Подавив к концу 105 года последние очаги сопротивления в Нумидии, Марий даровал права римского гражданства своим самым верным союзникам, передал часть Нумидии, как и было обещано, Бокху, а в оставшейся части Нумидии стал царствовать Гауда, сводный брат Югурты.
Вернувшись с богатой добычей в Рим, Марий 1 января 104 года вторично вступил в должность консула [его избрали заочно в нарушение всех законов и обычаев] и отпраздновал триумф, во время которого перед римлянами провели Югурту в царских одеждах с двумя сыновьями. После окончания торжеств Югурту раздели и бросили голым в глубокую яму.
Плутарх довольно подробно описывает этот триумф и мужество пленённого Югурты:
"Марий вместе с войском прибыл из Африки и в день январских календ, с которого римляне начинают год, одновременно вступил в должность консула и отпраздновал триумф, проведя по городу пленного Югурту, при виде которого римляне глазам своим не поверили, ибо ни один из них не надеялся при жизни царя одолеть нумидийцев. Этот человек умел приспосабливаться к любой перемене судьбы, и низость сочеталась в нём с мужеством, но торжественное шествие, как рассказывают, сбило с него спесь. После триумфа его отвели в тюрьму, где одни стражники сорвали с него одежду, другие, спеша завладеть золотыми серьгами, разодрали ему мочки ушей, после чего его голым бросили в яму, и он, полный страха, но, насмешливо улыбаясь, сказал:
“О, Геракл, какая холодная у вас баня!”
Шесть дней боролся он с голодом и до последнего часа цеплялся за жизнь, но всё же понёс наказание, достойное его преступлений".
Не все в Риме были рады успехам Мария, а он, возгордившись, совершил грубый промах, явившись на заседание сената в тоге триумфатора [вышитая золотом тога]. Марий быстро осознал свою ошибку и вскоре появился в консульской тоге, но по Риму уже начали быстро распространяться неблагоприятные для него слухи, в основном, о победе над Югуртой.
Плутарх пишет:
"Триумф за это достался, конечно, Марию, который, однако, втайне был уязвлён тем, что его недоброжелатели и завистники славу и успех стали приписывать Сулле. Да и сам Сулла, от природы самонадеянный, теперь, когда после жизни скудной и безвестной о нём впервые пошла добрая молва среди сограждан, и он вкусил почёта, в честолюбии своём дошёл до того, что приказал вырезать изображение своего подвига на печатке перстня и с тех пор постоянно ею пользовался. На печатке был изображен Сулла, принимающий Югурту из рук Бокха".
Нам уже известно, что Плутарх (45-127) очень не любил Суллу и собирал все компрометирующие того слухи. Некоторые историки считают, что поводом для этой сплетни послужила монета, выпущенная квестором Фавстом Суллой в 56 году до Р.Х., на которой и изображена описанная выше сцена. Плутарх же писал биографию Суллы более чем через двести лет после описываемых событий...
А с лёгкой руки знаменитого писателя и другие историки стали повторять эту байку о перстне Суллы.
Впрочем, и Плиний Старший (23-79) несколько раньше писал о том, что
“диктатор Сулла всегда ставил печать с изображением выдачи Югурты”.
Так что, кто знает...
На слухи, распространяемые его противниками, Марий особого внимания не обратил, а Суллу соперником ещё не считал, поэтому их отношения оставались вполне дружественными, по крайней мере, внешне, потому что в следующих кампаниях Сулла сражался у Мария легатом, а затем военным трибуном.
Дело было в том, что пока Марий заканчивал продолжительную войну с Югуртой, римляне в те же годы терпели поражения от варваров.
Считается, что к северу от Альп зашевелились германские племена кимвров и тевтонов, которые не собирались вторгаться в Италию, но их передвижения представляли угрозу для дружественных Риму племён.
Чтобы ликвидировать эту опасность, консул 113 года Гней Папирий Карбон напал на кимвров, но потерпел жестокое поражение. По разным версиям это произошло в промежуток от 113 до 110 годов.
Во всяком случае, в 110 году германские племена пришли в Галлию. Консул 109 года Марк Юний Силан отклонил мирные предложения кимвров, вступил с ними в сражение, но был разбит, причём, римляне потеряли свой лагерь.
В 107 году римляне потерпели от варваров ещё одно поражение, на этот раз в Южной Галлии, когда племя тигуринов разбило армию консула Луция Кассия Лонгина, причём сам консул погиб в этом сражении, а множество римских легионеров попало в плен и было проведено под ярмом.
В 106 году в Галлии крупных сражений не было, но консулу Квинту Сервилию Цепиону удалось захватить Толозу и ряд других стратегически важных пунктов.
Однако вызывающее поведение этого Квинта Сервилия уже в ранге проконсула в 105 году стало причиной страшного поражения римских армий.
Дело в том, что консулом на 105 год был избран Гней Манлий Максим, происходивший из “новой” знати. Квинт Сервилий должен был подчиняться Гнею Манлию как консулу, но он отказался выполнять приказы последнего из-за его незнатного происхождения. В результате две римские армии, прикрывавшие от кимвров дорогу в Италию, расположились на разных берегах Роны и выстроили два лагеря.
