1951 - июль 1954
"Мои выступления по радио. Слушая себя, я делаю вывод, что не вызываю ничего, кроме раздражения. Таким меня делает Париж, несмотря ни на какие мои усилия. Слишком продолжительное одиночество - со времени исчезновения “Комба” - решительно негде высказаться, изложить свои мысли, что-то поправить при случае. Хотя бы раз ощутить чьё-то ответное тепло или, по крайней мере, воочию убедиться в том, что кто-то ещё сохранил великодушие.
Всё закономерно: я леденею и приобретаю тот самый ледяной тон, слишком высокомерный даже для того, чтобы выразить им подлинное пренебрежение, разве только неприятный на слух. Вот если бы я хоть на секунду почувствовал, что кто-то мне по-настоящему доверяет, я бы засмеялся, и всё было бы в порядке".
"Моими представлениями о вульгарности я обязан кое-кому из крупных буржуа, кичащихся своей образованностью и привилегированным положением, как, например, Мориак, в особенности же в те минуты, когда они являют собой зрелище уязвленного тщеславия. Они тогда стараются нанести ответный удар по тому же месту, в которое были ранены сами, и тем обнаруживают действительный уровень, на коем они пребывают в жизни. Тогда в их душе впервые торжествует такая добродетель, как смирение. Бедняги, в сущности, но ведь по злобе".
"Гений - это здоровье, превосходный стиль, хорошее расположение духа - но на пределе страдания".
"Творчество. Чем больше даёт, тем больше получает. Истратить всего себя, чтобы стать богатым".
"Все писатели, великие и не очень, непременно заявляют устно и письменно, что современники всегда освистывают гения. Разумеется, это не так, подобное бывает лишь иногда и чаще случайно. Но сама эта потребность для писателя характерна".
"Глубоко во мне - испанское одиночество. Человек выбирается из него лишь на “мгновения”, а затем возвращается на свой остров. Впоследствии (начиная с 1939 г.) я пытался воссоединиться, прошёл через все этапы того времени. Но второпях, окрылённый криками и подхлестываемый войнами и революциями. Сейчас я на пределе - и одиночество мое переполняется тенями и вещами, которые принадлежат только мне".
"“Медея” - в исполнении труппы Античного театра. Не могу без слёз слушать этот язык, словно человек, который наконец обрел родину. Эти слова мои, мои эти чувства, моя это вера.
“Какое горе - человек без города”.
“О, сделайте, чтоб не был он без города”, - говорит хор.
Я без города".
"Все и вся на меня, хотят извести, требуя каждый своей доли, и никогда, никогда никто не пришел на помощь, не протянул руку, не полюбил меня, наконец, таким, каков я есть, и затем, чтобы я таковым и оставался. Они полагают, что у меня безграничный запас энергии и что мне следует поделиться ею с ними, чтобы им было проще жить. Но все мои силы я вложил в изматывающую страсть к творчеству, так что в остальном я гол и неимущ, как никто из людей".
"Я не верю людям, которые говорят, что пустились в удовольствия от отчаяния. Подлинное отчаяние всегда ведет либо к тяжелым переживаниям, либо к бездеятельности".
"Трагедия не в том, что ты один, а в том, что ты не можешь быть один.
Иногда, кажется, я отдал бы всё на свете, лишь бы не иметь никаких связей с миром людей. Но я часть этого мира, а значит, мужественнее всего — принять его, и трагедию с ним вместе".
"Прогресс в материальном положении неизбежно и в весьма значительной степени делает человека лучше. Но за известным пределом, когда приходит богатство, он становится вреден. На этом-то рубеже и балансирует мораль".
"На злобу дня: 10 французских врачей, из них половина евреев, не имея другой информации, кроме правительственного сообщения из Москвы, подписывают заявление, в коем приветствуют арест своих советских коллег, на 9/10 евреев. Торжество научной мысли. Спустя какое-то время то же самое правительство объявляет о невиновности врачей, хотя они по-прежнему находятся в тюрьме".
