Когда братья Конрад и Ота узнали о смерти епископа Севера, они вызвали брата Яромира из Польши. В Моравии Яромир под влиянием братьев сбросил с себя рыцарский пояс, облачился в священнические одежды и снова принял постриг.
Облагоразумился, значит!
Но такой поворот событий совсем не устраивал князя Вратислава II, который опасался, что союз братьев, двух князей и епископа, направленный против него, будет большой опасностью для его власти. Поэтому Вратислав решил сделать епископом совсем постороннего человека и остановил свой выбор на саксонце Ланце, который был священником основанной в 1057 году церкви в Литомержице и всегда проявлял верность князю.
Прибыв вместе с Яромиром из Моравии в Прагу, Ота и Конрад обратились к Вратиславу с напоминанием об отцовской воле (которую они поклялись выполнять), согласно которой после смерти Севера новым епископом Праги должен был стать их брат Яромир.
Однако Вратислав ответил братьям, что новый епископ должен быть выбран по воле народа, а не одного человека, и предложил братьям приехать к горе Добенин, расположенный возле сторожевых ворот Праги, ведущих в Польшу. Там уже собирались представители знати и духовенства для выборов нового епископа. В этом лагере под охраной вооружённых рыцарей князь надеялся беспрепятственно провести в епископы своего ставленника Ланца.
По обе стороны от сторожевых ворот собрались представители высшего духовенства, правители городов и уделов, а за ними стояли рыцари и простые воины. Князь Вратислав стал перед собранием народа, а по бокам от него стояли братья Ота и Конрад, и вызвал Ланца.
Князь представил его народу и громким голосом объявил:
"Изо дня в день ты оказываешь мне отличную, верную службу, и это побуждает меня сегодня сделать то, что я хочу осуществить, чтобы потомки [на твоём примере] учились быть верными своим господам. Вот, возьми перстень и посох. Ты будешь главой Пражской церкви и пастырем своих овец".
Но вместо криков одобрения Вратислав II услышал только недовольный ропот.
В это время Койата, управитель княжеского дворца, человек смелый и прямодушный, толкнул Оту в бок:
"Что же ты стоишь? Или ты осёл? Почему ты не поможешь своему брату? Разве ты не видишь, что твоего брата, княжьего сына, оттесняют, что на епископскую кафедру выдвигают выскочку, чужеземца, человека, который пришёл в [чешскую] страну без одежды. Если князь нарушит клятву, [данную] отцу, то [плохо] нам будет, и души предков наших должны будут воздать за это и понести наказание от Бога за нарушение присяги. Ведь нам известно, что ваш отец Бржетислав взял с нас и с наших отцов присягу именем нашей веры, что после смерти епископа Севера епископом станет ваш брат Яромир. Мы стремимся осуществить это, как можем".
Так как Ота не отреагировал на его слова, то Койата обратился непосредственно к князю и народу:
"И если тебе не нравится брат твой, то почему же ты считаешь ничтожным наше духовенство, не малое по численности и равно одарённое знанием, как этот немец. О, если бы у тебя было столько епископств, сколько ты видишь [здесь] священников, которые и родились в Чехии, и достойны епископского сана! Уж не думаешь ли ты, что чужеземец любит нас и расположен к этой стране больше, чем местный житель? Ведь такова уж человеческая натура, что любой человек, к какой бы стране он ни принадлежал, всегда не только любит больше свой народ, чем чужой, но даже чужие реки он повернул бы, если бы мог, в своё отечество. Мы скорей предпочтём положить на епископскую кафедру собачий хвост или ослиный кал, чем возвести на неё Ланца. Твой брат, блаженной памяти Спитигнев, кое-что понимал, когда в течение одного дня изгнал из страны всех немцев. До сих пор ещё живёт римский император и пусть живёт. Ты сам становишься им, когда присваиваешь себе власть и жалуешь епископский посох и перстень голодному псу. Но [знай]: ни ты, ни твой епископ не останетесь безнаказанными, пока живёт Койата, сын Вшебора".
Речь Койаты не осталась без ответа, и некий Смил, сын Вожена, предложил братьям взяться за руки, выйти всем из лагеря и сказал, обращаясь к Койате:
"Пойдёмте, посмотрим, что сильнее: хитрость и притворство одного человека или справедливость и удивительное терпение трёх братьев, которых объединяет одинаковый возраст, единая воля, единое могущество и которых поддерживает большинство воинов".
