Считается, что английское войско в этом сражении насчитывало примерно 8500 человек, из которых всадниками (да и то спешившимися) были не более 2500 человек.
У французов было около 12 000 всадников и отряд из 6000 генуэзских арбалетчиков.
Впрочем, существуют и другие оценки сил противников.
Около часа ушло у французов на построение войск в боевые порядки. Построение французской армии тоже можно считать, состоявшим из трёх частей.
Авангард французов возглавляли генуэзские арбалетчики под командованием Антонио Дориа, которых должны были прикрывать всадники слепого чешского короля Жана де Люксембурга (1296-1346, король Чехии с 1310) и его сына Карла (1316-1378).
Вторую группировку французов возглавляли граф Карл II Алансонский (1295-1346), младший брат короля, и герцог Рудольф I Лотарингский (1318-1346).
Резервом, в котором находился и Филипп VI, командовал сам король. Считается, что количество всадников во всех трёх частях французской армии было приблизительно одинаковым.
Я уже упоминал, что перед сражением прошёл сильный дождь, который внёс некоторые коррективы в предстоящее сражение. Английские лучники во время дождя сняли тетиву со своих луков и прятали её в шлемах, а генуэзские арбалетчики были лишены такой возможности, что сказалось на дальнобойности их оружия. Кроме того, земля стала грязной и скользкой, что должно было затруднить действия кавалерии.
Первыми в бой около 17.00 вступили генуэзцы, которым солнце светило прямо в лицо. Двинувшись в бой, генуэзцы три раза приостанавливали своё продвижение для выравнивания строя и сопровождали свои действия громкими устрашающими криками, что, впрочем, не оказало никакого влияния на англичан.
Подойдя на расстояние примерно в 130 м до позиций англичан, арбалетчики сделали первый залп, который почти не принёс никакого вреда англичанам из-за того, большинство болтов просто не долетели до англичан (тетива арбалетов стала влажной).
Тут в бой вступили английские лучники, которые навесным огнём нанесли очень большие потери арбалетчикам и вынудили их отступить, если вообще не обратили их в бегство.
В дальнейших бедах французов обычно обвиняют беспорядочно отступавших арбалетчиков и графа Алансонского, который приказал убивать генуэзцев, мешавших атаке французской конницы, но почему-то почти никто не обращает внимания на причины случившегося столкновения.
И генуэзские арбалетчики, и французские рыцари прекрасно знали правила поведения различных частей войска во время сражения. Даже отступая, арбалетчики должны были выстроиться колоннами, чтобы пропустить через свои ряды всадников. Почему же этого не произошло?
О дожде, сделавшим склон холма очень скользким, я уже говорил. Но этот склон холма был изрезан англичанами большим количеством канав и ям, которые должны были затруднить действия французской конницы. Кроме того, позиции лучников были дополнительно защищены рядами кольев с острыми наконечниками, которые вкопали в землю в направлении на противника своими остриями.
Разведка французов не заметила этих ловушек, и первыми пострадали от них арбалетчики. Во время атаки арбалетчики могли перешагивать через эти канавы, и они не слишком затрудняли их действия. Но когда началось отступление, арбалетчики начали поскальзываться в грязи, сваливаясь в ямы и канавы, так что никакие усилия их командиров не смогли выстроить их ровными рядами для пропуска французской кавалерии.
Панику среди отступающих арбалетчиков усилил грохот выстрелов двух или трёх бомбард, которые были в распоряжении Эдуарда III. Хотя многие хронисты пишут о многочисленных убитых и раненых вследствие данного артобстрела, их заявлениям вряд ли стоит верить: скорее всего, эффект от применения бомбард был чисто психологический. Ведь в противном случае и французы, и англичане активно применяли бы артиллерию в будущих сражениях, но ведь даже в битве при Азенкуре пушки на поле сражения ни разу не выстрелили.
Когда граф Алансонский повёл своих всадников в атаку, то наткнулся на дезорганизованную толпу арбалетчиков, загораживавших ему дорогу, и приказал рыцарям прокладывать дорогу сквозь этих людей с помощью мечей.
Вот что пишет Фруассар об этом фрагменте сражения:
"Когда король Франции и его брат, граф Алансонский, увидели, сколь худо держатся генуэзцы, то сказали:
“Убивайте пехоту! Они мешают нам и без нужды загораживают дорогу!”
Тут увидели бы вы, как французские латники, крутясь среди пехотинцев, бьют, разят и убивают их; многие храбрые люди вместе со своими конями падают наземь, барахтаются в давке, и никто не в силах к ним пробраться, чтобы помочь встать".
Так Фруассар косвенно подтверждает то влияние на ход сражения, которое оказали грязь, вбитые колья и вырытые англичанами ямы и канавы. Кроме того, английские луки продолжали свою смертоносную работу:
"Тем временем английские лучники мощно и без перерыва стреляли вверх, и ни одна из этих стрел не пропала даром. Они насквозь пронзали и пробивали тела людей и лошадей, головы, руки и ноги латников, нанося им тяжкие увечья, раны и смерть. И при этом латники даже не знали точно, откуда летят стрелы".
