Сразу же после смерти Пифоники Гарпал выписал себе из Афин другую знаменитую гетеру, Гликеру, которую поселил в царском дворце Тарса и издал постановление, согласно которому люди, подносящие ему почётные золотые венки, должны подносить такие же венки и Гликере.
Феопомп подтверждает положение Гликеры при Гарпале в своём письме к Александру:
"Более того, он поставил Гликере бронзовую статую в сирийском Россе, где обещал поставить памятник тебе и себе. Для проживания он предоставил ей царский дворец в Тарсе, и позволяет людям падать перед ней ниц и величать её царицей, и иной воздавать почёт, приличный скорее твоей матери или супруге".
Правда, Афиней несколько иначе пишет о статуе Гликеры в Россе, перекладывая “славу” создателей этого памятника на жителей города:
"В Россе дошли даже до того, что установили её бронзовую статую рядом со статуей Гарпала".
Разумеется, самому Гарпалу статуя в городе была положена.
Скорее всего, именно эта Гликера упоминается во втором сохранившемся отрывке комедии “Агин”, в котором речь идёт о голоде в Афинах 426/425 годов. Этот отрывок представляет собой диалог одного афинянина с неким путешественником (чужестранцем, купцом?).
Путешественник спрашивает:
"Хотел бы я от тебя услышать,
Так как я живу далеко оттуда, как в Аттике
Идут теперь дела, и как теперь живётся там".
Афинянин отвечает:
"Пока они шумели:“Мы ведём рабскую жизнь”, -
Они обильно столовались. А теперь они жуют
Тощий горох и лук, – пирогам пришел конец".
Путешественник:
"Но я слышу, что много тысяч мешков пшеничной муки,
Больше, чем Агин, им прислал
Гарпал и за это сделан гражданином Афин".
Афинянин:
"То была пшеница Гликеры, бывшая, пожалуй, для Афин
Пиром смерти скорее, чем свадебным пиром для Гликеры".
Из этого отрывка следует, что за свою помощь зерном Гарпал получил афинское гражданство, что поставки зерна продолжались и при Гликере, и что комедия “Агин” была написана уже после бегства Гарпала, когда поставки бесплатного зерна прекратились.
До Александра доходили многочисленные доносы на Гарпала, в которых сообщалось про его траты и непозволительный образ жизни. В походе царь не обращал внимания на эти сообщения, так как не хотел верить в то, что его друг детства, которого он уже однажды простил, захочет так безрассудно потерять милость своего государя.
Кроме того, он ведь поручил Гарпалу начать чеканку золотых и серебряных монет из захваченных сокровищ, и тот прекрасно выполнил поручение царя – вот они, эти монеты, которые Гарпал начал изготовлять ещё в Малой Азии и продолжил в Вавилоне.
Введение единой монетной системы на захваченных территориях стимулировало торговлю и облегчало сбор налогов – Гарпал стоял у истоков финансовой системы государства Александра.
Следовательно, представление о том, что Гарпал в Вавилоне ничего не делал кроме как тратил царские деньги на баб и пьянки несправедливо.
К тому же в Индии Александр получил от Гарпала подкрепление в виде пяти тысяч всадников и семи тысяч пехотинцев. Помимо этого, Гарпал прислал вооружений для 25 тысяч пехотинцев, а в Вавилоне он организовал строительство кораблей для военного флота.
Вот по этим причинам Александр не очень-то и верил доносам на Гарпала.
В конце 325 года по всему государству пошли слухи о скором возвращении Александра, и Гарпал встревожился. Он прекрасно понимал, что не сможет возместить растраченные деньги, и ему придётся держать ответ перед царём. Поэтому Гарпал начал готовиться к бегству, занимаясь сбором денег и приглашая на службу наёмников.
В начале февраля 324 года Александр во главе авангарда своего войска прибыл в Сузы, куда начали потихоньку подходить остальные части его армии, а также прибыл флот Неарха.
Ещё с дороги Александр разослал по всему государству приказ, обязывающий всех наместников (сатрапов) и чиновников явиться к нему с семьями и дать отчёт о своих поступках за время отсутствия царя. Александр готовился к проведению грандиозных празднеств по случаю окончания Великого похода, но провинившихся чиновников он безжалостно карал.
Когда Гарпал получил достоверные сведения о прибытии Александра в Сузы, он уже собрал огромную сумму в пять тысяч талантов серебра и нанял шесть тысяч солдат. Взяв с собой Гликеру и маленькую дочь от Пифоники, Гарпал в феврале со всем этим имуществом быстро двинулся через Малую Азию в Ионию, собираясь оттуда переправиться в Аттику. В Ионии Гарпала уже поджидали тридцать кораблей, которые он нанял заранее. У Гарпала ведь уже было афинское гражданство, и он надеялся, что за услуги, оказанные им городу, его не выдадут царю. Ведь он не только накормил Афины во время голода, но и сделал ценные подарки многим из видных граждан города. Да и Харикл получил от Гарпала тридцать талантов на строительство памятника Пифонике, и наверняка что-нибудь да прилипло к его пальчикам.