В воинском лагере началось брожение: часть воинов покинула лагерь и ушла в лес ещё до выступлений Койаты и Смила; некоторые стали призывать всех взяться за оружие; однако большая часть воинов перешла на сторону братьев и стала новым лагерем около города Опочно.
Тогда князь Вратислав II увидел, что почти все покинули его, испугался, что братья захватят Прагу и бежал, однако во время своего бегства он успел отправить посла к братьям, который передал им следующие княжеские слова:
"То, что произошло, я сделал не благодаря красноречию Койаты, сына Вшебора, и не благодаря Смилу, сыну Божена, у которого на языке мёд, а на сердце яд. На всё это я пошел по их же дурным и коварным советам. Уж я их …, если буду жив! Но сдержусь, памятуя об отцовском завещании, о клятве, данной ему, я сделаю то, чего от меня требуют справедливость и любовь к братьям. Только следуйте за мной к городу Праге".
Братья передвинулись вместе с войском ближе к Праге и из деревушки Гостиварж отправили к князю своего посланника с рекомендацией князю подтвердить свои слова делом.
Вратислав II внял доводам братьев, ласково и миролюбиво принял их, а после взаимного обмена клятвами, он произвёл Яромира в епископы и отпустил Оту с Конрадом обратно в Моравию.
Коайта и Смил, хоть и боролись за правое дело, но после примирения братьев и отъезда Оты и Конрада поспешили той же ночью покинуть Прагу, чтобы избежать мести князя. Кто его знает, как тот отнесётся к конструктивной критике?
Князь Вратислав не стал тянуть кота за хвост и сразу же отправил к императору Генриху IV представительную делегацию, в состав которой вошли Яромир, уже избранный епископом, и несколько графов Чешской земли.
В Майнце делегаты представили императору нового епископа и просили его своей властью утвердить это избрание.
30 июня 1068 года император Генрих IV вручил Яромиру перстень и пастырский посох, а 6 июля архиепископ Майнца Зигфрид I посвятил Яромира в епископы и дал ему новое имя - Гебхард.
Зигфрид I фон Эпштейн (?-1084) — архиепископ Майнцский с 1059 г.
В тот же день, 6 июля, чешская делегация переправилась на другой берег Рейна, чтобы начать путь домой, и тут произошёл странный случай.
Один из рыцарей в свите Яромира-Гебхарда по имени Вильгельм сидел после обеда на берегу Рейна, опустив ноги в воду. Ну, жарко же!
Сзади к нему неслышно подошёл новый епископ Гебхард и столкнул рыцаря в воду со словами:
"Дай-ка я тебя, Вильгельм, окрещу ещё раз!"
[Пытаясь оправдать этот поступок епископа, часто утверждают, что он не знал о большой глубине реки в этом месте.]
Рыцарь с трудом, захлёбываясь и отплёвываясь, вынырнул из воды и крикнул:
"Если ты, епископ, крестишь подобным образом, то это большое сумасбродство!"
Следует заметить, что рыцарь выразился немного крепче. А вот если бы рыцарь Вильгельм не умел плавать, то Яромир-Гебхард в один и тот же день мог получить епископство и тут же потерять его.
Вернувшись в Прагу, Яромир-Гебхард в тот же день занял епископскую кафедру, а настоятелем этой церкви он сделал капеллана Марка, который затем возглавлял свой приход в течение 30 лет.
Возглавив епископство Праги, новый пастырь решил разобраться с епископом Оломоуца и объединить оба диоцеза под своим управлением. Несколько лет Гебхард пытался уговорить своего брата Вратислава отменить решение о создании Оломоуцкого епископства, засыпал его дарами, действовал через друзей князя, но всё было тщетно.
Тогда Гебхард решил действовать обходными путями и с помощью хитрости, он сказал:
"Хотя в течение вот уже пяти лет или того более, я не мог достичь с помощью просьбы того, чего хочу, но, Бог свидетель, сделаю то, чего добиваюсь, и или объединю оба епископства, или их обоих лишусь".
Гебхард сделал вид, что собирается навестить своих братьев в Моравии; но на самом деле он прибыл со свитой в Оломоуц к епископу Яну I. Здесь он придрался к очень скромному образу жизни епископа:
"Почему ты живешь так скупо? Для кого ты, несчастный нищий, бережешь? Клянусь, неприлично епископу жить в скупости!"
