Святки: краткий обзор зимних праздников и их истории
Вып. 879
от 01.01.2017 г.
В городах спектр развлечений был шире, чем в сельской местности.
С Новым годом, уважаемые читатели!
Начну немного издалека.
В начале 1850-х годов корреспондент Русского географического общества П. Андреев сообщал из Свияжска:
"Три раза в год нарушается обыкновенный порядок жизни нашего простолюдина: на Святках, Масленице и на Святой неделе".
В 1896 году из Казани писали:
"Мы, казанцы, обыкновенно просыпаемся от своей спячки три раза в году: на Рождество, Масленицу и Пасху, - и знаменуем своё пробуждение только тем, что с какой-то ненасытной жадностью набрасываемся на удовольствия и развлечения и упиваемся ими до исступления".
Так что же такое были эти Святки, пробуждавшие народ от спячки обыденной жизни? А потом посмотрим, как к подобным празднествам относились власти — церковные и светские.
Собственно Святки на Руси начинались с Рождества, то есть с вечера 24 декабря по старому стилю, и заканчивались в Крещенье, то есть 6 января по старому стилю. Святки разделялись на "святые вечера" (до Нового года) и "страшные вечера" (после Нового года).
Обязательным элементом Святок были молодёжные вечеринки, готовиться к которым начинали ещё с Николы зимнего, то есть с 6 декабря по старому стилю, и поэтому некоторые собиратели русского фольклора считали началом Святок именно этот день.
В любом случае, подготовка к святочным дням начиналась задолго до Рождества: хозяева прибирались в домах и квартирах, крестьяне старались отремонтировать и подготовить весь необходимый инвентарь для сельхозработ следующего года.
Аполлон Фёдорович Можаровский (?-1900) в своей книге "Святочные игры, песни и гадания Казанской губернии" так описывает атмосферу подготовки к Святкам:
"...везде моют, скоблят, убирают и стряпают. В то же время в некоторых уже убранных домах сидят купеческие дочки и готовят себе или кому-нибудь в подарок на новый год разные обновы и обновки. Кто вышивает на пяльцах воротничок, кто вяжет крючком сетку, кто шьёт дорогое шёлковое платье, кто набирает из разных лоскуточков табачный кисет".
Наконец, к Рождественскому сочельнику суматоха заканчивалась:
"У всех всё убрано... полы вымыты, в горницах богатых разостланы половики, а у бедных в тёсаных избёнках — ржаная солома".
В Сочельник следовало попариться в бане, потом сходить к вечерне; после появления первой звёздочки можно было разговеться "какой-нибудь редькой" и со спокойной душой ложиться спать в предвкушении светлого праздника.
[А вовсе не устраивать пир "после первой звезды".]
Рано утром 25 декабря, ещё затемно, все спешили в церкви, и только после утрени детишки могли начинать колядовать, но в первый день они ходили по домам только "славить Христа". В другие дни — другие песни, но ходили они, в основном, по зажиточным домам в надежде получить хорошее угощение и денежки.
Через час после утрени начиналась литургия, и только после окончания церковного торжества прихожане начинали поздравлять друг друга с праздником и приглашать друг друга в гости.
Впрочем, особенно в городах, люди заранее сговаривались, у кого будут собираться на праздничное застолье, и к этому дню заранее готовили праздничные угощения: различные мясные блюда, пироги с рыбой, различные сладости, варили пиво и т.д.
В домах побогаче подавали различные копчёности, дичь, домашнюю птицу, паюсную икру и пр. Ведь и до сих пор считается, что чем богаче и разнообразнее будет угощение на столе, тем удачнее будет наступающий год.
Помимо застолий, было ещё несколько обязательных компонентов святочных гуляний, на каждом из которых я не буду останавливаться подробно.
Молодёжные вечеринки, с застольем и вином или без оных, всегда сопровождались песнями, плясками, играми и шутливыми представлениями, и всё это сдабривалось многочисленными поцелуями.
Обязательным элементом Святок были шествия ряженых, причём лица различными масками закрывали обычно только молодые люди, а девушки лишь закрывали лица платками. Кампании ряженых ходили по всему городу (деревне) из дома в дом, пели песни, танцевали, разыгрывали забавные сценки, старались рассмешить или напугать зрителей, но сами при этом хотели оставаться неузнанными.
