Братья Орловы встретились в пяти верстах от Петербургской заставы и вместе с Екатериной направились в казармы Измайловского полка, куда и прибыли в 8 часов утра 28 июня 1762 года.
Гвардейцы встретили их криками:
"Да здравствует матушка наша Екатерина!"
Но этого было мало, и когда Екатерина в сопровождении ликующих офицеров подъехала к храму Казанской Божьей Матери, Алексей Орлов, обогнавший процессию, встретил их и первым провозгласил Екатерину царствующей Императрицей.
В соборе их встретил архиепископ Димитрий, который после торжественного богослужения провозгласил Екатерину самодержавной Императрицей, а великого князя Павла Петровича — наследником престола.
Из собора Екатерина в сопровождении войск и толп народа отправилась к Зимнему дворцу, где приняла присягу Сената и Синода. Архиепископ Димитрий обходил ряды солдат с крестом и подносил его каждому солдату для целования.
Тогда же был подготовлен краткий манифест о восшествии Екатерины на престол, который был разослан во все концы Империи и за границу.
Чтобы окончательно разобраться с Петром III, Екатерина в тот же день выступила с гвардией и артиллерией в сторону Петергофа, объявив Сенату, что она стремится
"утвердить и обнадёжить престол".
Утром 29 июня гвардия вошла в Петергоф, а Пётр III вернулся из своей неудачной поездки в Кронштадт.
Пётр III, узнав о присутствии в Петергофе гвардии и Екатерины, отправил ей послание с угрозами и приказанием одуматься и всё прекратить. В ответ Екатерина написала, что если Пётр Фёдорович добровольно не отречётся от престола, то армия будет применять силу в соответствии с её, Екатерины, распоряжениями.
Никакими реальными силами, кроме роты голштинцев, Пётр III не располагал, так что когда в Ораниенбаум прибыли Григорий Орлов и генерал-майор Пётр Иванович Измайлов (1724-1807), он безропотно последовал за ними в Петергоф, куда они и прибыли в первом часу дня. Здесь он покорно подписал акт об отречении от престола, составленный и написанный Григорием Николаевичем Тепловым (1717-1779).
В пять часов вечера в большой карете, на козлах которой опять сидел Алексей Орлов, свергнутый император отбыл из Петергофа в Ропшу.
В этот же день княгиня Дашкова впервые увидела Григория Орлова в Петергофском дворце на половине Государыни, который, развалившись на диване, распечатывал государственные бумаги.
Вскоре к этому дивану был придвинут стол, за которым они втроём отобедали. Так Дашкова якобы впервые узнала об особых отношениях между Екатериной II и Григорием Орловым. Эти отношения, действительно, тщательно скрывались любовниками, но посвящённые в эту тайну люди, конечно же, были. Точно датировать начало их связи невозможно, но вполне вероятно, что это произошло вскоре после их первой встречи.
Легко понять, что многие высокородные вельможи с недоумением смотрели на какого-то артиллерийского капитана, который вдруг оказался рядом с Императрицей, и на которого от неё посыпался золотой дождь, обрызгавший и его братьев. Григорий Орлов сразу же стал камергером двора Её Величества, а чуть позднее получал чины генерал-майора, генерал-поручика, был произведён в генерал-адъютанты и т.д.
22 сентября 1762 года в Москве во время коронации Екатерины II Григорий Орлов уже был главным распорядителем этой церемонии.
Вскоре после коронации Григорий Орлов с братьями был произведён в графское достоинство, а о материальных благах, полученных семейством Орловых и говорить неудобно.
Чем больше благ обрушивалось на низкородное семейство стремительно выдвинувшихся Орловых, тем больше у них становилось недоброжелателей в высших кругах российского дворянства.
Вскоре по обеим столицам, а затем и по стране поползли слухи о том, что Екатерина II хочет венчаться с Григорием Орловым. Эти слухи активно подпитывались самой Екатериной и её ближайшим окружением. Возвращённый из ссылки Бестужев-Рюмин, уже генерал-фельдмаршал, составил от имени народа прошение к Императрице, чтобы она для блага всей страны избрала себе супруга среди достойнейших из её подданных. Это прошение сразу же начали подписывать многие сановники государства и представители высшего духовенства.
