В отеле "Доганов" Бажанову и Максимову готовили номер, а пока им принесли кофе. Бажанов сразу уловил лёгкий аромат миндаля, и пить такой кофе не стал, отставив чашку в сторону. Он посоветовал Максимову сделать то же самое, так как кофе был с цианидом.
Когда Бажанов попал в свой номер, то обнаружил, что внутренняя задвижка на двери отсутствует. Другой номер нашим беглецам получить не удалось, хотя в отеле и было много пустых номеров, но все они оказались уже забронированными для неких важных гостей.
Тогда Бажанов с Максимовым забаррикадировали дверь своего номера изнутри различной мебелью и сумели поспать несколько часов.
В этом отеле работал армянин по фамилии Колтухчев, который был платным агентом советского консула Плате. Он подмешал яд в ужин для беглецов, но те оказались предусмотрительными и ничего есть не стали.
Тогда Колтухчев взял револьвер и стал ночью ломиться в номер Бажанова, однако на этот раз персидская полиция оказалась на высоте и арестовала Колтухчева, так как возле номера беглецов была устроена полицейская засада.
Никто так и не узнал, кто приказал устроить подобную охрану номера Бажанова и руководил действиями персидской полиции в данном эпизоде.
Бажанов предполагал, что за их чудесным спасением в Мешхеде стояли англичане, но когда документы английской разведки были рассекречены, стало ясно, что генеральный консул Великобритании в Мешхеде в это время ещё ничего не знал о двух беглецах из СССР, и тем более он не мог знать, каким важным лицом был один из них.
После этого инцидента персы перевели наших беглецов в здание, которое одновременно было полицейским участком и тюрьмой, и имело один единственный вход и выход. Бажанову, как более важному беглецу (кто-то неведомый это уже установил), был устроен ночлег в кабинете начальника полиции, и это его немного успокоило.
Целых шесть недель провели Бажанов и Максимов в этом здании, а советские агенты вели круглосуточную осаду местной тюрьмы в надежде застать беглецов без вооружённой охраны.
Консул Плате тоже не сидел без дела и пытался убедить персидскую полицию в том, что укрываемые ими беглецы из СССР не кто иные, как крупные воры, укравшие и захватившие с собой много драгоценностей и денег. Однако при беглецах никаких значительных сумм денег персидские полицейские не обнаружили.
Бажанов не был уверен в том, что отношение полиции к нему не изменится, и добился свидания с военным генерал-губернатором провинции Хорасан. Он показал генерал-губернатору выдержки из секретных советских документов относительно советско-персидских отношений. В частности там была стенограмма доклада Чичерина (август 1927 года) об организации государственного переворота в Персии.
Кроме того Бажанов дал доказательства наличия обширной советской агентуры в Персии, а также сообщил о том, что министр двора Абдулхусейн Теймурташ (1883-1933), близкий друг шаха, тоже является платным советским агентом.
Эту информацию генерал-губернатор вежливо выслушал, но проигнорировал – уж больно влиятельной фигурой при шахе был Теймурташ. Ведь ещё в 1926 году шах Реза Пехлеви (1878-1944) объявил:
"Слово Теймурташа – моё слово".
Чуть позже эту же информацию Бажанов сообщил командующему Хорасанским военным округом генералу Шахзаде Аманулла Мирзе. Генерал немедленно довёл полученную информацию до сведения шаха, и было проведено короткое следствие, подтвердившее все сведения Бажанова. Теймурташа быстро отдали под суд и вскоре казнили.
Вот как в виде диалога с Эмилякшером (так Бажанов назвал командующего Хорасанским военным округом, вероятно, приняв это звание за личное имя) описал эту историю Бажанов в своих воспоминаниях:
”Теперь перейдём к очень важному делу, по которому я хотел вас видеть. Я прошу вас немедленно отправиться в Тегеран, повидать лично шаха и лично, наедине, сказать ему, что министр Двора Теймурташ – советский агент”.
“Это совершенно невозможно. Теймурташ – самый влиятельный член правительства и личный друг шаха”.
“Тем не менее, это верно”.
И я привел ему все доказательства.
На другой же день Эмилякшер вылетел в Тегеран и сделал доклад шаху. Шах произвел следствие – проверку моих доказательств. Проверка их полностью подтвердила. Теймурташ был арестован и предан военному суду по обвинению в государственной измене. Суд приговорил его к смертной казни".
Очень красивая история, но вся она состоит из, мягко выражаясь, недостоверных сведений. В первом издании воспоминаний Бажанова этот эпизод отсутствует. Ведь если бы он в 1930 году написал такое, его просто обвинили бы во лжи и некомпетентности, и на репутации Бажанова можно было бы ставить крест.
Дело в том, Абдулхусейн Теймурташ исполнял свои министерские обязанности до самого конца 1932 года. Проводя много времени в Европе, Теймурташ занялся бизнесом, в том числе и делами Англо-Персидской нефтяной компании (APOC), напортачил в финансах (или проворовался?), был отозван из Лондона и в начале 1933 года арестован. До суда Теймурташ не дожил и умер в тюрьме в октябре 1933 года. Если он и был советским агентом, то это никому, кроме Бажанова, не известно. Сам же Бажанов включил эту сцену в дополненное и расширенное издание своих воспоминаний, изданных в конце семидесятых годов XX века, а кто тогда помнил про Теймурташа.