Ну, а что за Святки без гаданий, самых разнообразных, в одиночку или кампаниями, тихой ночью или в разгар веселья. Самой распространённой темой гаданий было, разумеется, замужество (женитьба) молодых людей, причём о девичьих гаданиях мы знаем намного больше, чем о мужских.
В городах спектр развлечений был шире, чем в сельской местности, за счёт организованных увеселений: карусели, качели и прочие аттракционы, представления в балаганах, широкая торговля сладостями и пр. О ёлочных празднествах я уж и не говорю.
Заканчивались Святки 6 января при огромном скоплении празднично одетого народа крестным ходом и освящением воды после молебна серебряным крестом. На реке или в озере вырубалась прорубь в виде креста (Иордань), а вокруг неё часто располагались фигуры, также вырубленные из льда: книга (Евангелие), голуби, чаша и пр.
Освящённую воду народ дружно набирал специальным ковшом в бутыли и другую посуду; эта вода считалась целебной и часто хранилась за иконой.
Везде на Руси люди стремились в этот день искупаться в Иордани, чтобы смыть с себя все грехи; "Казанский биржевой листок" в 1875 году писал:
"В русском народе с давних пор существует обычай, в силу которого каждый "наряжавшийся" на святках обязан для очищения в праздник Крещения, после погружения креста в купель, окунуться три раза в проруби. Какой бы ни был жестокий мороз, исполнители прадедовских обычаев не смущаются этим обстоятельством".
Иногда за всех купался кто-то один, и тогда ему сразу же закутанному в шубу подносили водки и вели (несли) в натопленную баню, обычно стоявшую где-то неподалёку, на бережку. Но частенько молодые люди таким образом просто доказывали свою удаль.
Теперь бегло взглянем на историю вопроса.
Ещё Иероним (342-420) писал, что
"во всех городах, особенно в Египте и Александрии, существует древний языческий обычай: ставить в последний день года трапезу, наполненную всякого рода кушаньями, и чашу вина в знамение плодородия прошедшего или наступающего года".
Блаженный Августин (354-430) в своей беседе "De Kalendis Januariis" объяснял, что эти празднества происходят в честь Януса, двуликого бога:
"В дни праздника его одеваются в кожи звериныя, приделывают на себя головы скотов и т. д. В Календы Январские также совершают гадания, никому не дают огня из своего дома, а некоторые невежды, накрыв столы со всяким кушаньем, оставляют их на целую ночь, воображая, что Календы могут доставить им такое же изобилие на целый год".
Римский папа Захарий (679-752, папа с 741) в своём декрете запретил
"отправлять Январские календы по языческому обычаю и учреждать трапезы в доме своём".
Константин Багрянородный (905-959, император с 945) пишет о Готских играх, которые устраивались в Рождество Христово в присутствии Императора:
"Назначенные для таких потех люди, являлись в личинах и в шубах, вывернутых наизнанку, бегали, вертелись, ударяли жезлами в щиты и пели песни под музыку".
Саксонский филолог Иоганн Якоб Рейске (1716-1774) в своих комментариях к этому месту пишет:
"Готские игры встречаются у нас под именем Робертовы воины. В продолжение 12 дней праздника Рождества Христова молодые люди одевались в звериные шкуры, с рогами на голове, марали себе лица сажею, а зубы брали горящие угли, бегали по улицам с мешками, в кои стращали запрятать детей, ударяли с криком в цимбалы..."
Патриарх Антиохийский Вальсамон (1140-1199) писал, что несмотря на все запреты
"в Европе продолжалось наряжание в шутовское платье, в сатиров, комедиантов и трагиков или в скотов, кумиров и чудовища, и вместо этого представляли рождение Сына Божия, явление Ангелов пастырям, Обрезание, звезду, трёх царей и тому подобное".
Праздник иподиаконов (он же праздник дураков или ослиный праздник) известен по источникам с XII века, но возник значительно раньше. В 1199 году Одо де Сюлли (?-1208, епископ Парижа с 1198) запрещал
низшему клиру в день Обрезания Господня (то есть 1-го января) распевать песни, надевать личины, устраивать шутовские процессии, занимать во время службы места, предназначенные для членов капитула. Он обещал три денье тем из них, кто не будет участвовать в подобных мероприятиях.