"Социализм, по Зощенко, придёт - когда на асфальте вырастут фиалки".
Михаил Михайлович Зощенко (1894-1958) - русский писатель.
"Единственное оправдание, которое я нашёл для своей жизни, - это мои муки творчества. Почти во всём остальном я банкрот. Если же и это меня не оправдывает, то на отпущение грехов нечего и рассчитывать".
"Нигилизм. Лоботрясы несчастные, любители уравниловки и препирательств по пустякам. Готовы размышлять обо всём на свете, но лишь для того, чтобы всё отвергнуть; не имеют никаких чувств, полностью полагаясь в этом на других - на партию или вождя".
"Порядочность ненавидеть нельзя. Но бесконечные рассуждения о порядочности - можно. Ни в чьих устах они не могут быть уместны и менее всего в моих. А потому всякий раз, когда кто-то вылезает с разглагольствованиями о моей честности (заявление Руа), меня начинает колотить внутренняя дрожь".
Жюль Руа (1907-2000) — французский писатель; родился в Алжире.
"“Дон Жуан”: вершина всех искусств. Заканчиваешь его слушать и словно совершил кругосветное путешествие и узнал всех людей".
"Без традиции у художника возникает иллюзия, что он сам создает правила. Вот он и Бог".
"С некоторыми людьми мы строим отношения на правде. С другими - на лжи. И эти последние не менее прочны".
"Одна из задумок в театре (в том же Бродмуре): когда на сцену выходит злодей, появляется плакат: ”Освистывать”. Когда герой: “Хлопать”".
Телевидение давно использует данный опыт.
"Критика по отношению к творцу - то же, что торговец по отношению к производителю. В эпоху коммерции уже стало не продохнуть от этих комментаторов, посредников между производителем и публикой. И дело отнюдь не в том, что стало меньше творцов, а просто развелось слишком много комментаторов, которые топят ускользающую золотую рыбку в какой-то илистой жиже".
"То, что наши левые коллаборационисты одобряют, о чём умалчивают либо считают неизбежным, всё подряд:
1) Депортация десятков тысяч греческих детей.
2) Физическое уничтожение русского крестьянства.
3) Миллионы заключённых в лагерях.
4) Исчезновение людей по политическим мотивам.
5) Чуть ли не ежедневные политические казни за “железным занавесом”.
6) Антисемитизм.
7) Глупость.
8) Жестокость.
Список далеко не полный. Но для меня и этого достаточно".
"Рассказывают, что Ницше, оставшись после разрыва с Лу в полнейшем одиночестве, по ночам поднимался на горы, которые окружают генуэзскую бухту, раскладывал огромные костры и смотрел, как они горят. Я часто думал об этих кострах, и они отбрасывали свой пляшущий отсвет на всю мою умственную жизнь.
Если же мне случалось быть несправедливым по отношению к некоторым мыслям и некоторым людям, с коими я встречался на этом веку, то лишь из-за того, что я непроизвольно ставил их рядом с пылающими кострами, и они мгновенно превращались в пепел".
Луиза Густавовна фон Саломе (1861-1937) — более известна как Лу Саломе или Лу Андреас-Саломе; писательница и философ; состояла в дружеских отношениях с Ницше, Фрейдом и Рильке.
Философ Поль Реё или Пауль Рэ (1849-1901) познакомил Ницше с Лу.
"То, что он был вынужден скрывать определенную часть своей жизни, придавало ему вид честного человека".
"Салакру в примечаниях к VI тому своих драматических произведений рассказывает такую историю:
“Девочка лет десяти заявляет:
“Когда я вырасту, вступлю в самую жестокую партию”.
И на вопрос “почему” разъясняет:
“Если у власти будет моя партия, мне нечего бояться, а если другая, я пострадаю меньше, потому что преследовать меня будет совсем не жестокая партия”".
Насчет девочки не очень верится. Но подобные рассуждения мне знакомы. Именно так рассуждает - про себя, но не без пользы для себя - французская интеллигенция образца 1954 г."
