, а при том де при всём был оный Борох и сын его Майор... После обрезания означенные жиды с оным Борохом и с сыном его по жидовскому обряду обедали, а он де... от обрезания изнемог и лежал на постели, а жидовские де шабосы и богохульныя, противныя о Христе Иисусе Боге нашем слова, о которых на него... люди его показали... он, Возницын, произносил без всякого умысла, простотою своею, по наставлению к тому от приведённых Борохом для обрезания его, Возницына, трёх человек жидов".


Когда Возницына подняли на дыбу, то его показания не слишком сильно пополнили багаж дознавателей. Он
"говорил то ж, как выше сего в повинной объявил, а сперва де в ответах своих вины своей он, Возницын, не принёс, думая, что обрезания его никто не может дознаться и опасался себе великия казни, а ныне де о вышеписанном о всём чистую повинную свою приносит он, очищая душу свою, и впредь жидовскаго закона и обрядов их содержать не будет".


После снятия с дыбы Возницын попытался несколько приуменьшить свою вину и говорил, что
"помянутый Борох в доме сына своего привел жидов трёх человек, из которых де один его и обрезал, и о говорении ему, Возницыну, тремя человеки жидами о том, что новому закону, преданному от Распятаго, верить не надобно, тако ж будто бы помянутыя важныя богохульныя слова произносил он, Возницын, без всякаго умысла, простотою своею, что по наставлению де к тому от оных жидов не признавал он, Возницын, Христа Господа Истиннаго Бога быти, показал он, Возницын, испужався в торопях своих и то де оный Возницын показал явную неправду и учинил в том умышленное запирательство, хотя отбыть за то смертной казни".


На следующий день, 23 марта, экспедиторы Тайной канцелярии взялись за Боруха Лейбова, показания которого дополнили картину некоторыми любопытными подробностями.
Борух Лейбов
"показал, что де приводя онаго Возницына из православия в свой жидовский закон, советовал с ним в бытность и в Москве о жидовском законе и читали обще Библию, - Возницын Российскую, а Борох Еврейскую... По тому увещанию и наставлению жида Бороха, оный Возницын из Москвы и поехал... в Польшу... В том же расспросе объявил он, Борох, что оный Возницын о содержании обрезания своего в светлице сына его, Борохова, согнув руки свои, присягал, и он де, Борох, видя такую Возницына присягу, призвал в дом сына своего имющегося в Дубровне жида файвиста... и оный де Возницын тому файвисту дал денег 10 рублей и просил его, дабы по жидовскому закону его обрезал, при которой де его просьбе и он, Борох, тому жиду файвисту говорил, чтоб он того Возницына обрезал и ничего в том не опасался, а он де, Борох, учинить то позволяет... Потом, по увечании его, Бороха, жид же файвист его, Возницына, обрезал и по обрезании обедали приготовленное на данныя от Возницына деньги. А в Москве в Синодальной Канцелярии о выщеописанном о всём он не объявил и вины своей в том не принёс, хотя обрезание онаго Возницына скрыть".


О допросах Шмерля, зятя Боруха Лейбова, мне ничего не известно.
Помимо трёх арестованных следователь допросили домовых людей и слуг Возницына, но ничего интересного не узнали.
Тогда следователи расширили круг допрашиваемых и опросили владельцев трактиров и постоялых дворов, в которых бывали или останавливались обвиняемые во время своих поездок; опросили даже кучеров, которые могли контактировать с Возницыным и Борухом Лейбовым. Однако новых материалов, уличающих Возницына и Боруха Лейбова, добыть не удалось.
В основе обвинения остались только показания, полученные от Возницына и Боруха Лейбова.

20 апреля 1738 года следственное дело Возницына, Боруха Лейбова и Шмерля было отослано в Сенат, который передал это дело в Юстиц-Коллегию.
Юстиц-Коллегия 2 мая 1738 года донесла в Сенат своё мнение относительно полученного дела, в котором говорилось, что
"по силе уложения к изысканию сущей правды надлежит накрепко розыскивать, а не произведши указных розысков, никакой де сентенции та Коллегия подписать не может".