Далее, уже в 1212 г. Парижский собор запретил "праздник дураков с вручением посоха", и запреты затем не прекращались, особенно участившись в первой половине XV века.
Папа Иннокентийй III (1161-1216, папа с 1198) писал к Гнезненскому архиепископу Генриху Гитличу (1199-1219) о рождественских бесчинствах:
"Поелику в церквах совершаются позорища и не только вводятся для потехи чудовищные личины, но даже при некоторых праздниках сами диаконы, пресвитеры и поддиаконы участвуют в бесчинных играх, то тебе, возлюбленному о Христе брату надлежит искоренять в подведомственных церквах подобные обычаи, да не обесчестится дом Господень таковою мерзостию".
12 марта 1445 года теологический факультет Парижского университета выпустил обращение ко всем епископам и капитулам Франции с осуждением духовных лиц, участвовавших в народных праздниках, и запрещением самих этих празднеств.
В этом любопытном документе говорится о том, что духовные лица во время праздника дураков нацепляют личины, рядятся в женские одежды, в одежды сводников и жонглёров, во время мессы водят хороводы, скачут по церкви, раскладывают на алтаре кровяные колбасы и пожирают их. На алтаре же они играют в кости, учиняют зловонные каждения, сжигая в кадильницах старые подошвы; разъезжают по городу в разваливающихся на ходу повозках, возбуждая смех толпы срамными жестами и речами, набрасываются с побоями на прохожих, не разбирая чина, звания и пола. Выбирают дурацких епископов и архиепископов, вручают им все архиерейские регалии, носят перед ними распятие и допускают вершить церковные службы; миряне облачаются в ризы; устраиваются театральные игрища.
Во время такого разгула к тому же причинялся немалый ущерб церковному имуществу, да и авторитет церкви сильно страдал.
Одной из причин подобного указа послужил инцидент в Труа, когда в самом конце 1444 года епископ Жан Легизе (?-1450, епископ Труа с 1426) издал очередной указ о запрещении духовенству участвовать в празднике дураков. Духовенство собора св. Петра повиновалось, а духовенство собора св. Стефана дерзко заявило, что оно подвластно только архиепископу Сансскому и сотворило обычные праздничные бесчинства, усугубив их устроенным 3 января представлением, где чинились насмешки над епископом и двумя его сподвижниками из числа каноников, выведенными под ругательными именами Лицемерия, Притворства и Лживого Обличья.
Жан Легизе бил челом на обидчиков Карлу VII (1403-1461, король Франции с 1429), и по прямому приказу короля их заставили повиниться, но толку от этого было мало — известно, что ещё в 1595 году клир собора св. Стефана избрал своего дурацкого архиепископа.
Так что, как видим, толку от осуждений и запрета новогодних праздников не было никакого.
На Руси подобные развлечения народа тоже неоднократно осуждались.
По данным Кормчей книги (1274) и Стоглава (1551), святочные игры состояли
"в бесчинном говоре, ночном плещовании, бесовских песнях, в козлогласовании и баснословии, скакании и бесовских играх",
под которыми подразумевались гадания и переряжения.
Поэтому Кормчая книга резко выступала против ряженых:
"Да отвержены будут от верных жития и комические и сатирические и козлиные лица. Святые Отцы не повелевают мужам облачитися в женские ризы, ни жёнам в мужские, еже творят на праздник Дионисов пляшуще, ни лиц же косматых возлагати на ся, ни козлих, ни сатирских. Косматая убо лица суть наругание неким ухищрена козляя же, яко жалостна и на плачь подвизающа..."
В Номоканоне, изданном в Киеве в 1624 году, говорится:
"Ныне христианские дети сия творят: в одежду женскую мужие облачаются и жёны в мужескую; или наличники, яко жеее в странах латинских зле обыкоша, творят, разлияныя лица себе претворяюще".
Помимо простого переодевания в неположенные одежды, люди навевали на себя вывернутые наизнанку шубы или гуни. Ну, а без различных масок дело тут не обходилось: люди корчили из себя медведей, козлов с рогами и пр., даже чертями, и старались делать это так, чтобы их нельзя было узнать.