В приступе ярости Гебхард, как пишет Козьма Пражский,
"схватив обеими руками своего брата епископа за волосы, высоко поднял его и бросил на пол, как пучок соломы".
После этого свита Гебхарда набросилась на лежащего епископа Яна:
"Один сел ему на шею, другой на ноги, а третий стал избивать, приговаривая, насмешливо:
"Учись страдать, столетний младенец, похититель чужой паствы".
Смиренный же монах в то время, как его избивали, пел, как привык в монастыре:
"Сжалься надо мною, Боже".
Избивали епископа Яна I кнутом.
Закончив жестокую экзекуцию епископ Гебхард отправился в свой моравский удел.
Оскорблённый епископ Ян I сразу же обратился к князю Вратиславу II с жалобой:
"Если ты [действительно] справедливо судишь о том оскорблении, которое бесчеловечно нанёс мне твой брат Гебхард, предприми такие шаги, чтобы все знали, что оскорбление нанесено не мне, а тебе. Ибо чем я провинился или чем я заслужил это унижение, я, который ничего не сделал, что тебе неугодно. Может я и недостоин [своего звания], но ведь епископом меня провозгласили по твоей милости! И вот я, которого палач до собственного изнеможения избил кнутом, предпочел бы лучше никогда не получать звания епископа. Решай, или отправь меня обратно, хотя и с запозданием, к моему аббату, или раздели со мной это терпеливо перенесённое оскорбление, и тогда отправь к апостольскому престолу или меня, или моего посла".
Разгневанный Вратислав сразу же отправил вооружённый отряд для охраны епископа Яна I, чтобы тот мог беспрепятственно приехать в Прагу для свидания с князем. В свите епископа Яна был один очень образованный капеллан Гаген, немец, которому Вратислав поручил изложить суть конфликта перед самим папой.
В Регенсбурге Гаген проболтался некоему горожанину Комбольду о цели своей поездки а Рим, а этот Комбольд находился на службе у епископа Гебхарда и ежегодно получал от него жалованье в 30 гривен серебра.
Комбольд решил не допустить доноса на своего хозяина, и на следующий день отправил в погоню за Гагеном несколько лихих человечков, которые
"схватили его в дороге, отняли у него все имущество, отрезали нос и, приставив к его горлу меч, пригрозили ему смертью в случае, если он не вернётся назад".
Перепуганный и искалеченный Гаген поспешил вернуться в Оломоуц к своему хозяину.
Тогда Вратислав решил отправить в Рим настоящее посольство во главе со священником Петром, настоятелем церкви св. Георгия, и комитом Предой. Князь снабдил послов изрядной суммой денег и письмом к папе, в котором перечислял обиды нанесённые епископом Гебхардом ему, Вратиславу II, и оломоуцкому епископу Яну I.
Охрану своего посольства на пути в Рим и обратно князь Вратислав II доверил имперскому пфальцграфу Рапото, у которого были укреплённые пункты с вооружёнными отрядами на всём пути до Рима. Этот Рапото получал от Вратислава II ежегодно 150 гривен серебра. Козьма Пражский утверждал, что Рапото был на жалованье у чешского князя, но скорее всего Вратислав II просто заручался поддержкой могучего пфальцграфа.
Под именем Рапото мог скрываться или граф Рапото IV фон Хам (Rapoto von Cham, 1030 -1080), или Рапото V фон Хам (?-1099). Однако Рапото IV пфальцграфом не был, а Рапото V стал пфальцграфом не ранее 1082 года, а скорее всего в 1086 году. В описываемое же время пфальцграфом Баварии был Куно I фон Рот (Rott, 1015-1086).
Что-то Козьма Пражский не договаривает или путает, но у хронистов это бывает, к сожалению, довольно часто.
Следует также отметить, что за время между двумя чешскими посланиями в Рим там произошла смена пап, и место Александра II занял Григорий VII.
Александр II (1010-1073) — Ансельмо де Баджио, папа с 1061 года.
Григорий VII (1020-1085) — Гильдебрандт, папа с 1073 года.
История Древней Чехии. Вып. 15. Спитигнев II и начало правления Вратислава II
(Продолжение следует)
