В 102 году Сулла опять назначен легатом, но теперь уже он служил не у Мария, а у его коллеги по консульству – у Квинта Лутация Катула.
Плутарх утверждает, что причиной ухода Суллы стали обострившиеся разногласия с Марием, который перестал давать своему офицеру важные поручения:
"...почувствовав, что он восстановил против себя Мария, который уже не желал поручать ему никаких дел и противился его возвышению, Сулла сблизился с Катулом, товарищем Мария по должности, прекрасным человеком, хотя и не столь способным полководцем".
Плутарх, скорее всего, ошибается; ведь Квинт Лутаций Катул практически не имел никакого боевого опыта, и Марий, не желая поражения второй римской армии, направил ему в помощь одного из своих лучших офицеров.
Не стоит, конечно, отбрасывать то обстоятельство, что отношения между Марием и Суллой за два последних года явно не улучшились.
Две римские армии разделились и прикрывали северную Италию от вторжения варваров. Армия Мария прикрывала проход между морем и Альпами от тевтонов, а Катул должен был не пропустить кимвров через перевал Бреннер.
В конце 102 года Марий разгромил орды тевтонов в сражении при Аквах Секстиевых (ныне Экс-ан-Прованс), так что древние авторы дружно говорят (явно преувеличивая) о сотнях тысяч убитых варваров; племя тевтонов оказалось практически уничтоженным.
Действия Катула в этом же году оказались не столь удачными. Опасаясь быть обойдённым кимврами, Катул с большей частью войска отступил, но не пропустил кимвров в Италию.
О деятельности Суллы в этом году мы знаем по краткому упоминанию у Плутарха, который сообщает, что Сулла покорил несколько альпийских племён, а также занимался заготовкой продовольствия для римской армии. С последней задачей Сулла справился настолько успешно, что продовольствия хватило не только для армии Катула, но и солдатам Мария.
Нет, не зря Марий направил Суллу к Катулу.
Марию за победу над тевтонами предложили отпраздновать триумф, но он отказался от него, мотивируя это тем, что угроза для Италии ещё не исчезла.
На 101 год Мария опять избрали консулом, заочно, естественно, а его коллегой стал Маний Аквилий.
В начале 101 года Марий пришёл на соединение с армией Катула и рядом удачных манёвров поставил кимвров в очень неприятное положение; варварам пришлось договариваться с Марием о дне и месте сражения.
Так как теперь Марий был консулом, а Катул – лишь проконсулом, то первый и командовал объединённой армией. Марий поставил воинов Катула в центре, а своих легионеров разместил на флангах; он полагал, что именно его солдаты разгромят кимвров и вся слава за победу достанется ему.
Однако на поле боя всё обернулось иначе: воины Мария из-за поднятых туч пыли разминулись с пехотой кимвров, так что основной удар варваров пришёлся именно на центр римской армии. Солдаты Катула доблестно сдержали удар кимвров, а потом перешли в наступление, полностью разгромив варваров.
Плутарх, который очень высоко ставил Мария, вынужден был воздать должное Катулу:
"Имущество варваров расхитили солдаты Мария, а доспехи, военные значки и трубы принесены были в лагерь Катула, и это послужило для него самым веским доказательством, что именно он победил кимвров. Однако между солдатами, как водится, начался спор; третейскими судьями в нём выбрали оказавшихся тогда в лагере послов из Пармы, которых люди Катула водили среди убитых врагов и показывали тела, пронзённые их копьями: наконечники этих копий легко было отличить, потому что на них возле древка было выбито имя Катула. И все же первая победа и уважение к власти Мария заставили приписать весь подвиг ему".
Большинство историков, как древних, так и современных, приписывают честь победы при Верцеллах именно Марию, однако тот не стал озлоблять солдат и лукаво разделил триумф [над тевтонами и кимврами] с Катулом. Ведь все знали, что к разгрому тевтонов Катул не имел никакого отношения, и это обстоятельство ставило под сомнение его роль и в победе над кимврами.
После триумфа Марий стал добиваться шестого консульства, но тут даже Плутарх вынужден признать, что добился своего полководец нечестными методами: демагогией и подкупом избирателей. Товарищем Мария на 100 год стал Валерий Флакк.
Сулла тоже решил вернуться к политике, но тут была одна особенность: он поздновато добился квестуры, а потом много воевал. Политическая карьера нашего героя затягивалась, и он решил, что имеет достаточное количество заслуг перед римским народом, чтобы сразу баллотироваться в преторы, миновав эдилитет.
На этот раз Сулла просчитался, не затрачивая значительных сил и средств на предвыборную кампанию. Военным героем римляне считали единственно Мария, о подвигах Суллы никто и не вспоминал, да и должной поддержки от сенаторов он не получил. Так что не приходится удивляться тому, что Сулла с треском проиграл эти выборы.
Сам Сулла позднее объяснял своё поражение тем, что граждане непременно хотели видеть его вначале эдилом. Они знали о его дружбе с нумидийским царём Бокхом и надеялись, что на игрища, обычно устраиваемые эдилом, Бокх доставит немало диковинных и кровожадных африканских зверей.