Арман Салакру (1899-1989) — французский драматург.
"Если сказать “у него нос тыквой” - так не говорят; а “нос грушей” - то, что надо. Выходит, искусство - это правильно рассчитанное преувеличение".
"Если бы я когда-то не уступил своей страсти, быть может, у меня остались бы силы на то, чтобы вмешаться в жизнь, что-то изменить в ней. Но я уступил, и вот я художник - и только".
Август 1954 - июль 1958
1-е ноября
"Часто читаю, что я атеист, слышу, как говорят о моем атеизме. Мне же все эти слова ни о чём не говорят, они для меня бессмысленны. Я и в Бога не верую, и не атеист".
"Павезе: "Дураки мы набитые. Правительство оставляет нам свободы с гулькин нос, так мы и то бабам скармливаем".
Чезаре Павезе (1908-1950) — итальянский писатель.
"Рембрандт: слава до 36 лет, т.е. до 1642 г. Начиная с этого года неуклонный путь к одиночеству и бедности. Редкий и весьма показательный опыт по сравнению с банальной судьбой непризнанного художника. О подобном опыте ещё не говорилось".
Рембрандт Харменс ван Рейн (1606-1669) — голландский художник.
"В странах с тоталитарным режимом литература погибает не столько потому, что ею руководят, сколько из-за того, что она отрезана от других литератур.
Любой художник, от которого исходно скрывают реальность во всей её полноте, становится калекой".
"Над Турином снег и туман... Скоро я увижу и дом № 6 по улице Карло Альберто - тот самый, где работал Ницше и где у него окончательно помрачился рассудок. Я никогда не мог читать без слёз рассказ Овербека о том, как он приехал сюда, вошел в комнату и увидел безумного Ницше, который что-то выкрикивал в бреду, а потом вдруг, рыдая, бросился в объятия Овербека. Стоя перед этим домом, я пробую думать о нём, о том, кого я нежно любил и кем одновременно восхищался, - но напрасно. Я лучше ощущаю его присутствие, гуляя по улицам, и мне понятно, несмотря на низкое хмурое небо, почему и за что он любил этот город".
Франц Камиль Овербек (1837-1905) — немецкий богослов и друг Ф. Ницше.
25 ноября
Серенький туманный денёк. Брожу по Турину. На холме - головы коронованных мертвецов. В самом городе, там, где широкие проспекты, несутся в туман бронзовые кони. Турин - город застывших в стремительном движении коней, ведь именно здесь Ницше, будучи уже не в своём уме, остановил на всём скаку лошадь, которую отчаянно хлестал возница, и исступленно целовал её в морду".
"Ортега-и-Гассет. История - вечная борьба паралитиков и эпилептиков".
Хосе Ортега-и-Гассет (1883-1955) — испанский философ.
29 ноября
"“Тайная вечеря” да Винчи - начало итальянского декаданса, это очевидно".
С 1-го по 3 декабря
"Бывают города - такие, как Флоренция, небольшие тосканские или испанские городки, - которые сами носят того, кто в них попадает, поддерживают на каждом шагу, даже походку делают более лёгкой. Другие наоборот, сразу наваливаются, подавляют - как Нью-Йорк, - так что приходится заново учиться ходить прямо и видеть.
Рим из тех, что давят, но груз этот не тяжёлый, а просто ощутимый, его носишь на сердце как некое целое, состоящее из фонтанов, садов, куполов, и от всего этого чувствуешь и стеснение в груди, и какое-то непонятное счастье. Этот город, не такой уж и большой, - хотя здесь за каждым углом может вдруг открыться захватывающая дух перспектива, - это чуткое замкнутое пространство дышит, живёт не само по себе, но вместе с тобой".
3 декабря
"Великолепное утро на вилле Боргезе. Утреннее солнце, такое же, как в Алжире, просачивается сквозь тонкие иголки пинии, отделяя их одну от другой.