Возможно, что Бажанов и сообщал в 1928 году про какого-то агента в окружении шаха, но на старости лет спутал его с Теймурташем; возможно этим агентом был Акакий Мефодиевич Хоштария (ум. 1931), нефтепромышленник и банкир, в прошлом один из руководителей Российско-Персидского банка.
Неизвестно, что сыграло главную роль, но персы решили избавиться от беглецов в Мешхеде, и 28 февраля на небольшом грузовике в сопровождении четырёх солдат и унтер-офицера их отправили в маленький городок Дуздап на юге Персии, неподалёку от границы с Британской Индией.
Местные власти не знали, что им делать с беглецами из СССР, но поселили их в домике возле железнодорожной станции и предоставили им полную свободу передвижения.
Агентов ОГПУ в Дуздапе ещё не было, но и никакой охраны теперь у беглецов не было. Правда, как выяснилось позднее, о существовании в Персии важных беглецов из СССР уже знала британская разведка и колониальные власти в Нью-Дели.
Ещё 22 февраля британский генеральный консул в Мешхеде сообщал:
"Двое русских, арестованных в Мешхеде, куда они прибыли из Туркестана, уже более двух месяцев находятся в тюрьме. Пока нам не удалось установить их подлинные имена. Они заявляют, что принадлежат к партии Троцкого и хотели бы проследовать в Европу. Вначале местный генерал-губернатор намеревался отправить их в Тегеран, но 18-го числа он неожиданно информировал нашего атташе, что направляет их в Дуздап, откуда, по всей вероятности, они отправятся в Индию. Хотя атташе сообщил генерал-губернатору, что в Дуздапе визы на въезд в Индию не могут быть выданы без санкции британского консула в Мешхеде, губернатор игнорировал это обстоятельство и отправил русских под охраной в Дуздап 20-го числа".
Из Нью-Дели был получен очень краткий ответ:
"Сообщите, смогут ли русские оплатить проезд".
Англичане не знали, что это за беглецы, а раздавать визы на въезд в Британскую Империю и оплачивать проезд неизвестно кого просто так они не собирались.
Через несколько дней с Бажановым и Максимовым встретился местный британский вице-консул МакАнн и доложил об этой встрече в Нью-Дели:
"Они владеют исключительно важными политическими секретами, которые хотели бы сообщить правительству Его Величества, но отказываются раскрыть их, находясь в Персии. Они готовы полностью сделать это, как только окажутся в Индии. Можно ли разрешить им проследовать в Кветту?"
Ответ из Нью-Дели оказался отрицательным, так как утверждения беглецов о ценности их информации кажутся сомнительными, а создавать нежелательные прецеденты британские власти не хотят.
Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба Бажанова, если бы 3 апреля в Дуздапе не появился Клермонт Персиваль Скрайн (1888-1974), британский консул в Систане и Кайне.
Скрайн уже давно с интересом следил за беглецами из СССР, возможно, именно его вмешательству беглецы обязаны жизнью в начальный период своей одиссеи, но теперь он решил вмешаться в эту историю и лично пообщаться с беглецами. Скрайн уже достаточно хорошо представлял себе, что какое-то значение имеет только Бажанов, и провёл с ним две встречи, продолжавшиеся в общей сложности больше пяти часов.
Увидев заинтересованного человека, Бажанов решил раскрыть себя, своё настоящее имя и положение, которое он занимал в СССР. Бажанов также сообщил Скрайну некоторые важные секреты, но предупредил, что остальную информацию англичане получат от него в Нью-Дели (о планах СССР в отношении Индии).
Однако наиболее важную информацию Бажанов собирался передать только членам британского правительства в Лондоне.
На этих встречах Бажанов показал несколько важных и совершенно секретных документов, которые подтверждали его положение в советской иерархии. Он также сообщил, что располагает сведениями о планах СССР по захвату власти в Афганистане и Персии, об организации военных действий в Центральной Азии, направленных против Индии, о советско-китайских отношениях и много другой ценной информации.
Скрайн первым понял, какая важная фигура оказалась у него в руках, и решил, что такого человека надо срочно переправить на территорию, контролируемую британскими властями.
4 апреля Скрайн телеграфирует в Нью-Дели:
"В результате допроса Бажанова... я пришёл к выводу, что он говорит правду, и что его с Максимовым побег из России и намерение пробраться в Европу означают для правительства Его Величества уникальную возможность получить актуальную информацию касательно внутренней политики советского правительства, его военной подготовки и военных планов".
Одновременно Скрайн отправил телеграмму в Мешхед британскому военному атташе майору Стивени с просьбой о помощи.
Большевики тоже не теряли времени даром. Ещё в середине марта в Мешхед из Москвы прибыл один из высокопоставленных деятелей ОГПУ, который устроил консулу Плате настоящую головомойку и потребовал быстрейшей ликвидации Бажанова.
Плате лично возглавил операцию по поиску беглецов. Вскоре они выяснили, что Бажанов с Максимовым переправлены в Дуздап.
Борис Бажанов, или как личный секретарь Сталина бежал из СССР. Часть I. Подготовка к бегству и пересечение границы
(Продолжение следует)
