В начале 89 года плебейские трибуны Марк Плавтий Сильван и Гай Папирий Карбон провели закон, по которому права римского гражданства получали те общины италиков, которые в течение двух месяцев сложат оружие.
Эти два закона внесли раскол в ряды союзников и значительно ослабили их силы.
Правда римляне не собирались распределять новых граждан по 35 уже существующим трибам, а создали восемь новых триб, по которым и разместили новых граждан. Италики, обрадованные таким поворотом дела, вначале не обратили внимания на то, что голоса восьми триб при голосовании никак не могли перевесить голоса старых 35 триб. Недовольство возникнет позже, уже после окончания Союзнической войны.
Я не буду в дальнейшем подробно описывать ход Союзнической войны, а ограничусь только действиями Суллы.
Для Суллы 89 год начался с довольно неприятного инцидента. Он со своими легионерами осаждал город со стороны суши, а с моря ему помогал флот, которым командовал легат Авл Постумий Альбин (возможно, консул 99 года). Возмущённые высокомерием и жестокостью этого Альбина, моряки закидали его камнями.
[По другой версии, моряки заподозрили Альбина в измене и в сотрудничестве с италиками.]
Бунтовщиков ожидало строгое наказание: казнь убийц и децимация всего состава флота. По идее, наказать бунтовщиков должен был Сулла, как старший по званию, но он уклонился от выполнения этой обязанности, сославшись на то, что бунтовщики не являются его солдатами.
Возмущённым же офицерам Сулла заявил, что лучшим искуплением за кровь гражданина будет кровь врагов Рима.
Плутрах трактовал эту историю немного иначе и написал, что
"Сулла оставил столь тяжкий проступок безнаказанным и даже гордился этим, не без хвастовства говоря, что благодаря этому его люди, дескать, станут ещё воинственнее, искупая храбростью свою вину".
Продолжая осаду Помпей, Сулла захватил близлежащие Стабии и готовился к штурму города, но тут на помощь осаждённым подошла большая армия самнитов под командованием Луция Клуенция. Клуенций заносчиво расположил свой лагерь всего в трёх стадиях от лагеря Суллы и даже разгромил один из его отрядов. Сулла собрал своих легионеров, которые в то время занимались сборами продовольствия и фуража, и изрядно потрепал армию Клуенция, обратив её в бегство.
Клунеций отступил к Нолам, возле которого установил свой лагерь, дождался подхода армии союзных галлов и выдвинул объединённое войско в направлении лагеря Суллы, который уже был готов к встрече с неприятелем.
Когда войска противников уже выстроились друг напротив друга, произошёл один из эпических боевых моментов, который Аппиан описал следующим образом:
"Когда войска сошлись, один галл огромного роста выступил вперёд и стал вызывать кого-либо из римлян на бой. Выступил один мавретанец маленького роста и убил галла. Галлы в страхе немедленно обратились в бегство".
Обратились самниты в бегство, или не обратились, но армия Суллы сразу же атаковала слегка деморализованного противника и гнала его до города Нолы. Жители города согласились впустить бежавших союзников, но открыли для них только одни городские ворота, чтобы вместе с союзниками в город не проникли и римляне.
Сулла воспользовался возникшей заминкой и большим скоплением италиков у стен города, так что его солдаты истребили большое количество союзников. В этом бою погиб и Клуенций, а Аппиан пишет, что в ходе этого сражения и бегства италики потеряли около 50 000 человек убитыми; но это явное преувеличение.
Некоторые историки утверждают, что именно за эту победу армия наградила Суллу травяным венком.
Со времени победы под Нолами широкое распространение получила и история о Сулле Счастливом (Sulla Felix).
Перед сражением полководец по обычаю совершал жертвоприношение и увидел, что из-под нижней части алтаря выползла змея. Находившийся рядом гаруспик Гай Постумий сделал пространное и довольно туманное толкование увиденного, но Сулла заявил, что это предвещает победу его войска, и смело пошёл на противника.
В результате, Сулла не только разбил противника, но и захватил два вражеских лагеря. После этой победы все заговорили о том, что Сулла не только любимец богов, но и умеет читать их волю.
Плутарх тоже написал о счастье Суллы:
"Сулла же, напротив, не только испытывал удовольствие, когда завистники называли его счастливцем, но даже сам раздувал эти толки, все свои успехи приписывая богам и объясняя всё своим счастьем – то ли из хвастовства, то ли действительно следуя своим представлениям о божестве. Ведь и в “Воспоминаниях” Суллы написано, что дела, на которые он отваживался по внезапному побуждению, удавались ему лучше тех, которые он считал хорошо обдуманными. Там же он говорит, что больше одарен счастьем, чем военными способностями, а стало быть, отдает предпочтение счастью перед доблестью. Вообще он считал себя любимцем божества... Кроме того, в “Воспоминаниях” Сулла убеждает Лукулла (которому это сочинение посвящено) ни на что не полагаться с такой уверенностью, как на то, что укажет ему ночью божество".
Победив самнитов Клуенция, Сулла со своей армией переместился в область гирпинов, племени родственному самнитам, и осадил их город Эклан. Сулла потребовал немедленной капитуляции города, но гирпины попросили некоторое время на размышления и обсуждение данного требования, так как они ожидали подхода армии луканов.