Галерея тоже вся залита белесым светом, скульптуры Бернини меня очень развлекли: они очаровывают и ошеломляют, когда в них торжествует грация, как, например, в весьма сюрреалистической Дафнии (как направление в искусстве сюрреализм и был прежде всего контрнаступлением барокко), или же внушают отвращение, когда эта грация исчезает, как в наводящей тоску “Истине, явленной на Страшном Суде”. Он ещё живописец, притом проникновенный (портреты)".
Джованни Лоренцо Бернини (1598-1680) — итальянский скульптор, архитектор и живописец.
"“Даная” Корреджо и в особенности “Венера, надевающая венок амуру” Тициана, написанная им в 90 лет и по-прежнему юная".
Антонио ди Корреджо (1489-1534) - итальянский живописец.
Тициан Вечеллио (1488-1576) - итальянский живописец.
"Моравиа рассказал мне тогда и истинную историю Ченчи, о которых он хочет написать пьесу. Беатриче похоронили под алтарем собора Св. Людовика Французского. И вот в Риме беспорядки, Французская революция. Какой-то француз художник, санкюлот, участвует в разграблении собора. Снимают могильные плиты. Находят скелет Беатриче, тут же лежит и череп, отдельно от тела. Художник берёт череп и, поддавая его ногой, словно мяч, выходит на улицу. Таков последний эпизод ужасной истории Беатриче Ченчи".
Альберто Моравиа (1807-1990) — итальянский писатель.
Беатриче Ченчи (1577-1599) — известная отцеубийца.
Появилась идея: а не написать ли Ворчалку об этой даме и её семействе?!
"Движение ввысь, вознесение на фреске “Страшный суд”, справа от алтаря, передано у Микеланджело через подчёркнутую тяжеловесность мускулов, отчего возникает неотразимое впечатление легкости. Чем эти тела тяжелее, тем они легче. Вот это и есть искусство.
В апартаментах Борджиа Риторика на картине Пинтуриккио изображена со шпагой.
Сердце немного щемит, как подумаешь, что Юлий II приказал уничтожить фрески Пьеро делла Франческа (и других), чтобы его покой расписал Рафаэль; чем же заплачено за бесподобное “Освобождение Св. Петра”?
“Снятие с креста” Караваджо. Самого креста так и не видно; подлинно великий художник".
Микеланджело ди Людовико ди Леонардо ли Буонаротти Симеоне (1475-1564) — итальянский скульптор, архитектор и живописец.
Бернардино ди Бетто ди Бьяджо (1454-1513) - итальянский живописец, более известный под прозвищем “Пинтуриккио” (мазила, маляр).
Юлий II (1443-1513) - Джулиано делла Ровере, папа с 1503.
Пьеро делла Франческа (1415-1492) — итальянский живописец.
Микеланджело Меризи ди Караваджо (1571-1610) — итальянский живописец.
10 декабря
"Продолжаю. Всё-таки мы уезжаем, и спустя несколько часов Помпея.
Интересно, конечно, но ничуть не трогает. В римлянах может быть утонченность, но цивилизованность - никогда. Это адвокаты и солдаты, которых, Бог знает почему, путают с греками. Они и есть первые и подлинные разрушители греческого духа. Побежденная Греция, к сожалению, не смогла победить их в свою очередь. Ибо они, заимствовав у великого этого искусства темы и формы, так и не сумели подняться выше холодных подражаний, которых лучше бы и вовсе не было, чтобы наивность и блеск греков явились бы нам без посредников. После храма Геры в Пестуме вся античность, усеивающая Рим и Италию, разлетается на куски, а вместе с ней и вся эта комедия ложного величия. Я всегда инстинктивно чувствовал это, и у меня ни разу не забилось сердце ни от одной латинской поэмы (даже от Вергилия - восхищался им, но не любил), хотя оно неизменно сжимается, стоит сверкнуть какому-нибудь трагическому или лирическому стансу, созданному в Греции.