Высшие же сановники Империи в своём большинстве не сочувствовали таким настроениям, да и среди участников переворота оказалось много недовольных быстрым возвышением братьев Орловых.
Организатором заговора против братьев Орловых стал камер-юнкер Фёдор Хитрово, который был одним из руководителей переворота в 1762 году. Григорий Орлов высокомерно оскорбил своего коллегу по перевороту, и нажил себе ещё одного врага.
Хитрово приступил к организации заговора с целью устранения братьев Орловых и для противодействия начинанию Бестужева. Он стал всем рассказывать о свидании Никиты Панина с Екатериной II, на котором Панин спросил Императрицу, не с её ли разрешения Бестужев написал прошение о её замужестве, и не Григорий ли Орлов имеется при этом ввиду. Императрица ответила: нет, - но якобы Панин по её глазам и голосу понял отсутствие искренности в ответе Императрицы.
Н.И. Панин тотчас же связался с гетманом Кириллом Григорьевичем Разумовским (1728-1803), графом Захаром Григорьевичем Чернышёвым (1722-1784) и рядом других лиц, среди которых оказался и Фёдор Хитрово, и они обсудили этот вопрос. Собравшиеся лица пришли к выводу, что если Екатерина будет склоняться принять прошение Бестужева, то следует разъяснить Императрице весь вред от подобного поступка, а если Екатерина II будет упорствовать, то всех Орловых следует уничтожить.
Вельможи поговорили и разошлись, а Фёдор Хитрово начал собирать единомышленников, чтобы убить братьев Орловых. Однако теперь Хитрово решил опираться на придворных, и это было его ошибкой. Камергеры Михаил Ласунский и Александр Рославлев, обойдённые наградами, согласились с Хитрово в том, что всех Орловых следует истребить, и что
"Григорий Орлов глуп; но больше всего делает брат его Алексей: он великий плут и всему делу причиной".
Хитрово знал, что говорил, ведь он был среди самых активных организаторов переворота 1762 года и хорошо знал братьев Орловых.
А вот камер-юнкер князь Иван Несвижский после разговора с Хитрово сразу же настрочил донос на Федю, и заговор тут же и закончился.
Екатерина II в это время совершала поездку по городам Верхней Волги, но сразу же взяла все нити дела в свои руки, повелев, чтобы сие делопроизводство оставалось совершенно секретным. Больше всего Императрицу интересовало, что затевали заговорщики лично против неё, и какие разговоры при этом вели:
"Чего они намерены были делать против меня, если б я не принимала бы их представлений".
Секретнейшее следствие вёл сенатор Василий Иванович Суворов (1705-1775), которому Екатерина II велела
"поступать весьма осторожно, не тревожа ни город и сколько возможно никого".
В следующем письме Императрица интересовалась:
"Арестование Хитрово тревожит ли любопытных, или ещё не ведают в городе", -
и в очередной раз наставляла Суворова:
"...всё сие дело секретное".
Вскоре Екатерина II убедилась в том, что никакого умысла на её жизнь у заговорщиков не было, что они хотели действовать на благо государства, и вообще, всё ограничивалось одной болтовнёй. Некоторая опасность угрожала только братьям Орловым.
Учитывая прежние заслуги Хитрово, Екатерина ограничилась высылкой Фёдора в родовое имение, да и остальные заговорщики отделались не более строгими наказаниями, получив строгое предписание, хранить всё дело в тайне.
Историк Ключевский полагал, что дело Хитрово получило огласку, и, учитывая настроения в обществе, Екатерина II вынуждена была отказаться от мысли о браке с Григорием Орловым.
Однако в стране широкое распространение получил анекдот о том, что граф Панин будто бы сказа Екатерине, что он готов повиноваться Императрице Екатерине Романовой, но графине Орловой он повиноваться никогда не будет.
Граф Григорий Григорьевич Орлов: несколько фактов из биографии Фаворита. Часть II
(Продолжение следует)