В результате первая атака французов выглядела следующим образом: граф Алансонский повёл за собой мощную лавину, состоявшую из блестящих рыцарей, но до линии обороны английских латников добрались лишь несколько разрозненных групп грязных и уставших рыцарей. Кони французских рыцарей были перебиты английскими лучниками, а их владельцы легко уничтожены англичанами или валялись в грязи и не могли подняться без посторонней помощи. А вот этой-то помощи как раз и не было.
Дальше началось какое-то безумие, и следующие атаки французов можно описать почти одними же и теми словами: стройные линии французских рыцарей бросались в атаку, натыкались на группы отступавших товарищей, трупы павших лошадей и барахтающихся в грязи рыцарей. И всё это происходило под непрекращающимся огнём английских лучников.
В результате перед спешившимися английскими рыцарями представали в большинстве случаев разрозненные остатки блестящего атакующего строя, в основном, уже в пешем строю, которых англичане безжалостно истребляли.
Большинство подробностей о ходе этого сражения до нас не дошло, и хронисты сохранили для нас лишь несколько эпизодов.
Когда чешский король Жан де Люксембург узнал от своих спутников, что дела французов обстоят далеко не лучшим образом, то этот слепой рыцарь выразил желание поучаствовать в бою и сказал:
"Милые сеньоры! Я горячо вас прошу, заклиная вашим вассальным долгом, проведите меня в битву столь далеко, чтобы я мог нанести один удар мечом".
Тогда три его спутника так связали поводья своих коней, чтобы доставить короля в бой и при этом не потерять его из виду; никто же из этих рыцарей уже не смог бы вернуться назад в одиночку – только все вместе.
Рыцарь Генрих фон Мюнх, который ранее участвовал в разведывательных поездках французов, повёл этот отряд обходным путём и вывел их прямо на позиции, которые занимал отряд принца Уэльского. Удар противника был таким сильным и неожиданным, что англичане были вынуждены немного отступить, но вскоре подоспела помощь от графа Нортгемптона и Томаса Хатфилда, и весь отряд короля Чехии был уничтожен; спаслись только два оруженосца короля, которые потом и рассказали об этой отважной атаке.
Первым в этой схватке погиб Генрих фон Мюнх, потом пали лошади под спутниками короля Чехии. Англичане не знали, что перед ними король Чехии, стащили Жана де Люксембурга с коня и убили его. Спутников слепого короля потом нашли рядом с его телом, и их кони были связаны между собой и с конём короля.
Серьёзные неприятности отряду принца Уэльского доставила и атака отряда под командованием графа Людовика I де Блуа. Участникам сражения показалось, что англичане дрогнули, начали отступать, а жизни принца Уэльского угрожает серьёзная опасность. Тогда граф д’Аркур послал гонца к королю с просьбой о присылке подкрепления.
Фруассар приводит несколько вариантов беседы Эдуарда III с гонцами, сочинённых им в разное время.
В первом варианте
"два английских рыцаря из рати принца прибыли к королю Англии и сказали:
“Сир, соблаговолите прийти на помощь Вашему сыну, ибо он находится в очень опасном положении!”
Король спросил, есть ли у принца какие-нибудь раны и повреждения. Ему сказали:
“Да, но не слишком тяжёлые”.
Тогда молвил король в ответ этим рыцарям:
“Возвращайтесь к нему и больше не зовите меня до тех пор, пока он не будет ранен настолько сильно, что станет беспомощным. Дайте мальчику заслужить себе шпоры”.
После этого рыцари покинули короля и вернулись к принцу, в его рать".
В другой рукописи этот эпизод описан Фруассаром более подробно и с разъяснениями.
Томас Бошем (1313-1369), граф Уорик, который сражался в свите принца Уэльского, прислал к Эдуарду III одного из рыцарей:
"Ему дали дорогу, и сказал он, обратившись к королю:
“Дорогой сир! Я послан теми, кто оберегает принца, вашего сына. Они вас извещают, что имеют опасение, как бы военная мощь французов не одолела их, ибо слишком она велика”.
Король спросил:
“А мой сын, в каком он состоянии?”
Рыцарь ответил:
“Во имя Бога, сир, он ещё силён, здрав и бодр духом”.
Тогда сказал король:
“Итак, ступайте обратно к тем, кто вас послал, и скажите от меня, что для юноши настал час заслужить себе шпоры! И не приходите больше меня просить до тех пор, пока у него будут силы держать в руке копьё или меч. Ибо, если угодно Богу и монсеньёру святому Георгию, победа будет за нами!”
С этим ответом и вернулся рыцарь назад".
Недаром Фруассар прославился ещё в молодости, когда был поэтом. Но тут же этот хронист так разъясняет поведение Эдуарда III:
"Однако скажу вам, почему король ответил именно так. Оттуда, где он стоял, было хорошо видно, как французы ведут наступление. Внимательно вглядевшись, король и его люди сочли способ их действий неудачным и настолько плохим, что хуже некуда".
Битва при Креси 26 августа 1346 года. Часть II
(Продолжение следует)
