В 1840 году Колюбакин стал адъютантом генерал-майора Иосифа Романовича Анрепа (1798-1860), который с 1839 года был назначен начальником Джаро-Белоканского округа и командиром Лезгинской кордонной линии. Анреп был немного странным человеком и хотел замирить лезгин мирной проповедью.
С разрешения императора он в сопровождении Колюбакина, переводчика, нескольких человек прислуги и немногочисленного конвоя, состоявшего примерно из десятка горцев, отправился в поездку по непокорённому краю, чтобы с помощью мирных проповедей и толкования Корана склонить лезгин к миру.
Горцы спокойно выслушивали проповеди Анрепа, но так как он не выступал с обличением их веры, не проявлял никакой враждебности по отношению к лезгинам, его и его спутников не трогали.
Правда, в одном ауле какой-то фанатик выскочил с ружьём и попытался застрелить Анрепа, но пуля выкатилась из ствола ещё до выстрела, так что холостой выстрел никак не повредил Анрепу. Охрана схватила фанатика, но Анреп велел отпустить его.
Горцы сочли случившееся чудом, а весть об этом событии разнеслась по окрестным горам.
Князь Дондуков-Корсаков в своих воспоминаниях подаёт этот случай в несколько восторженном тоне и так описывает события после неудачного выстрела:
"Тогда Кулебякин [так у Дондукова] произнёс восторженную речь, доказывая горцам, что он и Анреп настоящие посланники Магомета и находятся под особым покровительством Аллаха. Изумлённые горцы пали перед ними на землю, и этим настроением воспользовался Анреп с прочими членами этой бессмысленной миссионерской экспедиции, чтобы возвратиться обратно в Закаталы, провожаемый с особым почётом до нашей границы поражёнными и удивлёнными лезгинами".
Вскоре на встречу с Анрепом прибыл один из самых уважаемых лезгинсктих старейшин, который спросил, чего же собственно добивается Анреп своими действиями.
Генерал ответил:
"Я хочу сделать вас людьми, чтобы вы веровали в Бога и не жили подобно волкам".
Старейшина уточнил:
"Ты что, хочешь сделать нас христианами?"
Анреп был твёрд и ясен:
"Нет, оставайтесь магометанами. Но только не по имени, а строго исполняйте учение вашей веры".
Для лезгин было очень необычно, что русский генерал произносит подобные слова, и, скорее всего, именно мнение этого старейшины спасло Анрепа и его спутников от неминуемой гибели.
Стоит отметить, что мирная проповедь Анрепа среди горцев никакого видимого успеха не имела.
В другой раз генерал Анреп поручил Колюбакину съездить в Дал для переговоров с князем Баталбеем Маршани, который часто нападал на русские части и на союзных с русскими горцев.
Когда Колюбакин подъехал к дому Баталбея и передал тому, что его прислал генерал Анреп для переговоров, князь ответил, что будет говорить с Колюбакиным только в том случае, если он приедет один.
Колюбакин согласился, полагая, что встретит князя тоже одного, но, поднявшись на гору, он увидел князя Баталбея в окружении многочисленного отряда.
Удивлённый Колюбакин спросил князя:
"Зачем люди эти здесь? Ты пожелал видеть меня одного, я согласился и не обманул тебя; я пришел с одним переводчиком, потому что верил в твою честь".
Баталбей учтиво ответил:
"Благодарю, и прошу тебя, не бойся".
Колюбакин сразу же взорвался:
"Не говори со мною так! Ты можешь убить меня, но не забывай, что я русский офицер и ничего не боюсь. Прикажи же людям своим стрелять!" -
добавил Николай Петрович и обнажил свою грудь.
Баталбей оценил храбрость русского офицера и протянул ему руку.
После переговоров князь Баталбей совершенно переменил своё отношение к русским, стал их верным другом и союзником, а также завещал своим детям и внукам верно служить России.
Когда с 1 июня 1842 года генерал-майор Анреп получил чин генерал-адъютанта, Колюбакин был переведён на Черноморскую береговую линию и стал адъютантом генерал-майора Александра Ивановича Будберга (1796-1876). Местопребывание начальника береговой линии находилось в Керчи, так что и Колюбакину пришлось переехать туда же.
Но Керчь Колюбакин посещал ещё вместе с Анрепом, начальником штаба Черноморской линии при котором был Григорий Иванович Филипсон (1809-1883), тогда ещё капитан, описавший забавный эпизод во время этого визита:
"Когда я сказал, что из четырёх наших пароходов два только в действии, а два остальные по очереди осматриваются и чинятся в Севастополе, Анреп сказал, что нужно просить адмирала Лазарева о приказании так исправить наши пароходы, чтобы они не имели надобности в починке. Колюбакин весело сказал:
"Идея! Завтра же прикажу своему сапожнику так вычинить мои старые сапоги, чтобы они более не рвались".
Михаил Петрович Лазарев (1788-1851) – русский мореплаватель и флотоводец, открыл Антарктиду, командовал Черноморским флотом.
