Граф Никита Панин был самым ярым гонителем Орлова от двора, и Григорий Григорьевич признавал, что он мог бы найти причины пожаловаться на некоторые несправедливости со стороны графа Панина, но он никогда бы не стал мстить ему, уважая безукоризненную честность и патриотизм Панина.
В это же время граф Пётр Александрович Румянцев (1725-1796) стал жаловаться на здоровье и просил освободить его от командования армией. Сразу же поползли слухи о том, что новым главнокомандующим императрица назначит Григория Орлова. Когда один из друзей Орлова сообщил ему о таких слухах, князь рассердился и сказал, что он ещё не совсем лишился здравого смысла, чтобы вторично рисковать сломать себе шею, и что он никогда не согласится командовать армией только по имени.
21 апреля 1773 года Императрица с двором и Великим Князем переехала в Царское Село, а Григорий Орлов вернулся в свою Гатчину, но ему было дозволено хоть каждый день появляться при дворе. Орлов выглядел вполне удовлетворённым своим нынешним положением, и теперь уже никого более не беспокоила такая близость отставного фаворита к Императрице.
Более того, 21 мая последовал указ Императрицы, в котором выражалась радость по поводу "выздоровления" князя Орлова и объявлялось, что
"Наше желание есть, чтобы вы ныне вступили паки в отправление дел наших, вам порученных".
Это означало, что за Орловым сохранялись все его должности и звания.
Более того, Екатерина II подарила Орлову свой портрет, украшенный бриллиантами, с разрешением носить его на мундире. Позднее такая же честь была оказана только Потёмкину; и больше никому.
В ноябре 1773 года князь Орлов купил у армянского купца Лазарева за 400 000 рублей огромный алмаз, вывезенный из Персии, и подарил его Императрице в день её ангела вместо букета. Императрица милостиво приняла подарок от бывшего Фаворита. Этот алмаз, известный под названием "Орлов", стал украшать навершие скипетра российских императоров, расположившись под двуглавым орлом. Хм!
Дни Васильчикова подле Императрицы были уже сочтены.
В начале 1774 года из армии в Петербург приехал генерал Григорий Александрович Потёмкин (1739-1791), а в конце февраля он был уже назначен генерал-адъютантом Императрицы, что официально означало появление у неё нового Фаворита.
Васильчиков был спокойно и достойно отправлен в отставку с богатыми дарами. До конца своих дней Александр Семёнович жил в Москве холостым барином, а всё его состояние после его смерти досталось многочисленным родственникам.
В одном из первых писем к Потёмкину Екатерина II писала:
"Только одно прошу не делать — не вредить и не стараться вредить князю Орлову в моих мыслях; ибо сие почту за неблагодарность с твоей стороны: нет человека, которого он мне более хвалил и, по-видимому, более любил и в прежнее время, и ныне до самого приезда твоего, как тебя. А если он свои пороки имеет, то ни тебе, ни мне их расценить и расславить. Он тебя любит, и мне они [Орловы] друзья, и я с ними не расстанусь. Вот тебе нравоучение — умён будешь, примешь. Неумно будет противоречить сему, для того, что сущая правда".
Потёмкин сумел сохранить внешне вполне нормальные отношения и с графом Паниным, и с князем Орловым, который по-прежнему имел свободный вход к Императрице.
Примерно с этим периодом времени связана довольно курьёзная и забавная
История о том, как князь Орлов Пугачёва ловил
Всё ещё продолжался жестокий и кровавый бунт Пугачёва, который властям никак не удавалось подавить. Григорий Орлов тоже принял участие в подавлении пугачёвского бунта, правда, несколько своеобразное — анекдотическое. Впрочем, всё по порядку.
В конце июля 1774 года ночью (белой ночью) в Петербурге появился яицкий казак Остафий Трифонов. В пять часов утра он появился у дома Григория Орлова. По его мнению, Орлов был вторым человеком в государстве. Очевидно, в провинции ещё не знали о появлении Потёмкина, а про тихого Васильчикова и вообще ничего не слышали.
Увидев у дома двух часовых, Трифонов направился к ним и сказал:
"Мне нужно секретно видеть князева камердинера".
Ну, к камердинеру ночью тоже так просто не попадёшь, и поведение часовых вызывает недоумение. Один из часовых оставил свой пост и провёл незнакомца в переднюю, где спали два лакея, которых разбудили и отправили за камердинером.
Вышедший камердинер увидел простолюдина и гордо поинтересовался:
"Чего ты хочешь от меня?"
