Новогодние праздники 1710 года царь снова встречал в Москве. Английский посланник Уитворт в своём донесении в Лондон сообщает об этом довольно кратко:
"1-го января текущего месяца Его Величество угощал всех знатнейших особ и иностранных министров [послов] торжественным обедом. Вечером приготовлен был прекрасный фейерверк и сожжён с полным успехом. Тут было несколько изображений и надписей; особенно выдавались Фаэтон, поражённый молнией, и намёк на медаль, недавно выбитую в Швеции, на обратной стороне которой изображены две колонны; из них одна сломана у самого пьедестала, на другую кидается лев, готовясь опрокинуть её.
При фейерверке сначала засветились колонны, увенчанные императорскими колоннами и украшенные множеством разноцветных огоньков – синих, зелёных, палевых. Когда они погорели некоторое время, выдвинулся лев; при его приближении к первой колонне она вдруг сломалась у пьедестала, но когда лев подошёл ко второй, орёл с распростёртыми крыльями (изображавший царский герб) выпустил ракету, которая сорвала голову и шею льва; колонна же продолжала стоять непоколебимо".
За обедом был провозглашён тост за здоровье всех монархов, состоявших в дружбе с русским царём. Пётр I сказал Уитворту, что этот тост относится в первую очередь к английской королеве Анне (1665-1714, королева с 1702 г.),
"так как он уверен, что может считать её в ряду своих друзей".
Датский посланник Юль Юст описал эти же праздники гораздо пространнее.
1 января 1710 года в Москве состоялись торжества в честь побед, одержанных над шведами, и в честь будущих побед. Я не буду приводить подробного описания этого праздника, отмечу лишь, что
"Вечером по всему городу у домов знатных лиц были зажжены иллюминации, [изображавшие] разного рода аллегории. Потом они зажигались в течение всей зимы, пока вечера были долгие, — [и] горели чуть не ночи напролет".
5-го января 1710:
"По Юлианскому календарю, или по старому стилю, [до сих пор] ещё употребительному в России, здесь [в этот день] праздновали Рождество. В этот [же] день окончился русский шестинедельный пост, о котором сообщалось выше".
8-го января 1710:
"Был у канцлера Головкина, но не застал его дома: он находился в свите царя и [вместе с ним] “славил”. Славить — русское слово. Означает оно хвалить. Чтоб объяснить его значение обстоятельно, я должен сообщить следующее.
Обыкновенно от Рождества и до св. дня трёх королей [волхвов], называемого здесь днем Крещения Христа, царь со знатнейшими своими сановниками, офицерами, боярами, дьяками, шутами, конюхами и слугами разъезжает по Москве и “славит” у важнейших лиц, т. е. поет различные песни, сначала духовные, а потом шутовские и застольные. Огромным роем налетает [компания] из нескольких сот человек в дома купцов, князей и других важных лиц, где по-скотски обжирается и через меру пьёт, причем многие допиваются до болезней и даже до смерти.
В нынешнем году [царь и его свита] славили между прочим и у князя Меншикова, где по всем помещениям [расставлены] были открытые бочки с пивом и водкою, так что всякий мог пить сколько ему угодно. Никто себя и не заставил просить: все напились как свиньи. [Предвидя] это, князь, по весьма распространенному на русских пирах обычаю, велел устлать полы во всех горницах и залах толстым [слоем] сена, дабы по уходе пьяных гостей можно было с большим удобством убрать их нечистоты, блевотину и мочу.
В каждом [доме], где [собрание] “славит”, царь и важнейшие лица его свиты получают подарки. Во всё время, пока длится “слава”, в той части города, которая находится поблизости от [домов], где предполагается славить, для славящих, как для целых рот пехоты, отводятся квартиры, дабы каждое утро все они находились под рукою для новых [подвигов]. Когда они выславят один край города, квартиры их переносятся в другой, в котором они намерены продолжать славить.
Пока продолжается “слава”, сколько ни хлопочи, никак не добьёшься свидания ни с царем, ни с кем-либо из [его] сановников. Они не любят, чтоб к ним в это время приходили иностранцы и были [свидетелями] подобного их [времяпрепровождения].
Как мне говорили, “слава” ведет свое начало от обычая древнегреческой церкви собираться вместе на Рождество и, отдаваясь веселью, петь “Слава в вышних Богу” в воспоминание того, как рождению Христа радовались пастухи в поле. Обычай этот перешел в русскую и другие греческие церкви, [но] впоследствии выродился, подобно большей части божественных обычаев и обрядов, в суетное и кощунственное пение вперемешку духовных и застольных песен, в кутёж, пьянство и [всякие] оргии".
12-го января 1710:
"По русскому стилю был Новый год. С утра царь прислал мне сказать, чтобы я, по принятому [обычаю], пришёл к нему или в собор, или же к тому месту, где стоял фейерверк, который предполагалось сжечь вечером. Я отправился к нему в [собор], главную [здешнюю] церковь. Она весьма красива и пышна. В ней висят восемь больших круглых серебряных паникадил выбивной, чеканной работы, с восковыми свечами. Посредине церкви спускается большая серебряная люстра, локтей 14 вышиною; высокие ветви ее расположены семью венцами; нижние имеют в длину локтя три, а нижний круг, к которому они прикреплены, равен в обхвате большой винной бочке.
