Что вспомните?
Когда однажды Бунин мирно проводил время у Чехова, Антон Павлович внезапно опустил газету и спросил гостя:
"Что вы обо мне будете писать в своих воспоминаниях?"
Бунин смутился:
"Это вы будете обо мне писать. Вы переживёте меня".
Чехов усмехнулся:
"Да вы мне в дети годитесь".
Бунин вяло отнекивался:
"Всё равно – в вас народная кровь".
Чехов легко парировал реплики Бунина и перешёл в атаку:
"А в вас - дворянская. Мужики и купцы страшно быстро вырождаются. Прочтите-ка мою повесть “Три года”. А потом вы же здоровеннейший мужчина, только худы очень, как хорошая борзая. Принимайте аппетитные капли, и будете жить сто лет. Я пропишу вам нынче же, я ведь доктор. Ко мне сам Никодим Палыч Кондаков обращался, и я его вылечил. А в воспоминаниях обо мне не пишите, что я был “симпатичный талант и кристальной чистоты человек”".
Бунин едва нашёлся с ответом:
"Это про меня писали, будто я симпатичное дарование".
Никодим Павлович Кондаков (1844-1925) – русский историк и археолог.
Чехов и О.Л. Книппер
Бунин вспоминал, как однажды вечером в Москве он допоздна засиделся у Чехова, который его не отпускал:
"Я остался. Часу в третьем ночи раздался звонок, и Ольга Леонардовна точно впорхнула, весёлая, надушенная, щебечущая:
"Дусинька, ты не один, вот это отлично..."
Ей подали закусить, и она с аппетитом стала разгрызать какую-то холодную птицу. Чехов глядел на неё почти с ненавистью.
Когда потом в его записной книжке я наткнулся на фразу:
"Когда я вижу, как бездарная артистка жрёт куропатку, - мне жаль куропатки", -
я невольно вспомнил этот вечер.
А за всем тем как к женщине его неизменно влекло к Книппер".
Раз уж мы дошли до Ольги Леонардовны, то отметим, что Бунин неоднократно делился с Бахрахом своими воспоминаниями об отношениях между А.П. Чеховым и О.Л. Книппер. Следует иметь в виду, что Бунин неодобрительно относился к госпоже Книппер, поэтому его воспоминания можно немного корректировать, да и времени с тех пор прошло немало.
Однажды Бунин разговорился на эту тему:
"В его жизни много женщин было, сколько одних актрис: Комиссаржевская, Таня Куперник, да и с Лешковской что-то было.
[Не только с Таней Куперник, но и с её подругой-лесбиянкой актрисой Лидией Борисовной Яворской (1871-1921). Чехов и вообще был отменный “ходок”, а в этом случае он, говорят, любил развлекаться втроём. Но как пишут в воспоминаниях современники, это были его чисто платонические увлечения. Ага!]
Так и с Книппер. Он особенного и значения этому не придавал. Ну, остановились в гостинице Киста... Вы Севастополь знаете? Обрыв, южный вечер, Абрау-Дюрсо... Экая беда, он и значения этому не придавал. Актриса! И позднее звал её ехать по Волге – и так, чтобы другие не знали. Молодая ещё, свежая, блестящая - вероятно, и как женщина ему нравилась, хорошо сложена, хотя и было в ней, пожалуй, что-то деревянное... А она к этому иначе отнеслась. Что там говорить - между нами сказать, она его на себе женила. Он-то, наверное, об этом и не думал".
Позволю себе прервать Бунина, так как Чехов познакомился с Книппер в 1898 году, когда той было уже тридцать лет, а их роман начался на год позже. Так что молодость актрисы была, скажем, относительной.
Прервал Бунина и Бахрах:
"Её называли самой умной женщиной Москвы".
Бунин удивился:
"Да? Не знаю, не слыхал. Особенно умной её никогда не считал".
Тут в беседу встряла Вера Николаевна, жена Бунина, и проявила женскую солидарность:
"Была культурная, воспитанная - культурнее и воспитаннее Чехова, и он это, вероятно, чувствовал".
Бунин не обратил на реплику жены никакого внимания и продолжал:
"Не понимаю, как она могла с ним в одну постель лечь. Ну, один ещё раз куда ни шло... Ведь он уж в каком был состоянии. Я его как раз в это время в Ялте видел. Позвонили по телефону, ответил два слова и мне трубку передал, подтолкнул:
"Не могу говорить, соврите что-нибудь - отозвали, вызвали..."
Взял я трубку, так и отшатнулся: из трубки прямо мертвечиной несет - и какой мертвечиной. В пять или шесть дней... А ведь всего два слова сказал. Ведь у него был туберкулез кишечника. Я знал, что с ним кровавый понос бывает – ну, думал: понос и понос. А это, оказывается, туберкулёз был".
Бунин помолчал немного и продолжил:
"Сам он ни за что бы не женился. Мне одному как-то сказал:
"Знаете, жениться я решил".
Я:
"Ну, что же, дело хорошее. Подавай Бог".