Но так как всяческие маски являются личинами демонов, то те, кто в Святки носил их, должны были очиститься в день Крещения купанием в проруби. Вот так вот!
Патриарх Московский Иоаким (1621-1690) в 1684 году так описывал московские Святки, когда в столице творятся
"...скверные и бесовские действа и игрища в навечерни Рождества Христова. Тогда ненаказаннии мужеского полу и женского собралися многим числом, от старых и молодых мужи с жёнами и девки ходят по улицам и переулкам к бесноватым и бесовским песням, сложенным ими, многия сквернословия присовокупляют, и плясания творят в разжение блудных нечистот и прочих грехопадений, и преобразующиеся в непотребныя от Бога создания, образ человеческий пременяюще, бесовское и кумирное личат, косматые, и иными бесовскими ухищреньями содеянные образы надевающе, плясаньми и прочими ухищреньями православных христиан прельщают; тако ж и по Рождестве Христове в 12 днех до Крещения Господа нашего Иисуса Христа и до Богоявления собирались по вечерам и в нощи на бесовские игры".
Естественно, патриарх запретил подобные безобразия, и также вполне естественно, что народ этот запрет проигнорировал, тем более, что солидная поддержка этим мероприятиям шла с самого верха.
Так как Кормчая Книга запрещала "Христаном играти и на позорища ходити", то патриарх Адриан (1627-1700) в 1697 году в своей инструкции поповским старостам предписывал
"не хоронить ни на кладбище, ни на убогом дому, а на поле и в лесу тех, которые играя утонут или с качели убьются".
Но в верхах жили несколько иначе...
Голландский художник Корнелис де Брюйн (1652-1727) в своей книге "Путешествие в Московию" описывал Высочайшие святки:
"С 1649-го цари московские завели обычай посещать знатнейших из своих друзей, как иностранцев по происхождению, так и русских господ, живущих в Москве и в Немецкой слободе, незадолго до праздника Крещения, причём посещаемые обязаны угощать гостей, что называется, славить. Царей в это время сопровождают князья и прочие вельможи, их любимцы. Это в текущем 1702 году началось 3 января по старому счислению. Первый выезд свой сделал царь к г-ну Брантсу, к которому приехало, таким образом, в 9 часов утра до трехсот человек, в санях и верхами. Столы были там накрыты вперёд в самом лучшем порядке, и сначала разносили множество лакомств, затем холодные, а потом, на перемену, и горячие яства. Веселились там как нельзя лучше и напитков не пощадили. Его Величество удалился в 2 часа, отправившись оттуда со всем своим обществом в дом г-на Лупа, где его также угощали, а потом и к некоторым другим господам. Затем пустились отдыхать по домам, нарочно для того приготовленным. На другой день государь посетил также г-на резидента Гульста, побывав в некоторых других местах".
Но всё-таки указом от 27 сентября 1722 года Пётр I позволял
"в храмовые праздники при монастырях и знатных приходах, по совершении литургии и крестнаго хождения, народные забавы для народного полирования, а не для какого безобразия".
На местах к запретам относились равнодушно, так что 3 марта 1751 года Казанская духовная консистория издала указ, в котором говорилось:
"Епископу Казанскому и Свияжскому через некий случай известно, что в Казани в некий обывательский дом собираются мужчины и женщины, производя бесовские плясания с соблазнительными действиями и воспоминаниями в них древних и идольских имён, отчего ничто иное не происходит, как соблазн и умножение беззакония, грех. Того ради Её Императорское Величество и по определению его преосвященства велено через приходских священников все игрища воспретить".
С другой стороны, историк Иван Михайлович Снегирёв (1793-1868) в своём сочинения о русских народных праздниках пишет, что при Елизавете Петровне русские люди снова
"не боялись о Маслянице кататься, в Святки ходить наряженные по улицам гурьбами, спрашивать имена у встречных и поперечных, подслушивать под окнами, на перекрёстках гадать, свободно носили по улицам в городах и сёлах берёзку в Семик с песнями".
[Семик — седьмой четверг после Пасхи, за три дня до Троицы.]
Зимние праздники. Ч.I. Святки
Зимние праздники. Ч.II. Рождество. Коляды. Новый Год. Крещение
Зимние праздники. Ч.III. Гаданья
