Папа Григорий XV соглашался дать разрешение на брак между католической принцессой и протестантским принцем,
но выдвигал при этом ряд трудных условий.
Основным было требование свободы вероисповедания для инфанты и членов её свиты, что представлялось вполне допустимым и разумным.
Король Джеймс I считал это требование справедливым и выполнимым, так что и посол граф Бристол (Джон Дигби), и принц Чарльз, и маркиз Бекингем были в курсе предварительных договорённостей.
Григорий XV (1554-1623) - Алессандро Людовизи; папа 09.02.1621-08.07.1623.
Проинструктировал король Джеймс этих лиц и относительно своего нынешнего отношения к проблеме Пфальца. Король Филипп IV не мог своей волей вернуть Пфальц своему прежнему владельцу, так как тот был уже разделён между императором Фердинандом II и баварским герцогом Максимилианом I. Однако король Филипп IV был союзником этих государей и мог бы путём деликатных переговоров постараться решить проблему Пфальца, разумеется, в будущем. Пока же следовало лишь убедиться в серьёзности намерений испанцев решить проблему Пфальца и отложить этот вопрос для будущих переговоров, чтобы не затягивать заключение столь желанного для обеих сторон брака.
Фердинанд II Габсбург (1578-1637) - император с 1619, король Богемии, король Венгрии, Римский король и т.д.
Максимилиан I (1573-1651) – герцог Баварии с 1597, курфюрст Пфальца 1523-1548, курфюрст Баварии с 1548.
Однако, узнав о внезапном появлении принца Чарльза в Мадриде, папа Григорий XV существенно ужесточил условия, лишь при выполнении которых он соглашался дать разрешение (диспенсацию) католической принцессе выйти замуж за протестанта.
Помимо предыдущих требований, папа дополнительно потребовал, чтобы дети, родившиеся в этом браке, воспитывались по усмотрению матери вплоть до достижения ими возраста 12 или 10 лет. Это подразумевало, что будущий наследник английского престола будет католиком!
Вряд ли король Джеймс I мог согласиться на выполнение подобного требования, которое являлось прямым вмешательством Испании во внутренние дела Англии.
Кроме того, англичане не должны были контролировать всех присутствующих на мессе с новой королевой, что предполагало свободное посещение этих богослужений английскими католиками. Подобный пункт таил в себе опасность католической реакции в стране.
Своё согласие на заключение предполагаемого брака при выполнении предложенных условий папа Григорий XV отправил в Мадрид и сопроводил его чрезвычайно любезным письмом лично принцу Чарльзу. Принц ответил папе не менее любезным посланием, за что впоследствии, даже уже будучи королём, он не раз подвергался нападкам со стороны парламента и рьяных протестантов. Принцесса Мария Анна после получения от папы разрешения на брак с принцем Чарльзом стала носить титул принцессы Уэльской.
Проект договора о брачном союзе был обнародован в Мадриде, но так как в нём появились дополнительные пункты, то его следовало направить на рассмотрение и утверждение королю Джеймсу I. Однако, кроме обнародованного текста, в этом договоре были и тайные статьи, о выполнении которых король Джеймс I дал тайную присягу. Король пообещал приостановить действие антикатолических законов, а потом и вовсе добиться их отмены в парламенте. Король также пообещал разрешить свободное отправление католического культа в частных домах.
Если бы эти пункты стали известны в Англии, они бы вызвали грандиозный скандал и могли помешать намечавшейся сделке, хотя подобные проволочки и так затягивали заключение брака.
Одновременно король Джеймс I получил из Мадрида информацию о напряжённых отношениях между графом Оливаресом и маркизом Бекингемом, что неблагоприятно сказывалось на ходе переговоров о заключении брачного контракта. Испанцы были исключительно любезны с принцем Чарльзом, но довольно равнодушно, скорее - терпимо, относились к Бекингему, который не привык быть в стороне от главных событий и явно недополучал ожидаемых им почестей.
К маркизу Бегингему и его роли в ходе описываемых событий мы вернёмся немного позже.
Король Джеймс I был настолько уверен в успешном завершении брачных переговоров, что весной 1623 года приказал подготовить флот для торжественной доставки принцессы Марии Анны и принца Чарльза в Англию. Этот флот состоял из 8 крупных кораблей, каждый из которых имел на вооружении более 30 орудий, и двух вспомогательных, имевших на борту всего лишь по 14 пушек. Общее командование флотом осуществлял граф Ратленд, а флагманским кораблём "Prince Royal" командовал капитан Генри Мэндоринг.
В руководство экспедицией также входили барон Морли в звании вице-адмирала, барон Виндзор, а также два видных дипломата – Томас Сомерсет и Джон Финетт.
Большинство из перечисленных аристократов были католиками. Интересно, что барон Морли прихватил с собой в эту поездку некую даму лёгкого поведения.
Френсис Мэннерс (1578-1632) – 6-й граф Ратленд (Ruthland).
Генри Паркер (?-1655) – 14-й барон Морли и 5-й барон Монтигл.
