Деятельность императора Николая Павловича чаще всего изображают в негативном свете, опираясь на несколько основных моментов, вызывающих негативную реакцию: поражение в Крымской войне, удушение революционных выступлений в Европе в 1848-49 годах, расправу с декабристами и польское восстание 1830 года.
Однако были в деятельности этого императора и светлые моменты, о которых я и постараюсь рассказать в этом выпуске.
Большую часть своего царствования император Николай Павлович вовсе не был оголтелым гонителем литературы и печати. Если какие-либо государственные учреждения или отдельные сановники считали себя оклеветанными или оскорблёнными в печати, а приводимые примеры - ложными, то император предлагал им опровергать подобные произведения литературным же образом, но, разумеется, без пустой брани.
Да и А.С. Пушкин, вероятно, был доволен, что его цензором является сам император, а не какой-нибудь чинуша-перестраховщик, готовый увидеть крамолу чуть ли не в каждой запятой.
Часто бывало так, что цензор-император рекомендовал Пушкину переделать то или иное место в рукописи, а поэт отвечал, что не может этого сделать; и это сходило ему в рук, и текст оставался в прежнем виде. Трудно представить, сколько сил ушло бы у Пушкина на борьбу с обычными цензорами, и сколько его произведений так и не было бы создано.
Сам Пушкин в своём дневнике за 1834 год под 28 февраля сделал такую запись:
"Государь позволил мне печатать Пугачева; мне возвращена рукопись с его замечаниями (очень дельными)".
Во всё время царствования Николая Павловича велись разговоры о необходимости судебной реформы в стране, которая, правда, была осуществлена только при Александре II в 1864 году. Однако для проведения подобной реформы требовались квалифицированные юридические кадры, и по инициативе принца Петра Георгиевича Ольденбургского (1812-1881) в 1835 году было открыто Училище правоведения
"для образования благородного юношества на службу по судебной части".
Вот из этого училища и вышло большинство людей, осуществлявших судебную реформу.
Кроме того, при Николае I проводилась большая работа по редактированию гражданских и уголовных законов и их кодификация.
Во время посещения различных городов Империи император Николай Павлович обязательно навещал местные учебные заведения. Например, при посещении Одессы в 1837 году он посетил Ришельевский лицей, Девичий институт и училище для евреев.
Но самое большое внимание Николай Павлович уделял развитию и улучшению военного образования. Он увеличил количество кадетских корпусов и военных училищ, отдавая предпочтение специальным военным училищам.
Император учредил кадетский корпус для подготовки кадров в кавалерийские юнкера (позже названный Николаевским), а также Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, позднее известное как Николаевское кавалерийское училище.
Николай Павлович также основал Николаевское инженерное училище, Топографическое училище и Академию Генерального штаба.
Так что к 1851 году в Российской Империи имелись три военные академии, семь военных училищ и двадцать один кадетский корпус.
Неплохо обстояли в Империи дела и с высшими учебными заведениями в гражданских областях.
В России уже насчитывалось семь университетов: в Петербурге, Москве, Казани, Варшаве, Дерпте, Киеве и Харькове.
Появилось также множество специальных учебных заведений:
К высшим учебным заведениям также относились уже упоминавшееся Училище правоведения, Лазаревский институт восточных языков, Петербургское и Московское рисовальные училища, Константиновский межевой институт, Институт сельского хозяйства и лесоводства в Александрии, Горе-Горецкий земледельческий институт, Московский Коммерческий институт. Кроме того, в Петербурге были Лесной институт, Технологический институт, Горный институт, Институт путей сообщения, Институт гражданских инженеров (строительный).
Высшими учебными заведениями являлись и лицеи: императорский Александровский лицей (так стал называться Царскосельский лицей после переезда в Петербург), Демидовский лицей, Ришельевский лицей и Нежинский лицей князя А.А. Безбородко.
Не следует забывать и о высших духовных учебных заведениях, коих в Империи было семь: три православных духовных Академии в Петербурге, Москве и Киеве; две римско-католические духовные Академии в Варшаве и Вильно, а также Училища раввинов в Вильно и Житомире.
Известен был Николай Павлович и своей благотворительностью, особенно по отношению к деятелям искусства.
Когда умер Николай Алексеевич Полевой (1796-1846), император назначил его вдове ежегодную пенсию в 1000 рублей.
Когда же скончался известный актёр и переводчик Василий Андреевич Каратыгин (1802-1853), Николай Павлович пожаловал его вдове Александре Михайловне Колосовой (1802-1880) из собственных средств ежегодное содержание в три тысячи рублей, и это в дополнение к содержанию, выделенному дирекцией Александринского театра. Вскоре это ежегодное содержание император увеличил до шести тысяч рублей.
С именем В.А. Каратыгина связан один интересный случай, о котором рассказала А.М. Колосова.
