Никосия отняла у турок больше сил, чем ожидалось, поэтому Мустафа-паша отвёл свою армию на побережье острова для отдыха, а в самом городе оставил гарнизон, состоявший из 4000 солдат и большого количества строительных рабочих. Мустафа-паша предполагал, что венецианцы попытаются высадиться на острове, и поэтому приказал как можно быстрее восстановить крепостные укрепления Никосии.
Действия Мустафы-паши легко понять, так как с каждым днём высадка венецианцев на Кипре становилась все менее вероятной из-за приближавшегося окончания навигации, а осаждать ему придётся современную крепость с сильным гарнизоном и недавно укреплёнными стенами.
Мустафа-паша не хотел рисковать и ограничился вначале тем, что послал в Фамагусту гонца с предложением командирам крепости немедленно сложить оружие и положиться на милость султана и его командующих. Для убедительности защитникам Фамагусты была продемонстрирована отрубленная голова Николо Дандоло.
Турецкий флот тоже счёл свою миссию на 1570 год выполненной, так как доставил на Кипр около 100 000 солдат и большое количество артиллерии. Погрузив на борт награбленные на Кипре ценности, Пиале-паша привёл свой флот в Стамбул, где ему была организована торжественная встреча.
В то время, когда турецкий флот направлялся в Стамбул, на флагманах христианского флота лихорадочно решали, что делать дальше. Конечно, такой большой флот мог бы успешно сразиться с турками, но это было бы возможно только при наличии у союзников единого командования и серьёзного настроя на победу.
А то ведь венецианский адмирал Дзане должен был лишь продемонстрировать туркам всю мощь своего флота в надежде, что турки оставят Кипр в покое, а об инструкциях, полученных адмиралом Дориа, я уже говорил.
Кстати, на турок демонстрация союзного флота у Родоса никакого впечатления не произвела.
Главный же адмирал Колонна не имел у своих подчинённых никакого авторитета и не сумел подчинить флот своей воле.
Итак, адмирал Дориа стал категорически настаивать на том, что в сложившихся обстоятельствах союзному флоту следует повернуть назад, так как помочь Кипру они уже ничем не могут.
Адмирал Альваро де Базан (1526-1588), 1-й маркиз Санта-Круз, командовал неаполитанской эскадрой и формально подчинялся адмиралу Дориа. До этого времени он настойчиво требовал продолжения похода и высадки на Кипре, но, узнав о падении Никосии, остыл и согласился с мнением Дориа.
Главный адмирал Колонна с удовлетворением выслушал мнения адмиралов испанского флота и принял решение о возвращении домой.
Венецианский адмирал Дзане остался в одиночестве, только со своими кораблями плыть на Кипр не решился и подчинился решению главного адмирала.
Неожиданно заартачился венецианский адмирал Себастьяно Веньер (1496-1578), который привёл в Отранто вторую часть флота Республики. Он стал доказывать, что турки на следующий год после захвата Кипра станут значительно сильнее, а союзники вряд ли смогут собрать такой же мощный флот, поэтому следует продолжить поход и высадить на Кипре экспедиционный корпус. Однако голос воинственного Веньера не был услышан.
Мощный союзный флот так и не вступил в бой с турками и повернул назад. Однако зимовать на Крите флот не мог из-за отсутствия там запасов продовольствия. В результате каждый из адмиралов со своими кораблями добирался домой самостоятельно.
Лучше всех преуспел в этом адмирал Дориа, который несмотря на штормы сумел привести на Сицилию, в Мессину, все свои корабли. Особенно блестящим видится этот поход на фоне неудач его коллег.
Главный адмирал Маркантонио Колонна на обратном пути потерял девять галер из двенадцати.
Венецианский флот пострадал так, как будто он бился с турками, а не с водной стихией. Только на отрезке до Крита адмирал Дзане потерял 13 галер, а всего на венецианские базы не вернулись 27 галер. Кроме того, венецианский флот потерял множество матросов и солдат экспедиционного корпуса от различных болезней; различные источники указывают на потерю от десяти до двадцати тысяч человек.
Удручённый такими потерями и неудачей всей экспедиции, Дзане написал письмо с просьбой об отставке, а пока оставался на Корфу.
Просьбу Дзане удовлетворили, и главным адмиралом венецианского флота был назначен Себастьяно Веньер.
В европейских столицах горячо обсуждали скандальный провал союзной экспедиции на Кипр. В Риме и Венеции во всех неудачах обвиняли адмирала Дориа, а эти обвинения косвенно падали и на Филиппа II.