Трифонов что-то прошептал ему на ухо, и оторопевший камердинер провёл его во внутренние покои. Он постучал в дверь, разбудив Орлова, и вошёл с незнакомцем в спальню.
Оставшись наедине с князем, Трифонов подал ему письмо, подписанное 360-ю яицкими казаками, которые соглашались выдать властям Емельку Пугачёва, но с тем, чтобы к ним прислали небольшой отряд с государевым чиновником.
Григорий Орлов, посадив Трифонова с собой, немедленно отправился в карете в Царское Село, где в то время находилась Императрица.
Когда они прибыли в Царское Село, Орлов велел часовым присматривать за Трифоновым, а сам прошёл к Императрице.
Через полчаса Орлов вышел и, повелев Трифонову следовать за собой, провёл его к Государыне. Екатерина II ласково приняла казака и стала расспрашивать того о яицком бунте. Когда Трифонов смешно рассказал о том, как он без паспорта попал в Москву, Императрица усмехнулась и что-то сказала на ухо Орлову.
Некоторое время Трифонова продержали в одной из комнат, а потом Орлов высыпал ему в руки 200 червонцев и подарил узел с отрезами дорогих тканей, сказав:
"А когда кончишь своё дело, то будешь более и более награждён!"
Потом Орлов отправил Трифонова под присмотром обратно в Петербург с запиской для камердинера, который выделил казаку две комнаты.
Вечером в Петербург возвратился князь Орлов, который снова побеседовал с Остафием Трифоновым о яицких делах.
На следующий день Трифонов поступил в распоряжение капитана Преображенского полка Галахова, которому было поручено доставить казака в Москву и поступить для дальнейших указаний в распоряжение графа П.И. Панина и князя Михаила Никитича Волконского (1713-1788).
Галахову были вручены два запечатанных конверта. Что было в одном из них, нам неизвестно, а во втором лежал паспорт для свободного проезда казака Остафия Трофимова, подписанный лично Орловым и скреплённый его печатью, а также письмо к яицким казакам такого содержания:
"Государыня императрица соизволила послать с Остафием Трифоновым всем его 360 сотоварищам, Яицким казакам, 12 тысяч рублей золотой монетою, впредь будут её высокомонаршей милостью и больше награждены".
Из Москвы Галахов с Трифоновым выехал в Саратов, где Трифонов скрылся от Галахова с 3000 рублей. Однако вскоре поймали и Пучачёва, и самого Остафия Трифонова.
Оказалось, что это вовсе не казак, а разорившийся купец из Ржева Остафий Долгополов, который скрывался от своих кредиторов. Вначале он побывал у Пугачёва, выдавая себя за посланника от Великого Князя Павла Петровича, и сумел выманить у самозванца 3000 рублей.
Увидев, что положение Пугачёва пошатнулось, Долгополов и решился на свою афёру в Петербурге.
Долгополова судили и приговорили к сечению кнутом, клеймению на лбу и вырыванию ноздрей, а затем сослали в Сибирь, где его содержали в оковах.
конец истории
В это время Орлов окончательно отошёл на второй план, но Императрица по-прежнему оказывала ему различные знаки своего расположения и уважения.
А.И. Тургенев так описывает ситуацию при петербургском дворе в 1776 году:
"Хотя Потёмкин нимало не смущался милостями Екатерины к Завадовскому, он с трудом переносил появление при дворе князя Орлова, а особенно внимание к нему со стороны Императрицы. Орлов, однако, не сохранил за собой ни единого из тех мест, которыми она с преизбытком одарила его, и как будто без всяких сожалений погрузился в частную жизнь. Именно такое поведение позволило ему сохранить если не чувства, то, во всяком случае, уважение Государыни. К тому же он не выказывал ни малейшего желания возвратиться в водоворот придворных интриг и партий, покинутый им не по своей воле. От совершенного удаления из Петербурга его удерживала только боязнь огорчить своих братьев или даже повредить им".
[Пётр Васильевич Завадовский (1739-1812).]
Это подтверждает и сообщение Ричарда Оукса от 12 ноября 1776 года:
"В настоящее время князь Орлов пользуется величайшим влиянием на Императрицу, хотя беспечность его характера мешает ему использовать сие на пользу своим друзьям или во вред недоброжелателям".
Граф Григорий Григорьевич Орлов: несколько фактов из биографии Фаворита. Часть VIII. Изменение положения Григория Орлова
(Окончание следует)
