Томас Брук с молодых лет был шалопаем, на государственной службе не состоял, потом неудачно занялся морским разбоем и угодил в тюрьму. Уильям Брук с помощью других вельмож выхлопотал у Сесила освобождение для своего брата в обмен на согласие последнего стать тайным агентом Сесила. По заданию Сесила, Томас Брук тайно перешёл в католичество, а затем сумел втереться в окружение герцога Норфолка, где он вскоре стал заниматься финансовыми делами герцога. Через некоторое время Томас Брук стал также и курьером, доставляя часть корреспонденции Норфолка и Джона Лесли.
На этой должности Томас Брук мог добывать для Сесила весьма ценную информацию о планах заговорщиков, но в глазах герцога и его окружения он был верным человеком и врагом королевы-еретички.
Во время первого допроса Байи уверял Уильяма Брука, что он всего лишь простой курьер и должен был лишь доставить письма, что он не знает шифра посланий, а потому ничего не может сообщить о содержании писем; ему также неизвестно, кто скрывается под кодами “30” и “40”, а всю корреспонденцию он должен был вручить лично епископу Росскому.
При допросе Байи в кабинете губернатора присутствовали его брат Томас Брук, которого Байи знал как верного сотрудника Норфолка, и представитель от шотландского посланника Френсис Берти, хорошо знавший и Томаса Брука и Шарля Байи. Лесли каким-то образом уже знал об аресте Байи (уж не с помощью ли Сесила?), и Берти требовал выдачи “дипломатической“ корреспонденции.
Томас Брук присоединился к просьбам Берти, и на глазах ошарашенного Байи стал уговаривать брата передать всю корреспонденцию епископу, чтобы не вызвать международного скандала.
Через некоторое время Уильям Брук, барон Кобхэм, дал себя уговорить и согласился отправить все письма Джону Лесли при условии, что в этих письмах нет ничего, представляющего угрозу для безопасности Англии. Для этого барон Кобхэм сложил все письма в один конверт и скрепил его своей личной печатью. Джон Лесли должен был вскрыть этот конверт только в присутствии Уильяма Брука и огласить при нём содержание всех посланий.
Вряд ли следует говорить, что все послания, хоть и зашифрованные, были тщательно скопированы людьми Сесила, которые не спускали глаз с заговорщиков.
Френсис Берти должен был доставить этот конверт Джону Лесли, а также два письма к таинственным “30” и “40”, которые таинственным образом не попали в запечатанный конверт. Томас Брук потом рассказывал секретарю Норфолка, Роберту Хикфорду, что он просто стащил эти письма со стола своего брата, когда тот был увлечён допросом Шарля Байи. (Как всё просто!)
Ни у Лесли, ни позднее у Норфолка, такая удача не вызвала никаких подозрений. Правда, людям Лесли пришлось потрудиться, создавая правдоподобные послания, так что на следующий день епископ Росский на глазах у барона Кобхэма извлёк из запечатанного конверта вполне невинные послания. Но ни у кого из главных заговорщиков не было ощущения, что они находятся “под колпаком”, тем более что Сесил, узнав о проделках Уильяма Брука, приказал его арестовать.
Следует сказать, что это был несколько странный арест. Во-первых, 10-й барон Кобхэм находился под арестом в доме самого Уильяма Сесила (якобы для лучшего наблюдения за преступником). Чтобы все убедились в преступлении Уильяма Брука, Сесил даже написал Джорджу Тальботу, 6-му графу Шрусбери (1528-1590) письмо, в котором, в частности, говорилось:
"Барон Кобхэм находится как арестант в моем доме; в противном случае его следовало бы поместить в Тауэр. Я очень любил его и поэтому очень расстроен совершенным им преступлением".
Граф Шрусбери в то время руководил охраной Марии Стюарт, которая находилась в его владениях: теперь в Шеффилде, куда её перевезли во время восстания 1569 года из замка Татбери.
Сесил не сомневался, что произойдёт столь необходимая ему утечка информации, и оказался прав. Почти никого не смутило то обстоятельство, что для государственного преступника, обвиняемого в измене родине и связях с иностранными правителями, наказание было слишком мягким; обычно таких преступников отправляли на плаху.
Затем барона Кобхэма на некоторое время всё же перевели в Тауэр, но и там его содержали в прекрасных условиях. А после казни Норфолка барон Кобхэм опять занял должность Губернатора Пяти портов.
Шарля Байи тем временем перевели в тюрьму Маршалси, Лондон, и даже пытали на дыбе, впрочем, палачи не слишком усердствовали, но упрямый фламандец не давал людям Сесила ключ от зашифрованных посланий.
Байи даже удалось сообщить Джону Лесли о своём новом месте заключения и о том, что он ничего не рассказал людям Сесила. В этом Байи помог некто Уильям Гёрли, который содержался в Маршалси в качестве подсадной утки.
Гёрли был кузеном жены графа Нортумберленда, одного из предводителей недавнего восстания на севере Англии, и его арестовали как католика, а другие заключённые могли видеть Гёрли только закованного в кандалы; но этот “узник” был агентом Сесила. Он-то и передал Лесли послание от Байи, которое тот зашифровал его, Гёрли, кодом, так что Байи не мог знать, что в действительности передал Гёрли епископу Росскому; ведь Гёрли (или его хозяева) мог вносить в письмо любые дополнения или вообще составить новое письмо.
