Когда Генрих VII приближался к Аквилее, в Чивидале он получил приказ отца оставаться на месте до его дальнейших распоряжений. Это было сильным унижением для самолюбивого Генриха VII: получалось, что он прибыл на рейхстаг не как германский король, а как нерадивый сын, получивший отцовскую взбучку.
Генрих VII сдержал свою обиду и стал терпеливо дожидаться дальнейшего развития событий, расположившись в Чивидале.
На Пасху 1232 года в Аквилее начался рейхстаг, на котором Фридрих II вынужден был уже на уровне имперского законодательства подтвердить все те уступки в пользу расширения прав и привилегий германских князей, которые сделал в Вормсе Генрих VII.
Затем рейхстаг переехал в Чивидале, где Фридрих II после одиннадцати лет разлуки наконец встретился со своим сыном. Теперь Генрих VII в присутствии всех князей вынужден был ещё раз клятвенно пообещать соблюдать имперский устав, только что утверждённый его отцом. Он был вынужден просить князей обращаться с ним как с бунтовщиком, если он нарушит свои обещания, а папа должен был отлучить Генриха от церкви, если он нарушит свои клятвы.
Большее унижение сану германского короля трудно было нанести.
Пострадал и престиж императора в Германии, так как он теперь не мог без разрешения князей строить новые крепости, закладывать города, устраивать новые рынки в ущерб существующим, и даже не имел права прокладывать новые дороги, которые ущемляли интересы жителей на старых дорогах.
О едином немецком государстве теперь не приходилось и думать, а все эти жертвы были принесены для ожидаемой победы в Ломбардии.
Фридрих II был теперь уверен, что он навёл порядок в Германии и может рассчитывать на поддержку немецких князей, но он недооценил своего сына.
Генрих VII был Гогенштауфеном в полном смысле этого слова, как и его отец! Вернувшись в Германию, он немедленно продолжил свои заигрывания с городами и предпринимал попытки расколоть партию князей.
Свободные епископские вакансии в Вормсе, Аугсбурге, Шпейере и Вюрцбурге он передал мелким дворянам из числа своих верных швабов. Был отстранён архиепископ Зальцбурга, а его место занял аббат из Санкт-Галлена. В Бремене и Метце Генрих VII поддержал горожан в их борьбе со своими епископами, а в Страсбурге король сумел переманить на свою сторону не только горожан, но и епископа.
Немецкие князья пока проявляли терпение, а епископ Регенсбургский вёл себя очень сдержанно и уговаривал своих коллег сохранять спокойствие.
Генрих VII тем временем стал собирать свои силы и перешёл в наступление. С армией, в которой было около 600 рыцарей, он неожиданно в 1233 году напал на Баварию и захватил в плен её герцога Оттона II Светлейшего (1206-1253). После этого король атаковал маркграфа Германа V Баденского (1190-1243), верного союзника императора, который быстро признал своё поражение и выдал королю в заложники своего малолетнего сына.
Особое недовольство Фридриха II вызвало нападение Генриха VII на братьев фон Гогенлоэ, Генриха (1217-1249) и Готфрида (1219-1254). Братья были рыцарями Тевтонского ордена, который всегда оказывал поддержку Фридриху II, и император не забывал об этом.
Планы у Генриха VII были обширные: он намеревался присоединить к королевскому домену Баварию и Баден, как исчерпанные лены, а в перспективе маячило и присоединение Австрии, где вымирал род Бабенбергов (в 1246 году он действительно вымер), в качестве наследства королевы Маргариты. Имея такие обширные владения, германский король уже мог бы задуматься и о создании единой Германии.
Вскоре Генрих VII совершил ещё одно деяние, которое сильно повысило его авторитет в Германии, где в то время зверствовал папский инквизитор Конрад фон Марбург. В Вормских анналах говорится, что он со своими помощниками действовал по принципу:
"Мы готовы сжечь сотню невинных, если среди них есть хотя бы один виновный".
Вот этот инквизитор Конрад обвинил в ереси графа Генриха III фон Сайна (1202-1246). Процесс по делу графа фон Сайна проходил в королевском суде в Майнце, где Конрад фон Марбург мог выступать только в роли обвинителя, а не судьи. Графу фон Сайну удалось очиститься от всех обвинений, и при окончании процесса архиепископ Трирский произнёс:
"Мой господин Король желает отложить рассмотрение дела. Граф Сайн уходит отсюда добрым католиком, ни в чём не уличённым".
Теперь уже Конраду фон Марбургу пришлось оправдываться перед королевским судом за свои неоправданные обвинения.
Через некоторое время, проезжая через земли Сайнов, он был убит несколькими рыцарями из свиты графа Генриха III.
Папа Григорий IX был очень недоволен решением королевского суда, но всё же подтвердил его решение и полностью оправдал Генриха фон Сайна от обвинений в ереси.
Решение королевского суда поддержали ещё три немецких архиепископа, а авторитет Генриха VII в Германии вырос необычайно, так что стало казаться, будто при росте популярности германского короля в рядах немецких князей наметился раскол.
Фридрих II был очень недоволен таким поведением своего сына – ведь он недавно ужесточил законодательство именно против еретиков на всей территории Империи, и получалось, что его сын выступает против воли отца.