В Керчи Колюбакин сразу же познакомился с семейством Крыжановских, в том числе и со своей будущей женой Александрой Андреевной.
А.М. Дондуков-Корсаков писал о ней, как о
"весьма достойной женщине, уже немолодой и некрасивой собой, но весьма доброй, умной и образованной..."
Никаких сведений о родителях Александры Андреевны мне найти не удалось. Известно лишь, что у неё было, как минимум, два брата: Николай Андреевич (1818-1888) и Павел Андреевич (1831-1917?).
Николай Андреевич дослужился до звания генерал от артиллерии и стал Оренбургским генерал-губернатором; с 1842 года Николай Андреевич был назначен офицером для особых поручений при начальнике Черноморской береговой линии, а также участвовал в боевых действиях с горцами; во время Туркестанских операций получил орден св. Георгия 3-й степени.
Павел Андреевич тоже дослужился до звания генерал от артиллерии и начал свой боевой путь с Крымской войны.
Вот как Александра Андреевна описывала своего будущего мужа:
"Колюбакин говорил не только умно, но красноречиво, и так как по образованию он был человеком светским и чрезвычайно приятным собеседником, то, несмотря на приобретенные им в полку слишком отважные драгунские манеры и на невыносливость противоречий, вследствие чего происходили нередко вспышки, доходившие до ссор, — все приглашали его к себе и принимали с величайшим удовольствием. В особенности благоволили и были снисходительны к нему дамы; но когда ему делали или, лучше сказать, осмеливались делать замечания за какую-нибудь неловкость или резкость к обращению, он отвечал (по-французски, разумеется):
"Берите меня таким, каков я есть. Я солдат и другим быть не хочу".
Или же, взяв фуражку, уходил, не простившись, и уходил надолго. Но надо сказать, что подобные неприятные столкновения мучили его так сильно, что по прошествии некоторого времени он сам искал случая помириться. Следует прибавить ещё к этому, что вспыльчивость его, происходившая частью от органического порока сердца, искупалась весьма немалыми достоинствами, и поэтому друзья его и знакомые извиняли ему такие поступки, которые другому не прошли бы даром".
В Керчи с Николаем Петровичем произошёл один забавный случай. Хотя, с какой стороны смотреть...
Колюбакин решил немного подтянуть слегка подзабытый немецкий язык и уговорил одну из сестёр Крыжановских вместе нанять учителя.
Первые уроки прошли в дружественной обстановке, но однажды учитель стал спорить с Колюбакиным о значении или произношении какого-то слова. Ученик настаивал на своём, преподаватель же не от отступал от своей точки зрения и вскоре начал горячиться, что очень забавляло Колюбакина.
На ломаном русском языке учитель взволнованно отстаивал свою позицию:
"Зачем вы хотите меня учить? Я знаю, как нужно говорить, я карашо знаю грамматик, не спорьте со мной".
Тут Колюбакин решил пошутить, выхватил саблю из ножен и бросился на учителя с громким криком (по-немецки):
"Как, вы осмеливаетесь спорить с храбрым кавказским офицером!"
Перепуганный немец сбежал, даже забыв свою шапку. На следующее утро выяснилось, что немец покинул Керчь в тот же вечер на последнем пароходе. Беглец не потребовал ни денег за уже проведённые уроки, ни своей шапки, которая некоторое время хранилась в семье Крыжановских в виде некоторого трофея.
Колюбакин искренне сожалел о беглеце, но никогда с ним больше не встречался, чтобы вознаградить за понесённые потери.
При Будберге Колюбакин участвовал в многочисленных сражениях с горцами, и в 1842 году в одном из боёв получил тяжёлые ранения в бедро и в руку навылет, после которых он и задержался в Керчи, впрочем, не слишком надолго.
На одном из балов Колюбакин так разбушевался, что избил и поранил некоего чиновника по особым поручениям по фамилии Блафенберг. Взбеленился Николай Петрович из-за того, что этот чиновник помешал ему подсадить знакомых дам в карету. Некоторые мемуаристы даже называют данное происшествие дуэлью. Не знаю. Сильно сомневаюсь, чтобы Колюбакин снизошёл до дуэли с чиновником.
После этого скандала Колюбакина перевели в Тифлис, где шла подготовка к экспедиции против Шамиля, получившая чуть позднее название Даргинской. Александра Андреевна датирует это событие 1845 годом, но достоверно известно, что перевод Колюбакина был осуществлён в то время, когда главноуправляющим Закавказским краем был генерал от инфантерии Александр Иванович Нейдгардт (1784-1845), занимавший эту должность в 1842-1844 гг. Одновременно Нейдгардт был командиром Отдельного Кавказского корпуса.
Кстати, ещё в 1831 году он был награждён орденом св. Георгия 3-й степени за храбрость при штурме Варшавы.
Колюбакин-немирный: жизнь генерал-лейтенанта и сенатора Николая Петровича Колюбакина, проходившая, в основном, на Кавказе. Часть I
(Продолжение следует)
