Недавно мне в руки попали остатки архива давно уже умершего дальнего родственника N. Там было довольно много дореволюционных почтовых открыток с варварски содранными или вырезанными почтовыми марками. Кроме российских, там были открытки из США, Германии и Финляндии, которая тогда была частью Российской Империи. Но уцелевшие открытки никакой коллекционной ценности уже не представляли из-за своего состояния.
Были также почтовые открытки СССР периода двадцатых-тридцатых годов XX века, но и среди них ничего интересного уже не оказалось — ведь я же далеко не первым пытался запустить свою лапу в этот архив в поисках вкусненького. Увы! Несколько почтовых марок стандартных выпусков СССР довоенного периода никакой особой ценности не представляли.
Было довольно много фотографий (портретов и групповых), но никаких комментариев относительно изображенных на них лиц я получить от владельцев архива не сумел, и никаких знаменитостей на этих фотографиях тоже не было. Они (владельцы архива) уже не знали ничего, даже не знали того, изображены ли на фотографиях их родственники или какие-то посторонние лица.
Сохранилось огромное множество писем неизвестно-кому от неизвестно-кого. Обращения были типа “Дорогой крёстный!” или “Дорогой Иван Иваныч!”, или вообще “С праздником Светлой Пасхи!”. Подписи тоже соответствовали: “Твой брат Фёдор”, “Семья Ивановых” или просто инициалы “Твой А.В.”
Сначала среди множества пожелтевших листков моё внимание случайно привлекло одно письмо, написанное в конце 1942 года фиолетовыми чернилами на довольно рыхлой бумаге.
Неизвестный мне автор письма среди прочих новостей сообщал хозяину архива N о своей службе. Напоминаю, что тогда N был жив, а также сообщаю, что N тоже воевал и закончил войну в звании майора.
Так вот, автор письма сообщал, что на фронте опять запели старую песню времён 1-й империалистической войны на мотив популярного романса “У камина”, и приводил слова этой песни (не романса).
Отдельные фрагменты этой песни мне доводилось слышать и раньше, но в такой компоновке они попались мне на глаза впервые.
Сам романс “У камина” я слышал и в исполнении Владимира Высоцкого (1938-1980), и в исполнении Валерия Агафонова (1841-1984).
Я выяснил, что романс появился на свет примерно в 1912 году, и сразу же стал очень популярным, то есть хитом, как теперь говорят. Иногда называются и более ранние даты создания романса, но это лишь означает, что он не так быстро стал популярным. Однако об авторах текста романса и музыки до сих пор продолжаются ожесточённые споры.
Чаще всего авторство романса “У камина” приписывают двум лицам, - это Яков Фёдорович Пригожий (1840-1920) или Пётр Иванович Баторин (?-1923).
Авторами текста романса называют Сергея Александровича Гарина (Гарфильд, 1873-1927), П.И. Баторина или даже некоего Г. Китаева.
Я не стану углубляться в споры относительно авторства создателей романса “У камина”, но мне захотелось найти в Сети варианты песен на мотив этого романса.
В Интернете я нашёл множество вариантов подобных сочинений, отдельные строки даже совпадали с обнаруженным мною текстом, но явно были созданы значительно позже окончания Второй мировой войны.
Полного совпадения текстов мне обнаружить не удалось, и я решил опубликовать более древний текст песни, который восходит, по словам автора письма, ко временам Первой мировой войны, но был записан в 1942 году.
Я самонадеянно решил, что эту песню можно назвать “У камина. Война”.
Итак
У камина. Война
"Вы сидите одна и глядите в камин,
Где печально огонь догорает.
А поклонники Ваши исчезли как дым,
И на фронте их враг убивает.
Ещё годик войны, и не станет мужчин,
Что Вас прежде ласкали и грели,
И на тысячу женщин скоро будет один,
Хоть по десять Вы раньше имели.
И я должен ещё по секрету сказать, -
Пусть останется всё между нами, -
Скоро будут мужчин по рецептам давать,
Грамм по двадцать на каждую даму".
По-моему, это довольно удачный вариант среди различных вариаций романса “У камина”, по крайней мере, здесь отсутствуют пошлые строки.
Возможно, автор письма привёл неполный вариант песни, однако подходящих дополнений к нему я не нашёл.
Уважаемые читатели! Если кто-нибудь из вас имеет дополнительные строфы к этой песне, прошу вас прислать их мне для создания более полного варианта. Вряд ли подобных строф было больше двух, а то и вовсе одна. Мне почему-то кажется, что одна строфа потерялась.
Но поиски в Сети я проводил несколько позже, а пока начал активно рыться среди множества пожелтевших листочков бумаги, и поиски мои дали некоторый результат среди писем конца двадцатых и начала тридцатых годов XX века.
Вначале я нашёл “Историю почтенного раввина из Каховки”. Сразу скажу, что в Интернете существует множество вариантов этой “Истории”, исполняемой на мотив “Аргентинского танго”. Найденный мной вариант не хуже и не лучше большинства из них, так что публиковать его я пока не буду.
Потом обнаружил несколько пустых частушечных куплетов, но с кавказским акцентом, типа “Два кувшина, три кувшина, вай, вай”.
Вот один из них:
"Расскажите ради Бога, вай, вай,
Где жэлэзная дорога? Вай, вай.
Мне сказали на вокзале, вай, вай.
А ми думал на базаре, вай, вай".
Попадались мне также записи популярных песен тридцатых готов, которые никакого интереса не представляют.
И вот в самом конце моих поисков я раскрыл один листок, который не был страницей какого-либо письма. Это была запись песенки, сделанная фиолетовыми чернилами, которая сопровождалась немногочисленными комментариями, написанными химическим карандашом. Эти комментарии я поместил в квадратные скобки.
Итак, вашему вниманию, уважаемые читатели, предлагается
(только у нас и нигде больше!)
Песенка о партийной чистке
[Начинается немного тягуче-заунывно, с кавказским акцентом.]
"Опадала осенняя листика,
Начиналась партийная чистика.
Я вставал с утра раннего,
Посещал все собрания,
На военны ходил обучения
И терпел всевозможны мучения,
На субботник носил я дрова. Вай-ва!
И спросили моя биография.
Я ответил не князь, и не граф я -
Пролетария бэдная,
Торговал свой послэдняя.
А теперь возле крытого рынка
Ми сидим чистим-блистим ботинка.
Подходи, жёлтый мазь, раз и два! Вай-ва!
[Мелодия немного меняется, и темп исполнения ускоряется.]
"И решили Карапета выгнать втризашей -
Нэ видать мне партбилета как своих ушей.
И тэперь ми бонбоньерка, только без конфет,
Потому что в Вэ Ка Пэ бэ мэня больше нет!"
Больше ничего на этом листочке не было. Скорее всего в песенке речь идёт о партийной чистке 1929 года, так что испуг "бедного пролетария" вполне понятен — ведь запросто можно было угодить в лагерь годика, эдак, на четыре. К своему огромному удивлению, я ничего похожего в Сети не нашёл.
Да и старых большевиков, переживших эту чистку, видимо уже не осталось.
Кавказский акцент в частушках и в песенке владельцы архива объяснить не смогли, так как, по их словам, никаких родственников или знакомых на Кавказе у них нет и, вроде бы, никогда не было.
Вот и всё, уважаемые читатели, что я смог обнаружить в остатках этого частного домашнего архива.