На обратном пути из Помпеи, этого бережно хранимого Бухенвальда, привкус пепла на губах и растущая усталость".
"Подлинная история предательства начинается с Луки, это он заставил умолкнуть отчаянный крик агонизирующего Христа".
"Суть предательства левой интеллигенции. Раз их главная цель - чтобы СССР неуклонно следовал принципам революции, постепенно устраняя их нарушения, то какой смысл русскому правительству отказываться от своих тоталитарных методов, если ему заранее известно, что они так или иначе будут оправданы. На самом деле только открытая оппозиция западных левых способна заставить это правительство задуматься, если оно вообще сможет или захочет это сделать. Но дело опять же в том, что предательство нашей интеллигенции объясняется уже никак не её глупостью, а кое-чем другим.>br>
Почему не устоять перед удовольствием считается более предосудительным, чем не устоять перед болью? В последнем случае урон иногда бывает несравнимо большим".
27 апреля
"Акрополь. Ветер разогнал все облака, и с неба льётся необычайно белый, пронзительный свет. При этом всё утро не покидает странное чувство, что я здесь уже очень давно и вообще у себя дома, даже непохожесть языков не смущает. Это впечатление ещё более усиливается, когда, поднимаясь на Акрополь, вдруг констатирую, что иду туда просто “по-соседски”, без особых чувств..."
"Наверху - совсем другое дело...
Здесь постоянно борешься с мыслью о том, что совершенство было достигнуто уже тогда, и с тех пор мир лишь клонился к упадку. И мысль эта подавляет все прочие. Однако нужно продолжать бороться с ней, снова и снова.
Мы хотим жить, а поверить в это равнозначно смерти".
"Джорджоне - художник музыкантов. Его сюжеты, сама его живопись, текучая, без четких контуров, длящаяся, придающая женственность всему, особенно мужчинам.
Сладострастие несовместимо с сухостью".
Джордж Барбарелли ди Кастельфранко (1477-1510) — итальянский живописец, известный как Джорджоне.
"В искусстве любая доктрина - это алиби, которым художник пытается оправдать собственную ограниченность".
"У угнетённого нет никакого настоящего долга, поскольку он не имеет прав. Права же достаются ему исключительно через бунт. Но едва завоевав права, он вместе с ними обретает и долг. Таким образом, бунт есть в равной степени источник права и отец долга. Отсюда берет свое начало аристократия.
И из этого же состоит её история. Тот, кто пренебрёг своим долгом, теряет и право и становится угнетателем, даже выступая от имени угнетённых. Но в чём состоит этот долг".
"Анекдот из России (скорее всего, придуманный): Сталин предупредил Крупскую, что, если она не прекратит всякую критику, он назначит вдовой
Ленина кого-нибудь другого".
1956
"Омоложенный Фауст становится Дон Жуаном. Старый, умудрённый жизнью дух в юном теле. Взрывоопасная смесь.
То же. Сцена, в которой Дон Жуан присутствует на собственных похоронах.
Дон Фауст или рыцарь Запада".
"Прогрессивная интеллигенция. Этакие штопальщики-диалектики. Если у кого-то голова уже не выдерживает, они своими рассуждениями подштопывают то, что порвалось под действием фактов".
"Буддизм - это атеизм, ставший религией. Возрождение после нигилизма. Кажется, единственный случай. И стоящий того, чтобы над ним поразмыслить, особенно нам, борющимся с нигилизмом".
8 августа 1957 г. Корд
"Перечёл “Преступление и наказание” и впервые всерьёз усомнился в своём призвании. Раздумываю, не бросить ли всё, в самом деле".
"Те, кому действительно есть что сказать, никогда этого не высказывают".
Конец апреля 1958 г. Канны
"Мартен дю Гар. Ницца. Он еле ползает со своим ревматизмом в суставах. 77 лет.
"Над смертью ничто не властно, даже то, что я создал. Ничто, ничто..."
"Да, это хорошо, когда не чувствуешь себя одиноким" (и на глазах у него появляются слёзы).
