В своих "Мемуарах" королева Марго уделила некоторое место описанию событий той страшной ночи, которые она увидела собственными глазами.
Впрочем, она утверждает, что даже не подозревала о готовящейся резне и сама могла бы стать жертвой:
"Что касается меня, то я пребывала в полном неведении всего. Я лишь видела, что все пришли в движение: гугеноты пребывали в отчаянии от покушения, а господа де Гизы перешёптывались, опасаясь, что им придется отвечать за содеянное. Гугеноты считали меня подозрительной, потому что я была католичкой, а католики – потому что я была женой гугенота, короля Наваррского. Поэтому никто ничего мне не говорил вплоть до вечера, когда я присутствовала на церемонии отхода ко сну королевы моей матери. Сидя на сундуке рядом со своей сестрой герцогиней Лотарингской, я видела, что она крайне опечалена. Королева-мать, разговаривая с кем-то, заметила меня и сказала, что отпускает меня идти спать. Но когда я сделала реверанс, сестра взяла меня за руку и остановила. Заливаясь слезами, она произнесла:
"Ради Бога, сестра, не ходите туда", -
и её слова меня крайне испугали. Королева-мать обратила на это внимание и, подозвав мою сестру, не сдержала свой гнев, запретив ей что-либо мне говорить. Сестра ответила, что нет никакой надобности приносить меня в жертву, поскольку, без сомнения, если что-нибудь откроется, они [гугеноты] выместят на мне всю ненависть. Королева-мать тогда сказала, что Бог даст, ничего плохого не произойдёт, и как бы то ни было, нужно, чтобы я отправлялась и не вызывала у них никаких подозрений, которые могут помешать делу. Я хорошо видела, что они [королева-мать и герцогиня Лотарингская] спорили, но не слышала их слов. Королева-мать вновь мне жёстко приказала отправляться спать, а моя сестра, вся в слезах, пожелала мне спокойной ночи, не осмеливаясь что-либо добавить. Я ушла, оцепенев от страха и неизвестности, не в силах представить, чего я должна бояться".
Клод де Валуа (1547-1575) - Клотильда Французская, герцогиня Лотарингская, вторая дочь Генриха II и Екатерины Медичи, жена Карла III, герцога Лотарингского (1543-1608) с 1559.
Встревоженная Маргарита вернулась в супружеские покои, где Генрих де Бурбон успокоил жену и рекомендовал ей ложиться спать. Супруги, по обычаю, ночевали в различных комнатах.
Вокруг Генриха собрались несколько десятков вооружённых гугенотов, которые всю ночь обсуждали покушение на Адмирала и своё требование к королю Карлу IX о справедливом расследовании этого инцидента и наказании провинившихся. Организатором покушения они считали герцога Генриха де Гиза.
Генрих I де Лоррен (1550-1588) — 3-й герцог де Гиз по прозвищу "Меченый".
Картину, которую застала Маргарита в своих покоях, поясняет выдержка из мемуаров сеньора де Мерже, который в то время был секретарём графа де Ларошфуко:
"Названный граф позвал меня и поручил вернуться в покои короля Наваррского, чтобы сказать ему, что получил известие о том, что господа де Гиз и Невер остались в городе и не ночуют в Лувре. Я так и поступил, найдя короля спящим вместе с королевой, его женой, и сказав ему на ухо то, что велел мне передать ему господин граф... Король [Франции] попросил названного короля Наваррского призвать к себе по возможности как можно больше дворян, поскольку он опасался, что господа Гизы что-то затеяли; по этой причине вооружённые дворяне вернулись в гардеробную названного короля Наваррского".
Франсуа III (1524-1572) – граф де Ларошфуко, принц де Марсийак; капитан, командующий отрядом тяжёлой кавалерии.
Жан де Мерже (Mergey, 1536-1615) - секретарь графа де Ларошфуко; мемуарист.
Луи де Невер (Лодовико де Гонзага, 1539-1595) — герцог Ретель с 1581 г.
На рассвете Генрих Наваррский вместе с сопровождающими покинул супружеские покои и сказал Маргарите, что он собирается поиграть в мяч до пробуждения Карла IX.
Маргарита решила, что ничего страшного уже не случится, велела запереть двери и легла спать.
Однако долго спать ей не пришлось:
"Час спустя, когда я была погружена в сон, какой-то мужчина стал стучать в дверь руками и ногами, выкрикивая:
"Наварра! Наварра!"
Кормилица, думая, что это вернулся король, мой муж, быстро отворила дверь и впустила его. В комнату вбежал дворянин по имени Леран, племянник господина д’Одона, раненный ударом шпаги в локоть и алебардой в плечо, которого преследовали четверо вооруженных людей, вслед за ним проникнувших в мои покои. Ища спасения, он бросился на мою кровать. Чувствуя, что он схватил меня, я вырвалась и упала на пол, между кроватью и стеной, и он вслед за мной, крепко сжав меня в своих объятиях. Я никогда не знала этого человека и не понимала, явился ли он с целью причинить мне зло или же его преследователи желали ему того, а может и мне самой. Мы оба закричали и были испуганы один больше другого.
