Операция по аресту и изоляции группы Надя Имре должна была проводиться так “нежно”, чтобы у них вплоть до самого момента захвата советскими гэбэшниками не возникло никаких подозрений о своей дальнейшей судьбе. Поэтому вечером 21 ноября Кадар наконец дал гарантии того, что никто из членов “группы Надя” не будет привлечён к ответственности за свою прошлую деятельность:
"В интересах окончательного урегулирования дела венгерское правительство, соглашаясь с предложением югославского правительства... на этот раз письменно вновь повторяет своё многократно устно сделанное заявление о том, что венгерское правительство не намерено применить к Надю Имре и членам его группы репрессий за их прошлые действия. Мы принимаем к сведению, что таким образом прекращается действие права убежища, предоставленного этой группе, и что они сами покинут югославское посольство и свободно уйдут на свои квартиры".
От Надя и его коллег даже не требовали поддержки нового правительства Венгрии, так как югославы посчитали, что
"написание такого заявления является делом свободной воли указанных лиц... весь этот вопрос вы считаете внутренним делом Венгрии".
Такой результат многосторонних переговоров вполне удовлетворил югославских товарищей, которые стремились как можно скорее спровадить дорогих “венгерских товарищей” из посольства и не потерять при этом своего лица.
22 ноября в 18.30 венгерские беженцы начали выходить из югославского посольства и рассаживаться в предоставленном им автобусе, который якобы должен был развезти всех членов группы Надя по домам. В этой поездке их собирались сопровождать сотрудники посольства, которые смогли бы убедиться в том, что все достигнутые договорённости выполнены. Венгры обнимались с югославскими товарищами, целовали их и благодарили за гостеприимство.
В последний момент Надь Имре очевидно заподозрил что-то неладное и попытался из автобуса вернуться в посольство, но венгерские и советские “наблюдатели” воспрепятствовали этому, а югославские дипломаты уговорили Надя ехать “домой”.
Перед самым отъездом автобуса, несмотря на энергичные протесты со стороны посла Солдатича, в него сел советский военный в звании подполковника.
[Через пару дней на пленуме ЦК КПСС при обсуждении вопроса об аресте Надя Имре Н.С. Хрущёв сказал, что появление советского офицера в автобусе было ошибкой.]
Автобус покинул территорию югославского посольства, выехал на улицы города и проследовал до здания, занимаемого советской военной комендатурой. Здесь подполковник сослался на некий приказ своего командования и довольно грубо высадил югославских дипломатов, несмотря на их протесты. После этого в сопровождении нескольких бронетранспортёров и одного танка автобус проследовал в неизвестном для югославов направлении.
Через несколько часов вся группа Надя Имре уже оказалась на территории Румынии.
По некоторым данным, всей операцией по аресту и переправке группы Надя в Румынию руководил генерал-лейтенант Пётр Васильевич Федотов (1900-1963).
Дальнейшие подробности вывоза “группы Надя” в Румынию и их пребывания там до сих пор не разглашаются. Вероятно, их вывезли в Румынию на советском военно-транспортном самолёте, но достоверных сведений по этому поводу нет. Известно лишь, что до самого момента вывоза их обратно в Венгрию, “венгерские товарищи” располагались в каком-то довольно комфортном санатории недалеко от Бухареста. Правда, под усиленной охраной.
23 ноября по венгерскому радио прозвучало сообщение:
"Бывший премьер-министр Надь Имре и несколько человек из его окружения, как известно, 4 ноября попросили и получили убежище в посольстве Югославии в Будапеште. 22 ноября право убежища утратило силу. Более двух недель назад Надь Имре и лица из его окружения обратились к венгерскому правительству с просьбой о выезде на территорию другого социалистического государства. С согласия Румынской Народной Республики Надь Имре и лица из его окружения 23 ноября выехали в Румынскую Народную Республику".
Подобное заявление не могло удовлетворить ни венгерское население, ни югославов, ни мировую общественность.
Венгры, продолжавшие, в основном, пассивное сопротивление коммунистам, одним из требований выдвигали возвращение Надя Имре к власти и не верили, что он добровольно покинул родину.
Югославские товарищи считали, что их обманули и нарушили все предварительные договорённости. Они же прекрасно знали, что Надь и его товарищи не отказывались от своих взглядов и не собирались покидать территорию Венгрии при условии их освобождения от уголовного преследования. В крайнем случае, они соглашались уехать в Югославию, но о Румынии они и слышать не хотели.
Поэтому вполне понятно возмущение югославов, которые обратились с запросом к венгерскому правительству, в котором отмечалось, что
"правительство ФНРЮ не может никак принять версию о том, что Надь Имре и остальные упомянутые лица добровольно направились в HP Румынию, так как оно знакомо с желанием этих лиц остаться в своей стране, как и с тем, что до сих пор, пока они находились в посольстве ФНРЮ в Будапеште, они отвергали предложения направиться в Румынию".
