Напряжённость в Константинополе нарастала и в конце апреля 1181 года вылилась в вооруженные столкновения между сторонниками принцессы Марии и правительственными войсками. Катализатором беспорядков оказался распущенный кем-то слух, что Андроник Комнин уже находится в столице и собирается лишить латинян их привилегий и власти.
Всё началось во время церковного шествия на площади Августеон [большая площадь между церковью св. Софии и императорским дворцом], когда произошла "стихийная" демонстрация протеста против пролатинской политики правительства. Осуждались и протосеваст Алексей с царицей Марией, и высшие сановники правительства. Многие священники с крестами и иконами ходили по улицам столицы, поднимая народ на священную войну против правительства и еретиков-латинян.
Такие призывы упали на благодатную почву, но грабить начали почему-то не кварталы латинян, а дворцы сторонников правительства протосеваста. Вначале правительственные войска давали вылиться народному гневу в богатых кварталах столицы, стараясь лишь ограничить район беспорядков. Пока толпы горожан громили дворцы простых богачей и растаскивали их имущество, войска почти не вмешивались в события. Однако когда запылали дворцы городского эпарха и прокурора Пантехни, ситуация изменилась – ведь в огне пожаров теперь погибло множество ценных документов о правах собственности, долгах и платежах, что грозило правительству финансовым кризисом.
Тогда вечером 1 мая протосеваст приказал штурмом овладеть храмом св. Софии и захватить главарей мятежников. Но храм св. Софии уже был превращён в хорошо укреплённый лагерь, так что захватить его сразу же прямой атакой не удалось.
Утром 2 мая один отряд правительственных войск вышел к площади Августеон и занял церковь Иоанна Богослова, с крыши которого начал обстреливать мятежников, засевших в арке Милион и в церкви св. Алексея, а также людей на площади.
Другой отряд правительственных войск блокировал улицы, ведущие к центру города, чтобы лишить мятежников подкреплений.
Схватки на площади Августеон продолжались весь день, но к вечеру правительственные войска начали одолевать мятежников, захватили арку Милион и церковь св. Алексея и вплотную придвинулись к храму св. Софии, к которому устремились толпы убегавших людей.
Чтобы избежать побоища в столь святом месте, к войскам вышел сам патриарх Феодосий в самом торжественном облачении и уговорил их дать народу возможность разойтись по домам. В ночь на 3 мая патриарх вместе с высшими сановниками столицы выбил у царицы Марии и протосеваста амнистию для принцессы Марии и её мужа, после чего те покинули ограду церкви св. Софии.
Беспорядки в столице продолжались целую неделю, но правительству на этот раз удалось победить. Однако, расправляясь с главарями мятежа, протосеваст допустил ещё одну и очень серьёзную ошибку: он решил наказать и патриарха Феодосия, сослав того в монастырь – слишком уж рьяно патриарх заступался за главарей мятежников.
Горожане и без того раздражённые прозападной политикой правительства протосеваста расценили этот шаг, как очередное попрание истинной (разумеется православной!) религии и вышли на улицы города с шумными протестами. Патриарха извлекли из монастыря и по украшенным улицам торжественно провели его (под радостные крики) к церкви св. Софии.
Эти события показали явную слабость правительства и его неспособность контролировать ситуацию.
Андроника Комнинов во время уличных беспорядков в столице ещё не было, он отсиживался в своей Пафлагонии, изображая верноподданного Алексея II.
Дочь Андроника по имени Мария бежала из столицы после разгрома бунтовщиков и подробно рассказала отцу о положении дел в императорском дворце и о событиях в Константинополе. Проанализировав ситуацию, Андроник решил, что настала пора ему выйти из тени, и с верными частями армии он из Пафлагонии перешёл в Ираклию и двинулся дальше к столице.
Продвижение Андроника Комнина к Константинополю многим историкам напоминает о триумфальном возвращении Наполеона в Париж во времена его "ста дней". Местные гарнизоны дружно приветствовали Андроника и переходили на его сторону, также как и правительственные войска, посланные протосевастом Алексеем против мятежника.
Только возле Никомедии сопротивление Андронику Комнину пытался оказать Андроник Ангел [его сыновья Исаак и Алексей станут императорами после Андроника Комнина], но его части регулярной армии были разбиты вспомогательными отрядами сил Андроника Комнина, состоявшими из пафлагонцев и местного крестьянского ополчения.
После такого разгрома Андроник Ангел вместе со своей женой и шестью сыновьями прибыл на корабле в расположение Андроника Комнина и сдался на его милосердие.
Говорят, что увидев двоюродного брата со всей его семьёй, Андроник Комнин произнёс словами Библии (Мал., 3,1):
"Се Аз посылаю Ангела моего пред лицем твоим, иже уготовит путь твой пред тобою".
Даже не попытавшись занять Никею и Никомедию, Андроник Комнин теперь двинулся прямо к Константинополю, попутно рассылая в города и воинские части призывы перейти на его сторону, на сторону дядюшки императора, который стремится избавить юного правителя от вредного влияния протосеваста Алексея и регентши-матери.