Томас Уиндзор (1591-1642) – 6-й барон Виндзор.
Томас Сомерсет (1579-1651) – 1-й виконт Сомерсет с 1626.
Джон Финет или Финетт (1571-1641) – дипломат, церемониймейстер при дворе Стюартов.
Свадебный флот отплыл из Дувра в мае, но из-за встречных ветров и штормов смог прибыть в Сантандер только в сентябре того же года, когда ситуация уже полностью переменилась. Король к тому же ещё 18 мая сделал маркиза Бекингема герцогом, но это событие уже никак не могло повлиять на исход переговоров. На их результат повлияли совсем другие события.
Начнём с того, что 8 июля 1623 года скончался папа Григорий XV, давший разрешение на столь желанный для двух стран брак, и новый папа, Урбан VIII, был избран довольно оперативно, уже 6 сентября того же года. Однако папский нунций в Испании отказывался вручить полученное разрешение на брак, ссылаясь на то, что он может сделать это только после получения подтверждения от нового папы. Урбан VIII не спешил подтверждать разрешение своего предшественника в надежде на то, что вдруг удастся обратить принца Чарльза в истинную (то есть католическую) веру.
Урбан VIII (1568-1644) — Маффео Барберини; папа 06.09.1623-29.07.1644.
Но не только эти затяжки, носившие вполне объективный характер, создавали невыносимую и очень напряжённую атмосферу вокруг переговоров. Главным виновником неудачи данной экспедиции следует считать, теперь уже герцога, Бекингема. Ведь граф Бристол к моменту приезда молодых людей в Мадрид уже фактически довёл переговоры о браке до удачного конца, однако Бекингем сразу же бесцеремонно вмещался в них, хотя и не имел для этого никаких официальных полномочий.
Поссорившись с опытным дипломатом, Бекингем постарался оттеснить Бристола на второй план, а все заслуги по ходу удачно складывавшихся переговоров бесцеремонно приписал себе. Очень щепетильных в вопросах этикета испанцев подобное поведение Бекингема возмущало.
Кроме того, Бекингем в Мадриде вёл себя довольно развязно и надменно, фамильярно обращался с испанскими аристократами, и иногда позволял себе вспышки ничем не спровоцированного гнева. Только на это испанцы бы просто закрывали глаза и не обращали особого внимания на этого грубияна и невежду, но их шокировала неприкрытая бесцеремонность и вольность в обращении Бекингема с принцем Чрльзом. А к принцу испанцы относились с большим почтением и уважением, они даже полюбили этого молодого человека, так что подобное поведение Бекингема их просто оскорбляло.
Дерзкое и наглое поведение Бекингема в Мадриде перешло все границы, когда он позволил себе оскорбить графа Оливареса, первого министра и фаворита короля Филиппа IV. Дело было в том, что граф Оливарес, ведя переговоры с англичанами, фактически не обращал никакого внимания на Бекингема, обращаясь с ним только как с английским аристократом, но не более того. Подобное отношение бесило Бекингема, и однажды при случае он сказал графу Оливаресу, что он очень почитает короля Испании, сильно привязан к испанцам, и что он поддерживает любые меры, способные укрепить отношения между Англией и Испанией, но сильнее всего он хочет ускорить заключение брака между принцем Чарльзом и инфантой.
Но закончил свой пассаж Бекингем прямым оскорблением, откровенным и неблагоразумным:
"Что касается лично вас, сэр, то вам не следует считать меня своим другом. Вы должны ожидать с моей стороны всевозможного противодействия и враждебности".
Граф Оливарес с достоинством ответил, что он охотно принимает предложенные ему условия.
После данного инцидента испанские придворные стали выказывать Бекингему открытое презрение.
Каким образом оказался в Мадриде шут Арчи, я не знаю, (возможно, король Джеймс I послал его присматривать за своими подданными), но он тоже внёс свою лепту в создание тревожной атмосферы неуверенности в исходе переговоров.
С одной стороны Арчи всячески восхвалял испанцев за их честность и чувство чести, хвалил строгий этикет мадридского двора, а с другой стороны он часто изводил инфанту Марию Анну своими рассказами о гибели Непобедимой армады. Кстати, Арчи был единственным англичанином, который мог регулярно находиться в обществе инфанты, - не с этой ли целью послал его в Мадрид Джеймс I?
В обществе соотечественников Арчи открыто порицал Бекингема из-за организации путешествия принца в Испанию и насмехался над новоиспечённым герцогом.
Выведенный из себя подобными шутками, герцог Бекингем в гневе закричал, что повесит шута, на что Арчи со смехом ответил:
"Герцогов часто вешают за дерзость, но дураков за их болтовню – никогда".
Поведение шута Арчибальда немного позднее стало широко известно в Англии, так что даже драматург Бен Джонсон одобрил нападки шута на предполагаемый брак принца Чарльза с инфантой и похвалил Арчи.
За принцессой, в Испанию! Или как принц Уэльский ездил инкогнито в Испанию, и что из этого получилось. Часть II
(Продолжение следует)
© Виталий Киселев (Старый Ворчун), 2019
