Александр Васильевич Никитенко (1804-1877) был человеком удивительной судьбы. Он родился крепостным, получил вольную в 1824 году и в 1825 году поступил в Петербургский университет на историко-философский факультет.
Никитенко был близко знаком с В.А. Жуковским, К.Ф. Рылеевым и декабристом Е.П. Оболенским.
В 1833 году Никитенко был назначен цензором, а 1834 году стал профессором Петербургского университета на кафедре русской словесности.
Я не собираюсь прослеживать весь служебный путь Александра Васильевича, но стоит сказать, что он вошёл в историю русской литературы как честный человек, дослужившийся до чина тайного советника. Много это или мало?
Тайный советник — это был в Российской Империи гражданский чин III класса, который соответствовал званию генерал-лейтенанта в армии.
А честный человек на государственной службе...
Неплохой путь проделал А.В. Никитенко — от крепостного парнишки до генерала!
Потомкам Александр Васильевич Никитенко известен своими обширными дневниками, которые он начал вести ещё со студенческих лет. Опубликованные дневники Никитенко — это три увесистых тома, наполненные различными бытовыми и служебными реалиями того времени. Однако продраться через все заметки автора о погоде, самочувствии, знакомых и близких под силу разве что специалисту в области русской литературы или настоящему энтузиасту.
Первые попытки ознакомиться с дневниками Никитенко я предпринял ещё в студенческие годы, но каждый раз бросал это занятие в начале первого тома. Попытки пролистать остальные тома ситуацию не улучшали.
Но вот сравнительно недавно дневники Никитенко опять попались мне на глаза и, о Боже, я вдруг нашёл одну жемчужину, потом — другую... Я увлёкся и внимательно проштудировал все три тома “Дневников”, делая попутно выписки тех эпизодов, которые привлекли моё внимание.
В паре выпусков “Анекдотов” я уже обращался к “Дневникам” Никитенко, но теперь в моих руках оказался материал такого объёма, что место ему нашлось на страницах “Ворчалок”. Но ведь подобное происходило с некоторыми материалами и раньше. Отличие теперь будет состоять только в том, что я буду обширно цитировать первоисточник, вводя самую незначительную стилистическую правку, и сведя к минимуму свои комментарии.
Фрагменты из дневниковых записей А.В. Никитенко
19 апреля 1827 года
Был у графа Хвостова, который пожелал иметь экземпляр моего сочинения “О преодолении несчастий”. Прочитав в нём несколько строк, он сказал:
"Теперь и я борюсь с несчастиями".
Я думал, что он говорит в самом деле о какой-нибудь посетившей его беде, но он продолжал:
"Дмитриев-младший написал рассуждение, помещенное в “Трудах” московского “Общества словесности”, и в нём, по обыкновению романтиков, доказывает, что все русские поэты, начиная с Ломоносова, не иное что, как рабы-подражатели французов. Я намерен доказать ему противное - и вот что написал ему в ответ. Вы видите, я завожу литературную войну, следовательно, должен бороться!"
И граф прочёл мне огромную тетрадь, в которой искусно намекал своему противнику, что главная вина его в том, что он забыл похвалить произведения его, Хвостова.
Тщеславие вообще опасная болезнь, но она становится неизлечимою, когда поселится в душе плохого стихотворца.
Граф Дмитрий Иванович Хвостов (1757-1835) — русский поэт.
Дмитриев-младший — это Михаил Александрович Дмитриев (1796-1866) — русский литератор и племянник известного баснописца Ивана Ивановича Дмитриева (1760-1837).
23 мая 1827 года
Несколько дней тому назад г-жа Штерич праздновала свои именины. У ней было много гостей и в том числе новое лицо, которое, должен сознаться, произвело на меня довольно сильное впечатление. Когда я вечером спустился в гостиную, оно мгновенно приковало к себе моё внимание. То было лицо молодой женщины поразительной красоты. Но меня всего больше привлекала в ней трогательная томность в выражении глаз, улыбки, в звуках голоса.
Молодая женщина эта - генеральша Анна Петровна Керн, рожденная Полторацкая. Отец её, малороссийский помещик, вообразил себе, что для счастья его дочери необходим муж генерал. За нее сватались достойные женихи, но им всем отказывали в ожидании генерала. Последний, наконец, явился. Ему было за пятьдесят лет. Густые эполеты составляли его единственное право на звание человека. Прекрасная и к тому же чуткая, чувствительная Анета была принесена в жертву этим эполетам. С тех пор жизнь её сделалась сплетением жестоких горестей. Муж её был не только груб и вполне недоступен смягчающему влиянию её красоты и ума, но ещё до крайности ревнив. Злой и необузданный, он истощил над ней все роды оскорблений. Он ревновал её даже к отцу. Восемь лет промаялась молодая женщина в таких тисках, наконец потеряла терпение, стала требовать разлуки и в заключение добилась своего. С тех пор она живет в Петербурге очень уединённо. У неё дочь, которая воспитывается в Смольном монастыре.