В ответ Кадар Янош и другие венгерские руководители, понимая недостаточность сообщения, переданного по радио, в течение нескольких дней разъясняли где только возможно, свою позицию по вопросу интернирования Надя со спутниками в Румынии.
Кадар Янош, например, несколько раз высказывал мнение о том, что хотя он и обещал руководству ФНРЮ не преследовать членов группы Надя за их предыдущую деятельность, но он не может гарантировать их безопасность на территории Венгрии. Ведь Надь Имре и его единомышленники своей контрреволюционной деятельностью вызвали справедливый гнев венгерского народа, а потому, оставаясь на территории страны, они могут стать объектом возмездия со стороны жертв белого террора и их родственников.
С другой стороны, Надь Имре или кто-либо из его спутников могут стать жертвами терактов со стороны контрреволюционеров, которые захотят свалить вину за их гибель на правительство ВНР.
Поэтому выезд группы Надя на территорию Румынии представляется наилучшим выходом с точки зрения обеспечения их безопасности.
В течение нескольких недель шло вялое переругивание между Югославией с одной стороны, и Венгрией, Румынией и СССР — с другой. Югославы пытались сохранить лицо и мягко упрекали союзников по социалистическому лагерю за нарушения взятых на себя обязательств, а СССР постарался дистанцироваться от этой проблемы, постоянно подчёркивая, что это внутреннее дело ВНР.
Уже в середине декабря 1956 года Георгиу-Деж поделился своими мыслями о будущем Надя:
"Мы не думаем Надя Имре и его группу всю жизнь держать в Румынии; как только [в Венгрии] окрепнет народно-демократическая власть... мы передадим Надя Имре венгерским товарищам и уверены, что он за его преступления будет повешен не за шею, а за язык".
Еще даже не было начато следствие в отношении Надя Имре и его товарищей, венгерское руководство пока и не заикалось об их судебном преследовании, а румынский лидер уже мог смело предсказать их судьбу — ведь он прекрасно знал, чего стоят гарантии, данные коммунистами.
Тем временем внутри Венгрии Кадар Янош, при сотрудничестве с ВС и ВВ МВД СССР, довольно уверенно начал подавлять выступления последних революционеров и оппозиционеров и прибирать власть к своим рукам.
Помимо борьбы с остатками непосредственных участников вооружённого восстания (поиск и аресты активных повстанцев, пресечение деятельности лиц, подстрекавших к забастовкам и новому восстанию и т.п.), важное место в деятельности правительства занимали вопросы налаживания работы промышленных предприятий, транспорта и различных коммуникаций.
Фаза активной борьбы венгерского народа с коммунистическим режимом постепенно сходила на нет, но продолжалось пассивное сопротивление: забастовки, демонстрации, агитация, листовки и т.д.
Еще 22 ноября в Будапеште стали распространяться листовки с призывом:
"Все, кто против правительства Кадара и русского вмешательства в дела страны, не должны 23 ноября с 2 до 4 часов дня выходить на улицу; безлюдные улицы докажут Кадару и нашим доброжелательным друзьям — русским, что они здесь лишние. ООН также должна узнать о нашем желании".
Как ни странно, с аналогичным призывом выступил в тот же день и орган ЦК ВСРП газета “Непсабадшаг” (выходила вместо “Сабад неп” со 2 ноября 1956 г.), которая призвала к часовому молчанию в честь месячной годовщины с начала народного восстания.
Генерал Серов в послании советским руководителям был вынужден признать:
"В результате почти всё население Будапешта покинуло улицы, и с 2 до 3 часов дня улицы были пустые. Жители, которые в 2 часа дня были на улицах,сразу вошли в дома и во дворы домов и стояли там до 3-х часов дня".
Кадар Янош и другие руководители ВСРП сочли позицию главного редактора “Непсабадшаг” товарища Фехера Лайоша (1917-1981) слишком уж независимой, тем более, что в тот же день он отказался опубликовать в этой партийной газете статью Кадара, сославшись на то, что он не согласен с его оценкой текущего момента.
24 ноября товарищ Фехер был смещён со своего поста за несогласие с жёстким курсом на подавление революционной оппозиции и за ряд ошибочных публикаций, да по во всей редакции “Непсабадшаг” была проведена значительная чистка.
Но если вы думаете, уважаемые читатели, что товарищ Фехер Лайош был арестован за свои антипартийные взгляды или пострадал как-нибудь иначе, то вы глубоко ошибаетесь. С 1957 года товарищ Фехер стал секретарём ЦК, членом Политбюро ЦК ВСРП и находился на этих постах долгие годы.
1956 год: венгерское восстание. Часть XX. Подготовка к аресту группы Надя Имре
(Продолжение следует)