Когда шла подготовка к бенефису В.А. Каратыгина, переводчик пьесы Шиллера «Вильгельм Телль» А.Г. Рутчев уговаривал актёра выбрать именно эту пьесу. Каратыгин отказывался, так как пьесе была запрещена цензурой, но переводчик нажимал на то, что император очень благоволит к Каратыгину и даст разрешение на постановку пьесы в бенефис любимого актёра.
Каратыгин подал прошение графу Бенкендорфу и получил разрешение на постановку «Вильгельма Телля». Каратыгин стал готовиться к новому спектаклю, но за три дня до бенефиса получил сообщение о том, что пьесу представлять запрещено. Каратыгину предложили выбрать для бенефиса какую-нибудь другую роль, но актёр заупрямился и заявил, что за такой короткий срок он не успеет подготовиться к новой пьесе.
Через пару часов министр двора князь Пётр Михайлович Волконский (1776-1852) сообщил грустившему актёру, что император не желает огорчать и затруднять Каратыгина отменой спектакля, а посему разрешает ему взять для своего бенефиса запрещённую трагедию «Вильгельм Телль».
А.М. Колосова написала по этому поводу:
"Подобного знака монаршего благоволения ни до тех пор, ни после того, никогда не был удостоен ни один артист".
А.М. Колосова также сообщает, что император Николай Павлович вообще не любил переводных пьес и предпочитал отечественные, и однажды обратился к В.А. Каратыгину с такими словами:
“Я бы чаще ездил тебя смотреть, если бы вы не играли таких чудовищных мелодрам. Скажи мне: сколько раз в нынешнем году тебе приходилось душить или резать жену свою на сцене?”
Николай Павлович поддерживал некоторых художников, в том числе с подачи великого князя Михаила Павловича (1798-1849) он сразу же оценил талант Павла Андреевича Федотова (1815-1852), а позже высоко оценил его "Сватовство майора". Император посоветовал Федотову выйти в отставку [тот служил в лейб-гвардии Финляндском полку] и целиком посвятить себя живописи, обещая в этом случае материальную поддержку.
Когда же через некоторое время Федотов вышел в отставку, ему было выделено ежемесячное содержание всего в 100 рублей ассигнациями, что для художника, вынужденного поддерживать многочисленных родственников, было явно недостаточно.
Более дружеские отношения сложились у Николая Павловича с графом Фёдором Петровичем Толстым (1783-1873), вице-президентом и профессором Академии художеств, который был известен своей рассеянностью. Вот несколько зарисовок из истории их отношений.
Однажды Николай Павлович посетил выставку в Академии художеств и попросил графа Толстого сопровождать его, чтобы тот помог императору советами при покупке картин. Граф Толстой был в то время простужен и поэтому часто доставал из кармана носовой платок, чтобы вытереть себе нос. Император улыбался при каждом извлечении графом носового платка, граф Толстой заметил это и стал нервничать. Николай Павлович увидел раздражение графа, так что при следующем доставании платка он схватил Толстого за руку, поднёс её к глазам графа и шутливо поинтересовался:
“Толстой, скажи мне на милость, какой это у тебя флаг? Я что-то не разберу?”
Оказалось, что по-рассеянности граф Толстой положил в карман вместо носового платка тряпочку, которой он вытирал свои кисти.
На шутку императора граф стал извиняться за свой промах, но Николай Павлович обнял Толстого за плечо и ласково сказал:
“Ах, ты, мой художник!”
Эту историю рассказала Мария Фёдоровна Каменская (1817-1898), дочь Ф.П. Толстого и сама известная писательница.
Графу Ф.П. Толстому однажды сообщили, что император Николай Павлович собирается посетить Академию художеств. Толстой вместе со своей семьёй жил в здании Академии художеств, и поэтому он быстро переоделся в парадный мундир и приготовился к встрече Его Величества. Но так как император ещё не выезжал из дворца, то граф решил пока заняться своими гравюрами к книге Ипполита Фёдоровича Богдановича (1744-1803) «Душенька». Он достал одну из медных досок, посыпал её мелом и стал внимательно рассматривать изображение, не заметив, что испачкал мелом свой мундир.
Вскоре графу сообщили, что Николай Павлович уже поднимается по лестнице Академии, и он быстро отправился в зал для встречи императора. Едва Толстой вошёл в зал, как там же появился и Николай Павлович, который увидел испачканный мелом мундир художника и улыбнулся. Подав руку Толстому, император пошутил:
“Здравствуй, Толстой! Скажи мне, пожалуйста, давно ли ты у меня в мельники пошел?”
Граф высочайшую шутку не понял и начал дуться, так что пришлось императору сначала показать на запачканный мелом мундир Толстого, а потом доставать свой платок и стряхивать им мел с мундира художника.
Император Николай Павлович и его окружение. Вып. 15
(Продолжение следует)