В день именин г-жи Штерич мне пришлось сидеть около неё за ужином. Разговор наш начался с незначительных фраз, но быстро перешёл в интимный, задушевный тон. Часа два времени пролетели как один миг. Г-жа Керн имеет квартиру в доме Серафимы Ивановны Штерич, и обе женщины потому чуть не каждый день видятся. И я после именинного вечера уже не раз встречался с ней. Она всякий раз всё больше и больше привлекает меня не только красотой и прелестью обращения, но ещё и лестным вниманием, какое мне оказывает.
Сегодня я целый вечер провел с ней у г-жи Штерич. Мы говорили о литературе, о чувствах, о жизни, о свете. Мы на несколько минут остались одни, и она просила меня посещать её. При этом она сказала:
"Я не могу оставаться в неопределенных отношениях с людьми, с которыми меня сталкивает судьба. Я или совершенно холодна к ним, или привязываюсь к ним всеми силами сердца и на всю жизнь".
Значение этих слов ещё усиливалось тоном, каким они были произнесены, и взглядом, который их сопровождал.
Серафима Ивановна Штерич (1778—1848).
Анна Петровна Керн (1800-1879) была женой генерал-майора Ермолая Фёдоровича Керна (1765-1841).
8 июня 1827 года
Г-жа Керн переехала отсюда на другую квартиру. Я порешил не быть у неё, пока случай не сведет нас опять. Но сегодня уже я получил от неё записку с приглашением сопровождать её в Павловск. Я пошел к ней: о Павловске больше и речи не было. Я просидел у ней до десяти часов вечера.
Когда я уже прощался с ней, пришел поэт Пушкин. Это человек небольшого роста, на первый взгляд не представляющий из себя ничего особенного. Если смотреть на его лицо, начиная с подбородка, то тщетно будешь искать в нём до самых глаз выражения поэтического дара. Но глаза непременно остановят вас: в них вы увидите лучи того огня, которым согреты его стихи - прекрасные, как букет свежих весенних роз, звучные, полные силы и чувства. Об обращении его и разговоре не могу сказать, потому что я скоро ушёл.
22 сентября 1827 года
Поэт Пушкин уехал отсюда в деревню. Он проигрался в карты. Говорят, что он в течение двух месяцев ухлопал 17 000 руб. Поведение его не соответствует человеку, говорящему языком богов и стремящемуся воплощать в живые образы высшую идеальную красоту. Прискорбно такое нравственное противоречие в соединении с высоким даром, полученным от природы.
Никто из русских поэтов не постиг так глубоко тайны нашего языка, никто не может сравниться с ним живостью, блеском, свежестью красок в картинах, созданных его пламенным воображением. Ничьи стихи не услаждают души такой пленительной гармонией.
И рядом с этим, говорят, он плохой сын, сомнительный друг. Не верится!.. Во всяком случае в толках о нём много преувеличений и несообразностей, как всегда случается с людьми, которые, выдвигаясь из толпы и приковывая к себе всеобщее внимание, в одних возбуждают удивление, а в других - зависть.
2 марта 1832 года
Сегодня Пушкин рассказывал у Плетнёва весьма любопытные случаи и наблюдения свои во время путешествия своего в Грузию и в Малую Азию в последнюю турецкую войну. Это заняло нас очень приятно. Пушкин участвовал в некоторых стычках с неприятелем.
Пётр Александрович Плетнёв (1791-1865) — русский поэт и литературный критик.
22 апреля 1832 года
Был на вечере у Гоголя-Яновского, автора весьма приятных, особенно для малороссиянина, “Повестей пасечника Рудого Панька”. Это молодой человек лет 26-ти, приятной наружности. В физиономии его, однако, доля лукавства, которое возбуждает к нему недоверие.
У него застал я человек до десяти малороссиян, все почти воспитанники нежинской гимназии. Между ними никого замечательного.
7 январь 1834 года
Барон Розен принёс мне свою драму “Россия и Баторий”. Государь велел ему переделать её для сцены, и барон переделывает. Жуковский помогает ему советами. От этой драмы хотят, чтобы она произвела хорошее впечатление на дух народный.