Сулла разгадал хитрость гирпинов, и сказал, что даёт им целый час для принятия решения, а сам приказал солдатам обложить палисад, окружавший Эклан, сухим хворостом. Ровно через час Сулла приказал поджечь хворост, вскоре занялись стены Эклана, жители города перепугались и сдались на милость победителя. Однако Сулла милости к ним не проявил и отдал город на разграбление своим солдатам, сказав просителям, что они сдались не по доброй воле, а из-за сложившихся обстоятельств.
После падения Эклана большинство городов гирпинов сдалось Сулле, и они избежали участи Эклана. Только город Компса попытался сопротивляться нашему счастливчику, но и его Сулла захватил быстрым штурмом.
Так все земли гирпинов и значительная часть Самния оказались под властью римлян, что явилось большой потерей для союзников.
Но Сулла не ограничился этими победами и переместился обратно в Самний. Разведка донесла полководцу, что отряды одного из вождей самнитов, Мотия, контролируют основные проходы в Самний, и он повёл свою армию обходным путём, так что появление римлян в их области стало для самнитов полной неожиданностью.
Сулла приказал атаковать позиции Мотия прямо из походного порядка и добился полного успеха, разгромив армию противника. Раненый Мотий с уцелевшими солдатами укрылся в Эзернии, а Сулла выдвинул свою армию к Бовиану, куда в это время уже переместился Сенат союзников из-за опасности, угрожавшей Корфинию со стороны римлян.
О взятии Бовиана нам известно только со слов Аппиана, поэтому я приведу его описание событий:
"В городе было три цитадели. В то время как жители Бовиана обратились против Суллы, последний послал в обход отряд с приказанием захватить, если возможно, одну из цитаделей и подать знак об этом дымом. Лишь только дым показался, Сулла напал с фронта и после трёхчасовой жестокой битвы овладел городом".
С падением Бовиана прекратил своё существование италийский Сенат, а уцелевшие сенаторы-италики укрылись в Эзернии, куда стали собираться и отдельные отряды самнитов. Оставались ещё невзятые Нолы, но, в целом, исход Союзнической войны был предрешён, так как римляне к концу 89 года разрезали территорию союзников на две части, отделив самнитов от луканов.
В общем, 89-й год для Суллы оказался очень удачным, и даже Плутарх вынужден признать:
"Сулла же замечательными подвигами стяжал у сограждан славу великого полководца, у друзей – величайшего, и даже у врагов – самого счастливого и удачливого".
Военные действия в текущем году сошли на нет из-за наступивших холодов, и Сулла оставил свою армию в Кампании, а сам отправился в Рим, чтобы добиваться консульской магистратуры. Сулла надеялся, что его воинская слава поможет ему достигнуть высшей магистратуры в Республике, о чём большинство его предков и не мечтали – ведь только один из его прапрадедов, Публий Корнелий Руфин, был консулом в 290 и 277 годах и диктатором, а остальные выше преторства не добирались.
Тит Ливий одобрительно пишет:
"Редко притязал в Риме на консульскую должность кто-то другой, ещё до консулата совершив столько подвигов".
Поэтому у нас нет никаких оснований верить Плутарху, утверждавшему, что Сулла ставил консульство невысоко по сравнению с тем, что он готовил для себя в будущем.
В октябре 89 года Сулла выдвинул свою кандидатуру на консульских выборах, но ему противостояли три серьёзных конкурента.
Во-первых, был бы не прочь продлить свои консульские полномочия ещё на один год консул 89 года Гней Помпей Страбон (133-87), который тоже одержал несколько важных побед в Союзнической войне, а осенью 89 года после годичной осады, наконец, взял Аускул, захватив там большую добычу.
Вторым противником Суллы был Квинт Помпей Руф, родственник Гнея Помпея Страбона, тоже прославившийся на войне.
Опасным противником на выборах был Гай Юлий Цезарь Страбон Вописк (126-87), один из членов могущественного клана Юлиев, блестящий и остроумный оратор. У него был только один серьёзный недостаток – он ещё не был претором, и мог бы добиваться консульской магистратуры только по особому распоряжению Сената или комиций. Имея поддержку очень влиятельных родственников, один только его брат Луций Юлий Цезарь – консул 90-го года и цензор 89-го – чего стоил, Цезарь Страбон смог ввязаться в борьбу за высшую магистратуру.
Сулла понимал, что одной только народной поддержки для победы на выборах будет мало, так как значительная часть нобилитета была против его кандидатуры, и несколькими решительными шагами укрепил свои позиции.
Сначала он развёлся со своей третьей женой Клелией по причине её бесплодия и породнился с влиятельнейшим семейством Метеллов, женившись на Цецилии Метелле (118?-81), которая была двоюродной сестрой Квинта Цецилия Метелла Пия (125-63), претора 89 года, и вдовой Марка Эмилия Скавра (162-88), принцепса Сената. Этим шагом Сулла сразу же приобрёл множество сильных союзников на выборах.
Сулла сделал ещё один хитроумный шаг, заключив союз с одним из претендентов, Квинтом Помпеем Руфом, выдав замуж свою дочь от первого брака Корнелию за сына этого Помпея Руфа.
Эти тактические шаги и жадность Помпея Страбона, зажавшего военную добычу, принесли свои плоды, и после ожесточённой борьбы Сулла и Помпей Руф были избраны консулами на 88 год.
Невольно возникает вопрос: чем же была вызвана такая ожесточённость предвыборной борьбы?
Луций Корнелий Сулла: попытка портрета диктатора. Часть IV. Каппадокия. Начало Союзнической войны
(Продолжение следует)