Испанцы же неудачу за провал экспедиции возлагали на главного адмирала Колонна, который был совершенно некомпетентен в морском деле, т.е. возлагали вину на папу.
Пока союзники препирались, обвиняя в неудаче похода друг друга, Венеция решила разобраться со своими командирами.
Было начато следствие о причинах неудачи экспедиции, и в Венецию были вызваны адмирал Дзане, командующий экспедиционным корпусом Асканио Сфорца Паллавичино (1522-1577) и ещё ряд высших офицеров. Республика сурово отнеслась ко всем вызванным командирам, которые были обвинены в неудаче экспедиции. Следствие длилось почти два года, и практически всё это время обвиняемые провели в тюрьме. В конце концов, всех оправдали, но Дзане не узнал об этом, так как умер в тюрьме в октябре 1572 года.
Иначе сложилась судьба других адмиралов.
Маркантонио Колонна был обласкан папой Пием V и получил денежную компенсацию за понесённые расходы.
Филипп II был очень доволен тем, что адмирал Дориа в точности выполнил все его инструкции и не потерял ни одного корабля. За это Дориа был не только назначен генерал-адмиралом всего испанского флота, но и получил другие, материальные, дары от своего повелителя.
Вернёмся всё же опять на Кипр, где турки после захвата Никосии готовились к осаде Фамагусты. Дав своему войску отдых, Мустафа-паша переформировал свои части и двинул войско к последнему оплоту венецианцев на Кипре. Защитникам крепости Мустафа-паша направил послание с предложением о почётной сдаче: в противном случае...
Обороной Фамагусты руководили Маркантонио Брагадин (1523-1571) и Асторре Бальони (1521-1571), которые оказались более деятельными офицерами, чем Дандоло.
Гарнизон Фамагусты насчитывал около 8000 человек, а стены города защищали около 500 пушек.
В армии Мустафы-паши некоторые исследователи насчитывают до 200 000 человек, но подобные данные основываются на письме турок к защитникам крепости, и это было явным преувеличением, чтобы сильнее их запугать. Скорее всего, после прибытия всех подкреплений у Мустафы-паши могло быть около 100 000 солдат, но это вместе со вспомогательными войсками, а вот пушек у турок было в три раза больше, чем у осаждённых.
Осада Фамагусты началась 17 декабря 1570 года, вернее, в этот день был сделан первый пушечный выстрел по городу, а турецкие войска появились у стен Фамагусты на неделю раньше.
Вначале Мустафа-паша решил задушить город голодом и пожарами, вызванными пушечными обстрелами. Решительных попыток штурма Фамагусты турки пока не предпринимали.
Венецианцы активно защищались, неоднократно делали вылазки за городские стены и наносили значительный ущерб осаждавшим; пару раз венецианцы даже врывались с боем в турецкий лагерь.
Брагадин явно рассчитывал на помощь родного города, и вот 14 января 1571 года долгожданная помощь прибыла – это был отряд из полутора тысяч добровольцев под командованием Джироламо Мартиненго (1519-1571). Защитники Фамагусты радостно приветствовали прибывших, но больше Республика Святого Марка их ничем не порадовала.
Турецкая армия в то же самое время регулярно получала подкрепления из метрополии, продовольствие, боеприпасы и всё новые пушки.
С началом весны (февраль 1571 г.) Мустафа-паша активно начал вести сапёрные работы к югу от города. Многочисленные солдаты и согнанные крестьяне рыли всё новые и новые глубокие траншеи, приближаясь к крепостным стенам.
Вскоре турки начали строить высокие осадные башни, с которых обстреливали город и метали внутрь стен зажигательные снаряды. Эти башни тоже постепенно приближались к стенам города, чем причиняли защитникам значительный ущерб.
Но артиллерийский огонь мощные стены Фамагусты отлично выдерживали, и тогда Мустафа-паша приказал своим сапёрам вести глубокие подкопы к крепостным стенам, чтобы заложить в них мощные заряды и разрушить оборонительные сооружения. Подкопы должны были быть очень глубокими, чтобы проходить под глубоким крепостным рвом.
19 мая турки начали планомерный артиллерийский обстрел города, который практически уже не прекращался до захвата города. Пытаясь добраться до крепостных стен, турки несли огромные потери, но постепенно им удалось в нескольких местах не только засыпать крепостной ров, но и сделать насыпи у стен города.