Судя по всему, Анне Иоанновне не понравилось подобное рвение Юстиц-Коллегии, и 10 мая А.И. Ушаков объявил в Сенате, что
"Императорское Величество всемилостивейше изволили разсуждать, что хотя он, Борох, и подлежит розыску, но чтоб из переменных речей, что-либо может последовать от нестерпимости жестоких розысков, не произошло в том Возницыне деле дальняго продолжения и чтоб учинить о нём решение, чему он за оное его, Возницына, превращение по правам достоин, не розыскивая им, Борохом".


Сенаторам ничего не оставалось делать, как отправить 16 мая в Юстиц-Коллегию указ об арестантах,
"не расспрашивая и не розыскивая ими, чему они по правам достойны, подписать сентенции и для опробации подать в Сенат".


Юстиц-Коллегия подчинилась этому незаконному требованию и 28 мая передала в Сенат такую сентенцию:
"Означенный Возницын подлежит смертной казни - сожжён быть... Означенный жид Борох Лейбов достоин же смертной казни - сожжён быть".
Еврей Шмерль, зять Боруха Лейбова, был признан в этом деле невиновным.

Сенаторы проявили невиданную прыть и того же 28 мая 1738 года выдали сенатское определение:
"Сенат согласуется со мнением Юстиц-Коллегии, что за показанныя их, Бороха Лейбова и Возницына, важныя вины по силе вышеобъявленных точных уложенных пунктов надлежит всемерно казнить жестокою смертию, сжечь, и о том у Вашего Императорскаго Величества Сенат Всеподданнейше просит Всемилостивейшаго Указа".
Сенатский указ подписали: князь Иван Трубецкой, Андрей Ушаков, князь Пётр Шафиров, князь М. Голлицын, Василий Новосильцев, князь В. Юсупов; обер-секретарь Павел Севергин.

Князь Иван Юрьевич Трубецкой (1667-1750) — генерал-фельдмаршал 1728; сенатор 1730.
Князь Пётр Павлович Шафиров (1669-1739) — дипломат; сенатор 1722.
Князь Борис Григорьевич Юсупов (1695-1759) — сенатор 1736; Московский губернатор 1740-1741; петербургский генерал-губернатор 1748-1749.
Князь Михаил Михайлович Голицын (1684-1764) — дипломат; сенатор 1728 и пр.
Василий Яковлевич Новосильцев (1680-1743) — сенатор 1726.
Павел Севергин (?) - обер-секретарь Сената.

Мы не знаем, по каким причинам Анна Иоанновна больше месяца оттягивала вынесение окончательного решения по этому делу, но только 3 июля 1738 года Императрица подписала следующую резолюцию:
"Понеже оные Возницын в богохулении на Христа Спасителя Нашего и в отвержении истиннаго Христианскаго закона и в принятии жидовской веры, и жид Борох Лейбов в превращении его чрез прелестныя свои увещания в жидовство, сами повинились и для того ими розыскивать больше не в чем, дабы долее то богопротивное дело не продолжилось и также, богохульник Возницын и превратитель в жидовство жид Борох, других прельщать не дерзали, того ради за такия их богопротивныя вины без дальняго продолжения по силе Государственных прав обоих казнить смертию - сжечь, чтоб другие, смотря на то, невежды и богопротивники от Христианскаго закона отступать не могли и таковые ж прелестники, как и оный жид Борох, из Христианскаго закона прельщать и в свои законы превращать не дерзали, а жида ж Смерля, когда он в том деле ни в чём не приличился — освободить.
Анна".


Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. Казнь состоялась 15 июля 1738 года на Адмиралтейском острове.
Власти решили не допускать большого скопления народа при совершении этой казни, и она прошла почти незамеченной столичным обществом. Ведь петербургские газеты того времени, как на русском языке, так и на немецком, ничего не сообщали о казни Возницына и его подельника. Не содержится никаких указаний и ссылок на эту казнь и в донесениях иностранных послов из Петербурга.
Почти...