Тут подоспели жалобы императору от маркграфа Баденского и братьев фон Гогенлоэ на действия германского короля. Фридрих II обязал сына восстановить все разрушенные крепости и замки, освободить взятых заложников и полностью возместить жалобщикам причинённый им ущерб.
Генрих VII отправил отцу письмо, в котором оправдывал свои действия борьбой за укрепление императорской власти в Германии, но "возлюбленный сын" никакого конкретного ответа так и не получил.
Летом 1234 года Фридрих II с шестилетним сыном Конрадом прибыл в Риети, где папа Григорий IX укрывался от восставших римлян. Император надеялся найти новых союзников в борьбе с Ломбардской лигой, а папа, воспользовавшись удобным случаем, поручил архиепископу Трира отлучить Генриха VII от церкви за повторное неповиновение. Однако Фридриху II был необходим свободный проход в Германию, и он договорился с папой о том, что император поможет папе в борьбе с восставшими римлянами (союзниками императора, между прочим!), а папа своей властью добьётся открытия альпийских перевалов, которые контролировались ломбардскими силами.
Одновременно всюду разнёсся слух о скором приезде императора в Германию для улаживания всех спорных вопросов.
Столкновение между Генрихом VII и Фридрихом II становилось всё более неизбежным, так что германский король лихорадочно искал себе новых союзников, строил крепости и собирал войска.
В сентябре 1234 года Генрих VII направил двух эмиссаров в Северную Италию, чтобы договориться с Ломбардской лигой (заклятым врагам Империи) о перекрытии альпийских перевалов для войск Фридриха II. В обмен на это германский король пошёл на значительные уступки: он признавал законность союза ломбардских городов, обещал освободить их от всех налогов и признавал независимость Ломбардской лиги от Империи. Генрих VII также заявил, что отныне он считает всех врагов Ломбардской лиги своими врагами, и таким образом в их число автоматически попадал Фридрих II, объявивший Ломбардскую лигу вне закона. В ответ обрадованные ломбардцы признали Генриха VII своим королём.
Такой поступок германского короля был прямым предательством имперских интересов, но он настолько выходил за рамки всех правовых норм того времени, что даже папа Григорий IX не решился признать этот договор. В глазах же Фридриха II германский король с этого момента становился бунтовщиком и предателем.
Папа оказался в довольно сложном положении: с одной стороны он нуждался в помощи императора при борьбе с восставшими римлянами; с другой – он не хотел терять Ломбардскую лигу, которая была мощным оружием в борьбе папства с Гогенштауфенами. Поэтому в своём письме к ломбардским городам Григорий IX хоть и осуждал их за союз с Генрихом VII, но также успокоительно написал:
"Ничего не будет сделано вам во вред, поскольку Мы печёмся о вашей пользе".
Одновременно Генрих VII попытался привлечь на свою сторону французского короля Людовика IX Святого (1214-1270), но опоздал, так как уже раньше посланники папы и императора добились от короля Франции согласия на нейтралитет в предстоящем внутригерманском конфликте.
В Германии же позиции Генриха VII казались довольно прочными, и тем удивительнее выглядит произошедшее разрешение конфликта между отцом и сыном.
Для победы над запутавшимся сыном Фридриху II даже не пришлось демонстрировать силу своих войск – я уж и не говорю о сражениях. Император был опытным дипломатом и хорошо знал силу написанных слов, поэтому для победы ему оказалось достаточным использовать только письма.
Письма – это мощное оружие в умелых руках!
Письма?
Да, письма, которые император разослал всем немецким князьям, обращаясь преимущественно к тем из них, кто стал на сторону германского короля или ещё колебался в своём выборе, начинались с торжественного обращения:
"Мы направляем призыв всем князьям, как частям нашей Империи, чья сплоченность составляет сиятельное тело Империи..."
Затем, ещё погладив князей по шёрстке, Фридрих II переходил к прямому подкупу:
"... каждого из вас Мы желаем отблагодарить соответствующими подарками, как Мы намеревались и намереваемся!"
Только после этих слов император переходит к своему сыну, которого он в знак особого почтения к немецким князьям оставил в Германии, и которого они
"единодушным выражением своей воли для Нашей чести и милости подняли на королевский трон. По праву он должен был быть обязанным обращаться с Вами со знаками особой любви... Но с болью в сердце Мы заметили: Наша надежда оказалась тщетной... После различных презрений наших приказов и Наших просьб он необдуманно обратился против преданных Нам князей, светочей и лидеров Нашего государства, последовал совету тех, кто из-за непокорности и неблагодарности лишился Нашей милости".
И тут Фридрих II наносит завершающий удар:
"Поскольку Нам стало известно, что он нападает на зеницу Нашего ока, а именно на князей, не вспоминая обо всех услугах, которые они когда-то великодушно оказывали Нам и ему самому, и не испытывая благодарности, Мы не можем с терпением перенести и не пойти на личную жертву, дабы прибыть в Германию... Он попытался легкомысленным образом и не убоялся, отринув гнев Божий и послушание отцу, совершать ужасные вещи, противные чести Нашего имени, беря в заложники из наших верноподданных, занимая крепости и безрассудно соблазняя людей забыть верность Нам".
Фридрих II Гогенштауфен: жизнь великого императора. Часть VI
(Продолжение следует)