Выйдя на берег Босфора, Андроник расположился в Халкидоне прямо напротив Константинополя, однако его наличных сил было недостаточно для захвата города, да Андроник к этому пока и не стремился. Он хотел, чтобы горожане сами пригласили его, да ещё позволял себя упрашивать многочисленным делегациям.
Андроник очень любезно встречал всех, кто приезжал к нему из столицы и ласково с ними обходился. Он всех заверял, что стремится только к устранению вредных советников от особы юного императора, и напоминал о своей клятве покойному императору Мануилу верно служить его сыну.
В распоряжении протосеваста Алексея всё ещё находились достаточные силы, чтобы разгромить мятежников или хотя бы оказать им сильное сопротивление, но у него не было умения ими пользоваться. На пирах и в постели полководцем не станешь.
Протосеваст решил опереться на латинян, главным образом, венецианцев, чьей главной силой всегда был флот. К латинским кораблям добавили все пригодные корабли, что нашлись в Константинополе, и протосеваст Алексей вызвался сам командовать таким флотом, но по некотором размышлении он осознал свою неспособность к морскому делу и решил поручить командование флотом одному из своих друзей.
Тут возмутился великий дука флота, а им тогда был Андроник Контостефан, и настоял на своём праве командовать флотом, и протосеваст уступил. Трудно сказать, как бы командовал флотом сам протосеваст Алексей, но более бездарного адмирала, чем Контостефан трудно себе представить.
Судите сами, уважаемые читатели. Флот не только не предпринял никаких мер против мятежников, он даже не попытался прервать сообщение между Константинополем и лагерем Андроника Комнина. Корабли или простаивали в бухте или бесцельно слонялись по Босфору.
Так проходили дни и месяцы, и это играло на руку Андронику Комнину.
Протосеваст Алексей почему-то надеялся, что ему удастся решить дело миром и направил к Андронику Комнину внушительную делегацию духовенства. Некоторые утверждают, что её возглавлял сам патриарх Феодосий, что мне представляется маловероятным, но точно известно, что в эту делегацию входили будущие патриархи Василий Каматир и Георгий Ксифилин. Протосеваст поручил Каматиру и Ксифилину выяснить, на каких условиях Андроник Комнин согласен прекратить мятеж и распустить своё войско.
Однако Каматир вместо этого стал внушать Комнину, что всё духовенство и жители столицы полностью на стороне Комнина, и посоветовал отвергнуть предложения протосеваста. В результате таких переговоров Каматир передал протосевасту ультиматум от Андроника Комнина, который сводился к двум основным пунктам: 1) отстранение протосеваста Алексея от власти и отдаче его под суд; 2) лишение царицы Марии права регентства и ссылке её в монастырь.
Получив такой наглый ответ, протосеваст оказался совершенно неспособен к каким бы то ни было действиям, и события в столице совершенно вышли из-под его контроля.
А тут ещё и Контостефан вступил в контакт с мятежниками и вскоре со всем флотом перешёл на сторону Андроника Комнина.
Всё, что происходило в эти дни в Константинополе, осуществлялось по инструкциям из лагеря Комнина, но руками горожан. Андроник Комнин оставался как бы в тени, и мы не можем установить имена тех командиров, кто направлял события, которые развивались как бы стихийно.
Весной 1182 года из тюрем были освобождены сыновья Андроника Комнина и другие руководители заговора против протосеваста Алексея, а вскоре и сам протосеваст прямо в императорском дворце был арестован отрядом германских стражников, а ночью его тайно переправили в тюрьму при дворце патриарха.
Одновременно агенты Андроника Комнина распускали по городу слухи о том, что протосеваст и царица Мария собираются отдать Константинополь латинянам, а всех ромеев (т.е. подданных Империи) обратить в рабство. По всему городу собирались толпы недовольных горожан, происходили отдельные инциденты с латинянами, но до погрома дело все ещё не доходило.
Так продолжалось до тех пор, пока в апреле отряд пафлагонцев не переправился из Халкидона в Константинополь. Городские жители с восторгом встретили воинов Комнина и вместе с ними ринулись в Латинский квартал, который располагался на берегу бухты Золотой Рог.
В этом квартале проживало около 60 тысяч человек – итальянцев (в основном, венецианцев), немцев и французов, - которые жили в роскоши и довольстве, презирая изнеженных греков и их религию.
Более сотни лет византийцы копили ненависть к надменным латинянам, и вот, наконец, ход событий позволил этой ненависти обрушиться на головы латинян. Начался настоящий и беспощадный погром. Толпы горожан не просто грабили жилища итальянцев и прочих франков, они их уничтожали, а всех обнаруженных жителей квартала, включая женщин и детей, беспощадно убивали. Это было настоящее истребление латинян.
Разрушались и сжигались не только дома частных лиц, но и католические церкви, убивались все обнаруженные священники. Толпа даже растерзала папского легата Иоанна и перебила всех больных в госпитале иоаннитов.
По бухте Золотого рога носились корабли ромеев и пытались греческим огнём истребить корабли латинян.
Андроник Комнин: воин, заговорщик, бабник и любимец народа. Часть VI
(Продолжение следует)