К выборам 98 года Сулла отнёсся значительно серьёзнее, активно поработал с избирателями, заручился поддержкой видных сенаторов, и был избран претором на 97 год. Враги, конечно, обвинили Суллу в подкупе избирателей, но кто же в Риме не занимался этим, тот же Марий, например...
У Плутарха сохранился анекдот о том, что однажды претор Сулла о чём-то спорил с Гаем Юлием Цезарем Страбоном (135-85) и пригрозил в случае неповиновения применить против него все полномочия своей должности. Страбон спокойно ответил Сулле:
"Ты прав, полагая, что твоя должность принадлежит тебе, так как ты ею владеешь, потому что купил её!"
Примерно к этому же времени (или более позднему?) относится событие, которое окончательно испортило отношения между Марием и Суллой.
Нумидийский царь Бокх был верным другом римского народа, и в честь этой дружбы он на свои средства соорудил в Риме на Капитолии монументальный ансамбль в честь богини Победы (побед римского народа). Часть фигур этого ансамбля изображала сцену пленения царя Югурты: сидящий Сулла принимает из рук Бокха пленённого Югурту.
Марий и его сторонники посчитали, что этот памятник направлен лично против победоносного полководца и умаляет его славу. Они попытались добиться постановления о сносе данного памятника, но потерпели неудачу. Когда сторонники Мария попытались силой разрушить этот памятник, сторонники Суллы и Сената сумели отстоять его.
Только в 87 году, когда Сулла сражался на Востоке с Митридатом, Гай Марий добился разрушения этого памятника.
Но я забежал несколько вперёд.
Стоит отметить, что в качестве претора Сулла всё-таки организовал игры в честь Аполлона, которые полностью оправдали ожидания народа. Помог Сулле всё тот же Бокх, который прислал в Рим сотню львов-самцов (гривастых). Впервые во время игр львов не привязывали к столбам, а они метались по арене в сценах охоты на хищников и сражениях с ними.
Успех игр был ошеломляющим, и римляне надолго их запомнили.
После окончания претуры Сулла был отправлен с важной миссией в Каппадокию, в которой возникли проблемы с престолонаследием.
Сами каппадокийцы хотели видеть на троне Ариобарзана, но царь соседнего Понта Митридат VI был другого мнения и посадил на престол некоего Гордия, который был его марионеткой.
Римляне уже начали осознавать опасность Митридата VI Евпатора, и Сулла должен был навести там порядок.
Сулла довольно быстро собрал сильную армию, переправил её вместе со вспомогательными войсками в Каппадокию и приступил к наведению порядка. Требовалось разбить войска сторонников Гордия (Митридат пока оставался в стороне) и поддерживавших его армян.
Сулла блестяще справился с заданием, в ряде сражений разгромил противников и восстановил на троне Ариобарзана.
Плутарх коротко описывает эти события:
"После претуры Суллу посылают в Каппадокию, как было объявлено, чтобы вернуть туда Ариобарзана, а на деле – чтобы обуздать Митридата, который стал не в меру предприимчив и чуть ли не вдвое увеличил своё могущество и державу. Войско, которое Сулла привел с собой, было невелико, но с помощью ревностных союзников он, перебив много каппадокийцев и ещё больше пришедших им на подмогу армян, изгнал Гордия и водворил на царство Ариобарзана".
Во время этой миссии Суллы произошёл важный исторический прецедент – первый контакт римлян с парфянами.
Преследуя разбитых армян, Сулла оказался в районе Евфрата, где встретился с парфянским посольством во главе с Оробазом. Дело в том, что парфянский царь Аршак с беспокойством следил за положением на западной границе своего государства, и Оробаз должен был выяснить намерения римлян в этом районе.
Предоставим опять слово Плутарху:
"Когда Сулла стоял у Евфрата, к нему явился парфянин Оробаз, посол царя Аршака. До тех пор оба народа ещё не соприкасались друг с другом; видимо, счастью своему Сулла обязан и тем, что первым из римлян, к кому обратились парфяне с просьбой о союзе и дружбе, оказался именно он. Рассказывают, что Сулла поставил три кресла – одно для Ариобарзана, другое для Оробаза, третье для себя – и во время переговоров сидел посередине. Оробаза парфянский царь за это впоследствии казнил, а Суллу одни хвалили за то, что он унизил варваров, а другие хулили за наглость и непомерное тщеславие".
Царь казнил Оробаза за то, что тот, посланец царя царей, позволил поставить себя в более низкое положение и приравнял себя к какому-то Ариобарзану.
Договор между римлянами и парфянами Сулла всё-таки заключил, и по этому договору стороны обязались сохранять мир по отношению друг к другу (ненападение), а также уважать существующие границы. В Риме этот договор был ратифицирован Сенатом в 95 году, а про Парфию ничего сказать не могу. Во всяком случае, царь Аршак войны не начал.
Луций Корнелий Сулла: попытка портрета диктатора. Часть II
(Продолжение следует)