Службу совершал митрополит Рязанский, он же и вице-патриарх [ибо по смерти последнего патриарха царь не захотел утверждать нового ввиду великой власти и [многочисленных] сторонников, которых имеют в России патриархи]. [Митрополит] служил по-русски, приёмы его напоминали приёмы наших священников. Любопытно, что царь стоял посреди церкви вместе с прочею паствой; и хотя обыкновенно он носит собственные волосы, однако в тот раз имел на [голове] старый парик, так как в церкви, когда ему холодно голове, он надевает парик одного из своих слуг, стоящих поблизости; по миновании же в нём надобности отдаёт его кому-нибудь по соседству.
На [царе] был орден Св. Андрея, надеваемый им лишь в редких случаях. Он громко пел наизусть так же уверенно, как священники, монахи и псаломщики, [имевшие] перед собою книги; ибо все часы и обедню [царь] знает, как “Отче наш”".
Так закончилось духовное празднование Нового года. Настало время светских развлечений, которые Юст описал, ну, очень подробно:
"По окончании службы царь поехал со всем своим придворным штатом к тому месту, где вечером должен был быть сожжён фейерверк. Там для него и для его двора была приготовлена большая зала, во всю длину которой по сторонам стояло два накрытых для [пира] стола. [В зале] возвышались также два больших поставца с серебряными позолоченными кубками и чашами; на каждом [было] по 26 серебряных позолоченных блюд, украшенных искусною резьбой на старинный лад; не говорю [уже] о серебре на столах и о больших серебряных подсвечниках выбивной работы.
Сняв с себя орден, царь сел за стол. Тотчас после него сели прочие, где попало, без чинов, [в том числе] и офицеры его гвардии до поручиков включительно. Как Преображенская гвардия, так и Семёновская стояли в ружье наружи. За одним этим столом сидело 182 человека. Мы просидели за столом целый день [сев за него] в 10 часов утра и [поднявшись лишь] два часа спустя после наступления темноты. Царь два раза вставал из-за стола и подолгу отсутствовал. Пили разные чаши, причём стреляли из орудий, поставленных для этой цели перед домом. Забавно было видеть, как один русский толстяк ездил взад и вперед по зале на маленькой лошади и как раз возле царя стрелял из пистолета, [чтобы] при чашах [подавать] сигнал к пушечной пальбе. По зале лошадку толстяка водил под уздцы калмык. Пол [залы] на русский лад был устлан сеном по колена.
Тут царь показывал мне меч, [весь] с клинком и рукоятью сработанный в России из русского железа и русским мастером. [Меч этот] царь носил при бедре. Он рассказывал мне, что накануне с одного удара разрубил им пополам барана поперек спины.
Митрополит, или вице-патриарх, со множеством архиереев, архимандритов, профессоров и попов сидел за особым столом по левую сторону [от царя]. Так как все они были монахами, [а монахи] никогда не едят мяса, то им подавалась исключительно рыба.
В 10 часов [вечера] зажгли в высшей степени красивый и затейливый фейерверк. Замечательнее всего была в нём [следующая аллегория]: на двух особых столбах сияло по короне; между ними [двигался] горящий лев; [сначала] лев коснулся одного столба, и он опрокинулся, затем перешел к другому столбу и покачнул его, так что [и] этот [столб] как будто готов был упасть. Тогда из горящего орла, который словно парил в воздухе, вылетела ракета, попала во льва и зажгла его, [после чего] он весь разлетелся на куски и исчез. Между тем наклоненный львом столб с короною поднялся и снова стал [отвесно]. Мысль эта была заимствована царем из [рисунка] одной серебряной медали, выбитой по распоряжению шведского короля. [Царь] показывал её мне; размером [она равняется монете] в две датские марки; на ней представлен лев [и два увенчанных короною столба]; один из них лев схватил лапою и переломил пополам, причем корона с него упала; второй [столб он] схватил другою лапой и сильно наклонил. Шведы хотели этим выразить, что король шведский отнял у короля польского корону, а царя поставил в безвыходное положение.
Граф Пипер и прочие шведские генералы были приглашены смотреть на фейерверк, и для этого им отвели [особую] залу, где они стояли и на всё смотрели.
В фейерверке замечались красивые голубые и зелёные огни, изобретённые [самим] царем, а равно многочисленные огненные шары и огненные дожди, превращавшие ночь в ясный день, так что и на далёком расстоянии можно было отчетливо видеть и узнавать всех проходящих.
На этом пиру царскую любовницу Екатерину Алексеевну и остальных женщин угощали в особой зале, так что в этот раз они, против обыкновения, не были вместе с мужчинами".
Если вы, уважаемые читатели, думаете, что на этом череда новогодних и рождественских празднеств закончилась, то вы глубоко заблуждаетесь.
Юст продолжает их подробное описание.
16-го января 1710:
"Между Рождеством и Крещением русские не соблюдают обычных недельных постных или рыбных дней, как уже указано, приходящихся в обыкновенное время на среды и пятницы. В нынешнем же году [самое] Крещение пришлось на пятницу, т. е. на постный день, а так как Крещение празднуется у них свято и потому поститься в этот день нельзя, то они постились накануне, в четверг".
Зимние праздники в России во времена Петра I глазами иностранцев. Часть I
(Окончание следует)