Подошедшие кимвры вовсе не стремились вторгаться в Италию. Они отправили к римлянам послов с просьбой выделить им земли на подвластных Риму территориях в Галлии, но послы вначале прибыли к Манлию, как старшему по званию – ведь тот был действующим консулом, а Сервилий – лишь проконсулом. Это обстоятельство вызвало гнев Сервилия, и когда послы кимвров затем пришли к нему, он их просто выгнал.
Ход дальнейших событий не вполне ясен, известен только результат. Некоторые историки полагают, что обиженные кимвры атаковали римлян и разбили их в сражении 6 октября 105 года около поселения Араузион.
Позволю себе усомниться в этом, так как варвары, даже имея численное превосходство, вряд ли сумели бы захватить два (!) укреплённых римских лагеря.
Скорее всего, Сервилий опасался, что Манлий сумеет разбить варваров без его помощи, и вся слава достанется консулу. Поэтому он приказал своим солдатам атаковать кимвров, но его атака оказалась неподготовленной, и варвары начали одолевать римлян. На выручку Сервилию поспешил Манлий со своим легионом, но он опоздал, так как легион Сервилия уже был разгромлен; началась паника и кимвры, ободрённые удачей, обрушились на силы Манлия.
Римляне потерпели страшное поражение: почти полностью были уничтожены два легиона вместе со вспомогательными войсками и обозом [источники говорят о десятках тысяч погибших римлян и союзников], а варвары захватили оба римских лагеря. Такого позора в истории Рима ещё не было.
Всю захваченную добычу варвары посвятили своим богам, то есть – уничтожили различными способами: сломали, сожгли, утопили в реке.
Однако полководцы римлян уцелели, хотя Манлий и потерял в сражении двух своих сыновей. Сервилия немного позднее обвинили в поражении и сурово покарали: он был лишён проконсульских полномочий, изгнан из Сената и отправлен в изгнание.
А тем временем второй консул, Публий Рутилий Руф, начал спешно собирать новую армию по всей Италии.
В такой обстановке не стоит удивляться тому, что римляне хотели видеть во главе своих войск полководца, способного разгромить кимвров, и по мнению большинства граждан таким человеком был именно Марий, который только что разбил Югурту. Поэтому римляне сознательно нарушили свои же законы и заочно избрали Мария консулом на 104 год, а потом ежегодно продлевали его полномочия до полной победы над кимврами.
Какие же собственные законы нарушили граждане Рима?
Во-первых, избирать гражданина консулом на новый срок модно было не раньше, чем через десять лет; во-вторых, Мария в момент выборов не было в Риме, что было обязательным условием для избрания любым высшим магистратом.
Противники Мария пытались указать собранию на эти обстоятельства, но квиритам был нужен победоносный полководец, так что противников Мария просто выгнали с народного собрания или угрозами заставили их замолчать.
В источниках эти события описаны различным образом.
Саллюстий был сух:
"Вся Италия трепетала от страха... Но вот приходит известие, что война в Нумидии закончена и что Югурту в оковах везут в Рим. Мария заочно избирают в консулы и назначают ему провинцией Галлию..."
Плутарх, как и положено биографу, более красноречив:
"Он был вторично избран консулом, хотя закон запрещал избирать кандидата, если его нет в Риме, и если ещё не прошел положенный срок со времени предыдущего консульства. Народ прогнал всех, кто выступал против Мария, считая, что не впервые законом жертвуют ради общественной пользы..."
Часто спрашивают, почему же Мария не назначили диктатором? Но это мог сделать только Сенат, в котором заседали, в основном, противники Мария, да и срок действия такой чрезвычайной магистратуры был ограниченным, а римляне справедливо предполагали, что война с кимврами может оказаться затяжной.
Кимвры же пока не собирались вторгаться в Италию, чего так опасались в Риме, и продолжали спокойно грабить Галлию. Таким образом, Марий получил не только армию, набранную Публием Рутилием, но и время, необходимое для окончательной реорганизации римских вооружённых сил.
Не забыл Марий и о своём родственнике Сулле, которого он всё ещё держал в своей армии; Марий не считал Суллу опасным политическим противником, но видел в нём лишь очень хорошего боевого офицера, а на его бахвальство захватом Югурты он пока смотрел сквозь пальцы.
Марий пока ещё доверял Сулле, назначил его легатом и отправил с войском против мятежного племени тектосагов (вольков) в Нарбоннскую Галлию. Сулла блестяще справился со своим заданием, подавил сопротивление варваров и даже захватил в плен их вождя Копилла.
Везёт же Сулле на захват вождей! Правда, на этот раз масштаб вождя оказался более мелким, но против удачливости полководца не попрёшь.
В 103 году мы уже видим Суллу на должности военного трибуна, и для утверждения в этой должности он должен был съездить в Рим.
В этом году Сулла военными подвигами не отличился, но сумел дипломатическим путём удержать германское племя марсов от союза с кимврами.
Одновременно с этими важными поручениями Сулла занимался проведением марианских реформ в армии, а также укреплением дисциплины в войсках.
Луций Корнелий Сулла: попытка портрета диктатора. Часть I
(Продолжение следует)