Между бароном Розеном и Сенковским произошла недавно забавная ссора. По словам Сенковского, барон просил написать рецензию на его драму и напечатать в “Библиотеке для чтения”, рассчитывая, конечно, на похвалы. Сенковский обещал, но выставил в своей рецензии баронского “Батория” в такой параллели с Кукольниковым “Тассо”, что последний совершенно затмил первого. Барон рассердился, написал письмо к критику и довел его до того, что тот решился не печатать своего разбора, не преминув, впрочем, сделать трагику не слишком-то лестные замечания. Оба были у меня, оба жаловались друг на друга. Но с Сенковским кому бы то ни было опасно соперничать в ядовитости.
Барон Георгий (Егор) Фёдорович Розен (1800-1860) - русский поэт и драматург.
Осип Иванович Сенковский (1800-1858) — русский писатель и востоковед.
Нестор Васильевич Кукольник (1809-1868) — русский поэт, писатель и драматург.
10 январь 1834 года
Вот анекдот из нашей литературной хроники. Когда Смирдин выбирал для своего журнала редактора и не знал ещё, к кому обратиться, является к нему Павел Петрович Свиньин и именем министра народного просвещения объявляет, что он назначен последним в редактора. На этом пока и остановилось дело.
Несколько дней спустя Смирдину понадобилось быть у министра.
Уваров спросил его:
"Кто ваш редактор?"
Смирдин было начал отвечать:
"Это ещё не решено, ваше высокопревосходительство, но Свиньин..."
Уваров прервал его:
"Что, что? Неужели ты хочешь вверить свой журнал этому подлецу и лгуну? Для меня всё равно, кого ты ни изберёшь, это твое дело. Но я думаю, что журнал твой умрёт не родясь, как только публика узнает, что редактором его избран Свиньин".
Смирдин, что называется, остолбенел. Оказалось, что почтенный литератор просто хотел надуть его и недаром торопил заключением условий после того, как объявил, что послан министром. К счастью, контракт ещё не был подписан.
Александр Филиппович Смирдин (1795-1857) — русский издатель и книготорговец.
Павел Петрович Свиньин (1787-1839) — русский писатель, историк и географ.
Граф Сергей Семёнович Уваров (1786-1855) — русский дипломат и учёный, министр народного просвещения с 1833 по 1849 гг.
25 февраля 1834 года
Был на вечере у Смирдина. Там находились также Сенковский, Греч и недавно приехавший из Москвы Полевой. С последним я теперь только познакомился. Это иссохший, бледный человек, с физиономией с мрачной, но и энергической. В наружности его есть что-то фанатическое. Говорит он нехорошо. Однако в речах его - ум и какая-то судорожная сила. Как бы ни судили об этом человеке его недоброжелатели, которых у него тьма, но он принадлежит к людям необыкновенным. Он себе одному обязан своим образованием и известностью - а это что-нибудь да значит. Притом он одарен сильным характером, который твёрдо держится в своих правилах, несмотря ни на соблазны, ни на вражду сильных. Его могут притеснять, но он, кажется, мало об этом заботится.
Он говорит:
"Мне могут запретить издание журнала: что же? Я имею, слава Богу, кусок хлеба и в этом отношении ни от кого не завишу".
Он с жаром восстал на Сенковского за его нападки на французскую юную словесность.
Он сказал Сенковскому:
"Что вы этим хотите сделать? У нас не должно бы было бранить новую школу. Согласен, что в ней много преувеличенного, но есть много и гениального, а вы не щадите ничего. У вас Виктор Гюго наравне с каким-нибудь бездарным кропателем романов. Да притом, Осип Иванович, не вы ли сами пользуетесь и мыслями и даже слогом этих господ, которых так беспощадно браните?"
Сенковский отвечал, что ненависть его к новой французской школе есть плод свободного убеждения; что он всего больше ненавидит французских современных писателей за их вражду против семейного начала - единственного, которое дано в удел человеку! Что касается до того, будто он подражает французским писателям, то это несправедливо. Ещё юная словесность и не существовала, а он уже думал и писал, как думает и пишет.
После этого Сенковский сказал мне, что он гораздо большего ожидал от Полевого.
Полевой ещё упрекал его за излишние, преувеличенные похвалы Кукольнику. На это Сенковский ничего не нашелся сказать. За всем этим последовал отличный ужин с отличными винами и с неистощимым запасом анекдотов и каламбуров Греча.
Обедал у Сенковского. За стол сели в пять часов. Кушанье было отменное, особенно вина, которыми хозяин много тщеславился. Греч, по обыкновению, смешил нас своими анекдотами и эпиграммами. Сенковский - человек чрезвычайно раздражительный. Он за каждую безделицу бесился на своих людей и выходил из себя, хотя они служили очень хорошо.
Николай Алексеевич Полевой (1796-1846) — русский писатель и литературный критик.
Николай Иванович Греч (1787-1867) - русский писатель, журналист и издатель.
(Продолжение следует)