Дело в том, что в нескольких списках существует сочинение, известное как “Шестая сатира” князя Антиоха Дмитриевича Кантемира (1708-1744), в которой некий невежда говорит:
"Как, – говорит, – Библию не грешно читати,
Что она вся держится на жидовской стати?
Вон де за то одного и сожгли недавно,
Что, зачитавшись там, стал Христа хулить явно.
Ой, нет, надо Библии отбегать как можно,
Бо, зачитавшись в ней, пропадешь безбожно".
В “Приложении” к данной сатире автор пишет:
"В Санкт-Петербурге 1738 года месяца Июля в средних числах сожжён по уложениям блаженные памяти Российских Государей бывший морского флота капитан за то, что принял жидовскую веру и так крепко на ней утвердился, что, несмотря на правды, упрямством своим и страшном на Спасителя нашего Христа хулении погиб; который случай безмозглым невежам немалую причину подал сумневаться Библиею, когда они слышат, что жиды Ветхого закона держатся.
О как безумии и дерзкии невежды! Причина ли Библия святая диавольского того орудия погибели?"


Правда в XX веке стали появляться критические сомнения в авторстве князя Кантемира, но для нашего очерка этот вопрос не столь уж и важен.

10 января 1739 года Императрица подписала Высочайший указ, который предписывал:
"Вдове Елене из движимых и недвижимых имений дать надлежащую часть по указам, также и тех людей, которые по объявлению ея онаго мужа ея доказывали на ея часть отдать, ей же. А в награждение за правый донос до 100 душ с землями и с прочими принадлежностями, а затем достальныя упомянутого Возницына деревни и прочия имения отдать наследникам, кому по указам надлежит".


Посмотрим, каким же имуществом располагал казнённый Александр Артемьевич Возницын.
После смерти отца, матери и бездетного брата Ивана Артемьевича, у нашего Возницына было довольно приличное хозяйство. Он располагал имениями в Белявском, Дмитровском, Вологодском, Кашинском, Московском и Рузском уездах, общей площадью в 370 четей пахотной земли “с полуосминой” (т.е. с четвертью). Четь - это мера площади пахотной земли, равная половине десятины. Во всех этих имениях у Возницына было 962 души крестьян.
Кроме того, за женой, Еленой Ивановной, Возницын взял 75 четей с 30 душами крестьян.
Детей у Возницына не было, так что вдова получила неплохой имущество, а остальная часть досталась сестре, Матрёне Артемьевне, и её детям.

Осталось попытаться ответить на вопрос, почему же императрица Анна Иоанновна не желала дальнейших розысканий по делу Возницына и Боруха Лейбова?
Дело в том, что Борух Лейбов был одним из подчинённых у Леви Липмана (?-1745), придворного банкира Анны Иоанновны и Бирона. Этот Липман снабжал деньгами Анну Иоанновну ещё в те времена, когда она бедствовала в Курляндии. Императрица не забыла об этих услугах и приблизила Липмана ко двору. В 1734 году для Липмана была учреждена должность обер-гофкомиссара, а в 1736 году — камер-агента. Эти должности были созданы для Леви Липмана и больше при российском дворе не употреблялись.
Скорее всего, Анна Иоаннона опасалась, как бы Борух Лейбов, находясь уже в довольно почтенном возрасте, не проболтался под пыткой о тёмных финансовых делишках своего протеже, что могло сильно скомпрометировать и императрицу, и герцога Бирона.

В заключение хочу отметить, что эти две истории сближает только способ казни обвиняемых и близость событий во времени.
Валентин Потоцкий пришёл к решению перейти в иудейскую религию после долгого и тщательного изучения священных еврейских книг.
Капитан Возницын к моменту принятия подобного решения пришёл уже в болезненном состоянии. Поэтому он довольно легко, да ещё в состоянии регулярного пьянства, поддался на “соблазнительные” речи Боруха Лейбова, что и погубило их обоих.

Изменившие вере предков. Часть II: Александр Артемьевич Возницын

© Виталий Киселёв (Старый Ворчун), 2021
abhoc@abhoc.com