Уславливаемся встретиться в июле в Тертре.
"Если доживу".
А сердце-то прежнее - до всего ему есть дело".
Роже Мартен дю Гар (1881-1958) — французский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе за 1937 год.
"Музиль: великий замысел, предполагающий применение всевозможных приёмов искусства, которыми он владеет. Отсюда и такое произведение — трогательное благодаря тому, что оно не удалось, а не благодаря своему содержанию. Бесконечный авторский монолог, в котором местами видны проблески гения, но который в целом не озарён светом искусства.
Музиль."У каждого из нас есть вторая натура, для которой любой наш поступок оправдан".
"Обыкновенная жизнь есть составляющая всех наших возможных преступлений".
Роберт Музиль (1880-1942) - австрийский писатель и драматург.
"Павезе. Насчёт того, что единственная причина, по которой мы постоянно думаем о себе, заключается в том, что наедине с собой мы проводим гораздо больше времени, чем с другими. О том, что гений означает плодовитость. Быть значит выражать, выражать без конца. О том, что праздность замедляет часы и убыстряет годы, а деятельность ускоряет часы, но замедляет годы. О том, что все развратники сентиментальны, ибо для них отношения мужчины и женщины есть предмет чувства, а не долга.
Там же.
"Когда женщина выходит замуж, она начинает принадлежать другому, а раз она принадлежит другому, ей больше нечего ему сказать".
Июль 1958 - август 1959
30 июля
"Весь день один. Работал, но ничего путного. Вечером у Набокова Нарайан, которого прочат в преемники Ганди и который объясняет нам суть движения
сельского социализма в Индии (Виноба). Восхищаюсь, но от меня это далеко".
Владимир Владимирович Набоков (1899-1977) — русский и американский писатель.
Разипурам Кришнасвами Нарайан (1906-2001) — индийский писатель.
Мохандас Карамчанд “Махатма” Ганди (1869-1948) — индийский философ и общественный деятель.
"Ницше.
"Никакое страдание не могло и не сможет вынудить меня лжесвидетельствовать против жизни, - такой, какой я её знаю".
Там же.
"Шесть разных одиночеств он познал,
Но море одиноким не считал он..."
Об использовании славы в качестве прикрытия, за которым
"наше собственное “я” незаметно продолжало бы играть само с собой и смеяться само над собой".
"Завоевать свободу и духовную радость, чтобы иметь возможность творить, не поддаваясь угрозам чуждых идеалов".
Чувство истории есть не что иное, как замаскированная теология.
Н[ицше], человек с севера, оказавшись под небом Неаполя, однажды вечером:
"И ведь можно было умереть, так этого и не повидав!"
Письмо Гасту от 20 августа 1880 г., в котором он жалеет, что был дружен с Вагнером:
"... какой мне толк от споров с ним, если почти во всём прав я?"
Человеку большой души, если у него нет своего Бога, нужны друзья. Люди, обладающие “волей большой дальности”.
Оказывается, Ницше открыл для себя Достоевского в 87-м году по “Запискам из подполья” и сравнил это с открытием “Красного и чёрного”".
Генрих Кёзелиц (Heinrich Köselitz, 1854–1918) — голландский писатель, друг Ницше, который дал ему псевдоним “Петер Гаст”.
Вильгельм Рихард Вагнер (1813-1883) - немецкий композитор.
"Телевизионная передача. Не могу “показаться”, не вызвав всевозможных толков. Запомнить, зарубить на носу, что я должен отказаться от всей этой
ненужной полемики. Хвалить то, что того заслуживает. Об остальном молчать.
Если я не буду придерживаться этого правила, то при нынешнем положении вещей придётся расплачиваться и быть наказанным. См. “поэтапное выздоровление”.
Оберегать ту драгоценную внутреннюю дрожь, ту глубокую тишину, которую я обрёл здесь. Остальное не существует".
Альбер Камю: фрагменты из записных книжек писателя. Часть II
(Продолжение следует)