Более успешной оказалась сапёрная война. Несколько подкопов увенчались успешными взрывами, которые обрушили целые участки крепостных стен, но две операции оказались особенно удачными – они позволили взорвать два бастиона. Из проломов, созданных взрывами, венецианцев иногда атаковали отряды турецких солдат, но защитникам Фамагусты удалось их отразить, засыпать проломы и даже частично восстановить стены бастионов.
4 и 9 июля турки предпринимали мощнейшие штурмы города, нанося главный удар по разрушенным бастионам, но осаждённые отразили эти атаки.
Защитники города уже сильно голодали, у них оставалось мало боеприпасов, а в строю находилось не более 2000 человек, способных держать оружие, включая раненых. Но Фамагуста держалась, хотя никакой надежды на помощь из Венеции уже не оставалось.
Разозлённый Мустафа-паша начал готовить решительный штурм города, который начался 29 июля после мощнейшего артиллерийского обстрела. Вплоть до вечера 31 июля турки непрерывно атаковали стены Фамагусты, но все их атаки были отбиты. И турки выдохлись.
Дальнейший ход событий не совсем ясен. По одной версии, Брагадин и Бальони поняли, что защищать город больше нет никакой возможности, и подняли белый флаг, надеясь на милость Мустафы-паши.
По другой версии, Мустафа-паша сам прислал в Фамагусту парламентёра с очень милостивыми условиями капитуляции: всем защитникам крепости, а также всем желающим, будет позволено отправиться на Кипр на турецких кораблях; всем оставшимся на Кипре будет гарантирована жизнь и сохранность их имущества.
Напрасно Брагадин убеждал всех, что туркам нельзя верить и что они сразу же нарушат свои обещания. Сил, еды и боеприпасов у защитников города почти не оставалось, до и самих-то защитников было уже всего около полутысячи человек. Брагадин уступил, но акт о капитуляции подписывать не стал, и велел сделать это Бальони.
Вначале казалось, что турки честно выполняют условия договора: 4 августа отряды Мустафа-паши вошли в город, но никаких репрессий в отношении защитников крепости или мирных жителей не последовало. Наоборот, все защитники города смогли спокойно погрузиться на поджидавшие их корабли.
Мустафа-паша пригласил Брагадина и других офицеров навестить его перед отъездом на следующий день. Турецкий генерал хотел лично познакомиться с мужественными защитниками города и выразить им своё восхищение.
5 августа в назначенное время Брагадин вместе с другими офицерами в парадных одеждах прибыли в ставку Мустафа-паши. Их сопровождал небольшой отряд солдат.
Мустафа-паша вначале очень ласково встретил защитников Фамагусты и стал восхищаться их мужеством.
Потом тон его речи начал меняться, и Мустафа-паша перешёл к обвинениям христиан в различных преступлениях. Перейдя на крик, он велел страже схватить всех христиан, а Брагадину кинжалом отрезал ухо, как преступнику; потом стражник отрезал Брагадину другое ухо и нос, но пока тот ещё оставался в живых.
Затем Мустафа-паша приказал отрубить головы всем пришедшим христианам, и первым из них погиб Бальони. Тех венецианцев, которые уже находились на кораблях, в это же время связали, чтобы позднее продать их в рабство.
Ярость Мустафа-паши объясняется тем, что турки при осаде Фамагусты за всё время сражений потеряли от 55 до 80 тысяч отборных солдат, а город обороняли всего 8000 венецианцев. Более того, после отражения последнего штурма в Фамагусте на ногах держалась всего горстка людей. И это против многотысячной турецкой армии!
Брагадина ожидала более печальная участь. Двенадцать дней он промучился в тюрьме безо всякой медицинской помощи; его раны гноились, но он не умер. Тогда 17 августа его, избивая, протащили по улицам и укреплениям Фамагусты, а потом привязали к каменному столбу. У Брагадина ещё хватило сил, чтобы обвинить Мустафа-пашу в нечестности, несоблюдении договоров и неоправданных зверствах. Это были его последние слова, так как с Брагадина живьём начали сдирать кожу. Говорят, что он скончался, когда турки дошли до его живота.
Кожу и голову Брагадина Мустафа-паша преподнёс в Стамбуле султану Селиму как самый ценный трофей всей кампании.
Остатки кожи Брагадина нашли в одной из венецианских церквей в 1961 году, а немного позднее на Кипре было обнаружено и место захоронения его трупа.
Пока Фамагуста оборонялась, европейские государства образовали так называемую Священную Лигу, а через пару месяцев после падения Кипра одержали сенсационную победу над турками в битве при Лепанто.
Но это уже другая история.
Падение Кипра: 1570-1571 гг. Часть II