Наконец, Бог пожелал, чтобы господин де Нансей, капитан [королевских] гвардейцев, подоспел к нам и, найдя меня в столь печальном положении и проникшись сочувствием, не смог таки сдержать улыбку. Довольно строго отчитав военных за оскорбительное вторжение и выпроводив их вон, он предоставил мне возможность распоряжаться жизнью этого бедного человека, который все еще держал меня. Я велела его уложить в своем кабинете и оказывать помощь до тех пор, пока он полностью не поправится.
Пока я меняла свою рубашку, поскольку вся она была залита кровью, господин де Нансей рассказал мне, что произошло, и уверил, что король мой муж находится в покоях короля [Карла] и ему ничего не угрожает. Меня переодели в платье для ночного выхода, и в сопровождении капитана я поспешила в покои своей сестры мадам Лотарингской, куда вошла скорее мертвая, чем живая.
Из прихожей, все двери которой были распахнуты, [сюда] вбежал дворянин по имени Бурс, спасаясь от гвардейцев, идущих по пятам, и пал под ударом алебарды в трех шагах от меня. Отшатнувшись в сторону и почти без чувств, я оказалась в руках господина де Нансея, решив, что этот удар пронзит нас обоих. Немного придя в себя, я вошла в малую комнату моей сестры, где она почивала, и когда я там находилась, господин де Миоссан, первый камер-юнкер короля, моего мужа, и Арманьяк, его первый камердинер, пришли ко мне умолять спасти их жизни. Тогда я отправилась к королю и бросилась в ноги ему и королеве-матери, прося их об этой милости, каковую они в конце концов оказали".
Габриель де Леви (1550-1638) – барон де Леран, сын Гастона VII де Леви (?-1559), барона де Лерана, и племянник Жана-Клода де Леви (1520-1598), барона д’Одона – известных гугенотских капитанов, активных участников гражданских войн. Габриель стал бароном после смерти своего брата Филиппа де Леви, барона де Лерана, который погиб то ли во время Варфоломеевской ночи, то ли во время последующих боевых действий в том же 1572 году. Впрочем, в родословном древе синьоров де Леви много неясностей.
Гаспар де Ла Шатр (1539-1576) – сеньор де Нансей; капитан королевских гвардейцев с 1568 года.
Жан де Монморанси (Bourse, 1520-1572) - сеньор де Бурс.
Генрих д’Альбре (1536-1599) – барон де Миоссанс и де Коарраз, в то время первый камер-юнкер Генриха Наваррского.
Жан д’Арманьяк (?-1591) - сеньор д’Изоре, первый камердинер короля Наваррского.
Об инциденте с Лераном во время Варфоломеевской ночи упоминает и Брантом:
"Мне рассказали об этом те, кто там был, и я знаю только то, что от них услышал. Она [Маргарита] отнеслась к избиениям с большим нетерпением и спасла многих, в том числе одного гасконского дворянина (мне кажется, что его звали Леран), который, весь израненный, бросился на кровать, где она спала, а она [королева] прогнала убийц, преследовавших его вплоть до дверей; ибо она всегда была милосердна и проявляла доброту ко всем, как подобает дочерям Франции".
Удивительно, но этот же эпизод, правда, в очень сжатом виде, поместил и Агриппа д'Обинье в своей "Всеобщей истории":
"Виконт де Леран, получив первые удары, поднялся на ноги и бросился на кровать королевы Наваррской. Камеристки спасли его".
Как видим, д'Обинье даже не упомянул имени королевы Маргариты, но он с ней и не был в дружеских отношениях и не симпатизировал уже бывшей королеве.
Теодор Агриппа д'Обинье (1552-1630) — поэт, писатель и историк.
Свидетельство Маргариты Наваррской о спасении мужа Брантом тоже подтверждает:
"Я слышал от одной принцессы, что она спасла ему [Генриху Наваррскому] жизнь во время Варфоломеевской ночи, ибо, несомненно, он был обречён и внесён в кровавый список, как говорили, потому что высказывалось мнение, что следует уничтожить на корню короля Наваррского, принца де Конде, адмирала и прочих знатных лиц. Однако названная королева [Наваррская] бросилась в ноги королю Карлу, прося его сохранить жизнь своему мужу и господину. Король Карл дал ей своё согласие с большим трудом, и только потому, что она была его доброй сестрой".
Вот и всё, что Маргарита Наваррская сообщила потомкам о событиях Варфоломеевской ночи.
Мы так и не узнали, как и где она укрывала Лерана? Сколько времени он находился возле королевы, и каким образом ему удалось покинуть Париж? Были ли у них интимные отношения?
Ответа на эти вопросы у нас нет, так как записи Маргариты за последние месяцы 1572 года и первые месяцы 1573 года отсутствуют. Возможно, сама королева уничтожила записи за этот период.
Маргарита де Валуа (королева Марго) и вокруг неё. Часть III. Кровавая свадьба
(Продолжение следует)