Чехов:
"Женюсь на немке. Чистая, не то что русская, которая лицо только вот до сих пор моет. Эта и за ушами, и шею, и всюду мыть будет. До скрипа. И в комнатах чисто будет. Ребята не будут на четвереньках в моем кабинете по полу ползать и костью в таз бить..."
А у самого вид немножко смущённый. Хотел моё мнение услышать. А я что скажу? Конечно, понял, о ком он говорил".
После небольшой паузы Бунин продолжил:
"Не очень была подходящая пара. Маша и мать, с которыми он до сих пор всегда вместе жил, очень ревновали. Я видел, что с Машей делалось – с Машей он очень близок духовно был. А мать говорила:
"Жена актриса - что за жизнь! Будет жить в Москве, а Антоша в Ялте. Актриса – заведет себе в Москве любовников!"
После смерти Чехов всё оставил Марии Павловне – и литературное наследство, и дачу свою. Книппер же оставил маленькую хибарку с клочком земли, которую за 10000 купил в Крыму. А дача его тогда в 150000 золотых рублей была оценена. Это даже скандально вышло. Конечно, с Машей он духовно и душевно ближе был".
Тут в беседу опять вступила Вера Николаевна:
"Но Книппер же и передала всё это в распоряжение Марии Павловне. Чехов всё это на клочке бумажки написал перед смертью. Книппер могла её изорвать..."
Бунин прервал жену:
"Извини, пожалуйста. Чехов не такой человек был – у него всё было аккуратно, всё в порядке. Наверное, настоящее завещание в сейфе лежало, в московском Лионском кредите. Бывало, идёт и говорит:
"Да-с, иду в банк купоны стричь".
После этого Бунин решил свернуть тему о Книппер:
"Почему, говорите, Книппер за него замуж вышла? Ну, конечно, по честолюбию".
Ольга Леонардовна Книппер-Чехова (1868-1959).
Лешковская Елена Константиновна (1864-1925) – русская актриса.
Татьяна Львовна Щепкина-Куперник (1874-1952), больше известна как драматург и переводчица, но в конце 90-х годов XIX века несколько лет играла в театре.
Вера Фёдоровна Комиссаржевская (1864-1910).
Александр Васильевич Бахрах (1902-1985).
Мария Павловна Чехова (1863-1957).
Ну, и дочки у Толстого!
Однажды Бунин рассказал забавную историю о знакомстве Марьи Павловны с дочками Л.Н. Толстого:
"Мне Маша сама рассказывала, как она к девочкам Толстого попала. Слышали они, что их отец Чехова-писателя хвалит. Позвали к себе Машу – познакомиться. А они такие - все слова произносят на все буквы: и на “г”, и на “ж” и т. д. Кроме того, любили в других подмечать дурное, было это в семье. И как брякнет одна из них о каком-то писателе:
"Ну, что это – ведь это настоящее г..."
Маша так и шарахнулась. Потом уж привыкла..."
Ещё о характере Чехова
Интерес представляет и такая характеристика Чехова, данная Буниным:
"Он никогда своей души не открывал, разве иной раз блеснет глазом – всегда был сдержанный, никогда у него не была душа нараспашку".
Проблема бессмертия
К проблеме бессмертия у А.П. Чехова было двойственное отношение, что следует из его высказываний.
Иногда он твёрдо утверждал, что жизнь после смерти, то есть бессмертие, это сущий вздор:
"Это суеверие. А всякое суеверие ужасно. Надо мыслить ясно и смело. Мы как-нибудь потолкуем с вами об этом основательно. Я, как дважды два - четыре, докажу вам, что бессмертие – вздор".
В другой раз Антон Павлович не менее твёрдо отстаивал противоположные взгляды:
"Ни в коем случае не можем мы исчезнуть после смерти. Бессмертие - факт. Вот погодите, я докажу вам это..."
Об отношении Чехова к проблеме смерти и бессмертия говорит запись в одной из последних записных книжек писателя:
"Смерть страшна, но ещё страшнее было бы сознание, что будешь жить вечно и никогда не умрёшь".
Телешов о дебюте Чехова
В своих не слишком достоверных воспоминаниях Н.Д. Телешов пишет о писательском дебюте Чехова:
"В 1887 году вышла его книга рассказов “В сумерках” - первая за подписью “Антон Чехов”, а не “Чехонте”, как раньше. Он только что выступил на настоящую литературную дорогу. Тогдашняя критика высокомерно молчала; даже "нововременский" зубоскал Буренин, сотрудник того же издательства, которое выпустило эту книжку, отметил её появление таким четверостишием:
“Беллетристику-то - эх, увы!
Пишут Минские да Чеховы,
Баранцевичи да Альбовы.
Почитаешь - станет жаль Бовы”.
Николай Дмитриевич Телешов (1867-1957).
Виктор Петрович Буренин (1841-1926).
Николай Максимович Минский (Виленкин, 1855-1937).
Казимир Станиславович Баранцевич (1851-1927).
Михаил Нилович Альбов (1851-1911).
Бова-королевич – очень популярный герой русского фольклора.
А.П. Чехов: взгляд со стороны, анекдоты, высказывания. Вып. 20
(Продолжение следует)