О степени доверия Александра к Гарпалу говорит тот факт, что когда Эфиальт и Кисс, афинские посланники, первыми сообщили Александру о воровстве Гарпала и о его бегстве с сокровищами, царь разгневался на них и велел заковать в цепи, как злостных клеветников на его друга.
Вскоре Александр убедился в правдивости донесений про Гарпала. Самим фактом своего бегства Гарпал уже подтверждал обвинения, которые выдвигались против него.
Александр мог предполагать, что Афины охотно примут Гарпала с его сокровищами, поэтому он дал указание командующему флоту Никанору, чтобы тот держал корабли наготове в случае необходимости воевать с Афинами.
Позволю себе небольшое отступление, чтобы закончить о Гликере. Достоверных сведений о её судьбе после бегства Гарпала нет. Я ранее сказал, что Гарпал взял её с собой, но никаких упоминаний о прибытии Гликеры в Афины нет.
По одной из версий, Гликера каким-то образом попала в руки лазутчиков Антипатра, была казнена, и её голова доставлена Олимпиаде.
По другой версии, Гликера через некоторое время после гибели Гарпала появилась при дворе Птолемея.
Когда Гарпал на тридцати кораблях со своими наёмниками и сокровищами прибыл к Мунихию, то по совету Демосфена (384-322) народ отказался принять Гарпала, а стратегу Филоклу, охранявшему гавань, был дан приказ отражать силой попытки Гарпала высадиться на берег.
Гарпал не стал настаивать и отплыл со своими кораблями к мысу Тенар, что в Лаконике, где находился известный храм Посейдона с убежищем, в котором находили приют многочисленные изгнанники из греческих городов и прочий люд. Как раз незадолго до прибытия Гарпала там Никанор огласил указ Александра о том, что все изганники могут свободно возвратиться в свои города, и толпы народа начали расходиться с Тенара по всей Греции.
Эта ситуация оказалась наруку Гарпалу – ведь афиняне страшились возращения своих изгнанников. Оставив в храме Посейдона большую часть своих сокровищ и расположив на Тенаре своих наёмников, Гарпал с частью денег прибыл в Афины уже частным человеком.
На этот раз Филокл не стал чинить никаких препятствий Гарпалу, который был афинским гражданином, прибыл в город как частное лицо (без войска и флота) и просил народ о защите.
К прибывшему в Афины Гарпалу повалили различные демагоги и ораторы, которые помнили о бесплатных раздачах зерна и решили поживиться у богатенького Буратины.
Гарпал отделывался от них мелкими подачками в надежде навербовать себе союзников в Афинах, а все свои деньги в размере семисот талантов он предложил Фокиону, вверяя всего себя защите последнего.
Фокион отверг предложение Гарпала и довольно резко сказал ему, что Гарпал горько наплачется, если не перестанет развращать Афины подкупом. Гарпалу, подавленному отказом Фокиона, не оставалось иного выхода, как обратиться к народному собранию.
Перед народным собранием Гарпал заявил, что он передаёт все свои сокровища и своих наёмников в распоряжение афинского народа, который с такими средствами будет в состоянии совершить великие дела. Он намекал на возможность восстания против Александра.
Тут-то Гарпал и увидел, что те люди, которые брали у него деньги, выступают с прямыми обвинениями против него, чтобы замести следы. Фокион же, который не взял у него ни копейки, не только принимает в расчёт соображения общественной пользы, но и заботится о безопасности Гарпала.
Тогда Гарпал снова попытался как-нибудь угодить Фокиону, но только очередной раз убедился в неподкупности этого человека.
Зато Гарпалу удалось сделать своим приятелем Харикла, зятя Фокиона, и тем самым, пользуясь услугами Харикла, надолго опорочить его.
Афиняне ещё не успели принять никакого решения о деле Гарпала, когда в город пришло требование от царского казначея Филоксена с требованием выдать расхитителя государственной казны.
Подобный ход событий вызвал в Афинах ожесточённые споры.
Оратор Гиперид (390-322) яростно доказывал, что такой удобный случай для освобождения Афин не следует упускать. Ведь можно надеяться на то, что их выступление поддержат Спарта, Этолия, Ахайя и Аркадия.
Представители промакедонской партии утверждали, что Афины не уронят своего достоинства, если выдадут царю преступника, который уже во второй раз предал на ответственной государственной службе доверие своего повелителя.
Не все сторонники Александра одобряли эту меру, даже Фокион был против выдачи Гарпала.
С Фокионом согласился и его непримиримый соперник Демосфен, который предложил предоставить временное убежище Гарпалу, но содержать его вместе с сокровищами под охраной до тех пор, пока Александр не пришлёт кого-нибудь за ним.
Гарпал, друг Александра, его гетеры и государева казна. Часть I. Пифоника
(Окончание следует)