К этому времени все главные участники заговора (Мария Стюарт, Джон Лесли, Норфолк, дон Герау Деспес и др.) были окружены таким плотным кольцом из людей Сесила, что могли обмениваться информацией друг с другом только через таких “доверенных лиц”, которые уже были завербованы Уильямом Сесилом. Поэтому не стоит удивляться тому, что люди Джона Лесли и дона Герау Деспеса, посланные для связи с Байи, были арестованы, а связь между Байи и остальными заговорщиками продолжала осуществляться только через Гёрли. Однако это мало помогло делу, так как шифр Лесли всё ещё оставался нераскрытым.
Во время одной из бесед с Байи Гёрли неудачно проговорился, и Байи догадался, что имеет дело с провокатором. Но Гёрли сразу же понял свою ошибку, доложил о ней Сесилу, и Байи был надёжно изолирован в Тауэре от любых контактов с внешним миром.
Ему в очередной раз предложили открыть шифр, опять слегка попытали, но Байи упорствовал и настаивал на том, что ничего не знает.
Дон Герау Деспес считал, что узник не слишком пострадал от этих пыток, но Джон Лесли передавал ему еду, одежду и наставления о жизни великомучеников; эти наставления пропускались людьми Сесила.
Сам Сесил решил повторить трюк с подсадной уткой, но сделал это более квалифицированно. В то время в Тауэре сидел доктор богословия Джон Стори (1504-1571), который был фанатичным католиком и пользовался большим уважением среди всех врагов Елизаветы I.
Этот доктор Стори призывал к физическому устранению Елизаветы ещё до её восшествия на престол. Потом он бежал во Фландрию, где поступил на службу к испанским властям и рьяно боролся с протестантами. Англичанам удалось выкрасть доктора Стори и доставить его в Англию, после чего английские католики стали считать его великомучеником.
Байи много слышал о докторе Стори, но не знал его в лицо – этим и воспользовался Сесил.
Однажды в камеру Байи поместили узника, назвавшегося доктором Стори. Этот человек ни о чём не расспрашивал Байи, а лишь сокрушался об их общей участи. Когда же фламандцу стала грозить более суровая пытка, “Стори” дал Байи дельный совет – ложно перейти на службу Сесилу. “Стори” утверждал, что Сесил уже каким-то образом узнал шифр Лесли, так что если Байи согласится сотрудничать с Сесилом, то он ничего нового ему не сообщит, а, находясь на службе у всесильного министра, он может оказать немало услуг их общему делу.
На следующий день, чтобы избежать строгой пытки, Байи сообщил следователям ключ от шифра Лесли и согласился перейти на службу к Сесилу. Пытку отменили, но к большому удивлению Байи его так и не взяли на службу в ведомство Сесила. Байи понял, что он проявил непростительную неосторожность, доверившись “Стори”, но было уже поздно.
Сесил смог прочитать все зашифрованные послания, но имена адресатов, “30” и “40”, остались ему неизвестны, так как Байи не знал, кто скрывается под этими кодами, а сами эти послания были явно фальшивыми.
Да, а настоящего доктора Стори повесили в Тайбёрне 1 июля 1571 года.
Дело сдвинулось с мёртвой точки, но Сесилу было необходимо добыть оригиналы писем, полученных Лесли, и установить подлинные имена адресатов.
С разрешения королевы и по поручению Тайного совета Сесил арестовал епископа Росского и начал его допрашивать, правда, без применения пыток. Впрочем, в них не было особой нужды, так как Лесли оказался очень словоохотливым собеседником. Пытаясь скрыть истину, Лесли показал, что под кодами “30” и “40” скрывались испанский посол дон Герау Деспес и Мария Стюарт. Полученные письма после прочтения Лесли, якобы, сжёг, а с Ридольфи он отправил послания к папе и Филиппу II с просьбой оказать поддержку Марии Стюарт в борьбе с её врагами в Шотландии.
Об участи в заговоре других лиц Лесли знал только от Ридольфи, так что эта информация никакого интереса для Сесила не представляла.
Лесли пытался замести следы своего участия в заговоре против Елизаветы I, но Сесил не поверил ни единому его слову, так как у него были для этого веские основания, а таинственные адресаты оставались нераскрытыми.
Джона Лесли поместили под опеку одного англиканского епископа и время от времени возили в Тауэр на допросы, а охрану Марии Стюарт усилили и ещё больше ограничили контакты её окружения с внешним миром.
В начале сентября 1571 года англичане всё-таки раскрыли имена таинственных адресатов, и помогло им в этом деле одно обстоятельство, о котором я расскажу чуть позже, а пока вернёмся к флорентийцу Ридольфи и посмотрим, чем же тот занимался всё это время?
От герцога Альбы, встретившего его довольно прохладно, Ридольфи через Францию добрался в конце мая до Рима, где получил аудиенцию у Пия V. Папа благосклонно встретил Ридольфи и на удивление легко поверил в реальность планов по устранению Елизаветы I и по организации испанского вторжения в Англию.
В Риме предприимчивый флорентиец получил рекомендательные письма от папы к Филиппу II, и теперь он спокойно мог выбросить фальшивые верительные грамоты, вывезенные из Англии.
В начале июля 1571 года Ридольфи прибыл в Мадрид, но к этому времени Филипп II уже был знаком с предостережениями, сделанными герцогом Альбой. По поручению короля испанские спецслужбы проверили деятельность Ридольфи, но ничего подозрительного не обнаружили, и Филипп II обласкал посланца от английских заговорщиков.
Заговор герцога Норфолка (заговор Ридольфи). Часть II
(Продолжение следует)
