Ферзен в дни истории с ожерельем стоял со своим полком на севере Франции в крепости Ландрези, и вот что он пишет 9 сентября 1785 года Густаву III о слухах в провинции:
"Вся эта история, в которую замешан кардинал [Роган], здесь, в провинции, кажется совершенно невероятной. Трудно поверить, что всё дело в ожерелье, подписи королевы стало причиной суда над кардиналом. Здесь гораздо охотнее верят в существование неких политических причин, которых на самом деле могло и не быть. В Париже все говорят о какой-то тайной игре между королевой и кардиналом, о том, что их связывает что-то, и королева действительно просила его купить это ожерелье... Говорят даже, что королева притворялась, будто она ненавидела кардинала лишь для того, чтобы скрыть от короля свой роман, и король, узнав об этом, решил отомстить кардиналу".
Можно предполагать, что и тогда они ещё не стали любовниками. Она нашла единственного верного друга, а Ферзен посвятил себя рыцарскому служению своей королеве, но на расстоянии – служба-с!
Частые свидания с различными предосторожностями начались весной 1787 года.
Следует заметить, что влюблённые вели себя крайне осторожно, чтобы не возбуждать никаких сплетен вокруг имени королевы. Клеветы на Марию Антуанетту за эти годы было вылито и без того немало. Ферзен получает назначение в гарнизон Валансьена, но частенько появляется в Трианоне. Однако всем своим сослуживцам он говорит, что ездит в Париж, и это никого не удивляет. Всю свою корреспонденцию осторожный граф также помечает Парижем. Своей сестре Ферзен пишет из Версаля:
"Никому не говори, что я пишу тебе отсюда, ибо во всех других письмах я указываю место отправления Париж. Прощай, иду к королеве".
Ферзен проводил в Трианоне лишь по нескольку часов, влюбленные встречались урывками и тайком в различных уединенных местах. Но никогда Ферзен не появлялся на различных увеселительных мероприятиях, не посещал общество графини де Полиньяк, не состоял членом ближнего окружения королевы. Он всегда скромно держался в тени. Граф и министр Франсуа Эммануэль де Сен-При, самый, пожалуй, осведомленный в дворцовых тайнах человек своего времени писал:
"Ферзен бывал в Трианоне трижды или четырежды в неделю. Королева также бывала в эти дни в Трианоне без сопровождающих лиц, и эти свидания вызывали открытые разговоры, несмотря на скромность и сдержанность фаворита, никогда внешне не подчеркивавшего свое положение и являвшегося самым тактичным и скрытным из всех друзей королевы".
Такое положение дел устраивало даже графиню де Полиньяк, которая быстро поняла, что скромный иностранец не будет посягать на монаршую щедрость, а, следовательно, не будет и опасным конкурентом.
Только в 1790 году, когда все кругом уже рушилось, Ферзен написал, что получил возможность провести с "ней" целый день.
Точнее, это было накануне Рождества, и Ферзен написал своей сестре Софии, что
"наконец, 24 декабря [1789 г.] я впервые провёл с нею целый день. Представьте себе мою радость..."
Кроме Сен-При о близости Марии Антуанетты и Ферзена категорически утверждали лишь Наполеон и Талейран, остальные же молчали. Даже Мерси, который тщательно сообщал в Вену даже обо всех незначительных особенностях королевского туалета и быта, ни разу (!) вообще не называет его имени. Как будто такой человек и не появлялся в Версале! Поэтому не стоит удивляться тому, что довольно долго Ферзен считался одним из самых незначительных лиц в окружении Марии Антуанетты.
Эта связь не была тайной и для короля, так как, несмотря на свое легкомыслие, Марии Антуанетте всегда были чужды лицемерие и притворство. Да и Сен-При решительно утверждает:
"Она [королева] нашла пути и средства довести до сведения короля о своих отношениях с графом Ферзеном".
Вот еще один эпизод, произошедший уже через шесть лет после гибели королевы. На Раштаттском конгрессе интересы Швеции должен был представлять граф Ферзен. Но Бонапарт резко заявляет барону Эдельсгейму, что он не будет иметь дела с Ферзеном, роялистские убеждения которого ему хорошо известны, и который к тому же спал с королевой. Барон также считает этот факт бесспорным и с усмешкой заявляет о том, что, по его мнению, с этими историями "старого порядка" уже давно покончено и к политике они не имеют никакого отношения. Бонапарт, однако, стоит на своем, и барон Эдельсгейм передает Ферзену весь свой разговор с Бонапартом.
Что же Ферзен? Стал ли он защищать честь королевы или хотя бы заявлять, что всё это клевета? Нет, он молчит и лишь подробнейшим образом записывает в своем дневнике весь разговор Эдельсгейма с Бонапартом.
Когда же в английских газетах появились сообщения об этом инциденте и упоминались имена Ферзена и королевы, он лишь записывает, "что это было мне крайне неприятно". И ни одного слова в опровержение всех этих утверждений.
Несколько слов о дневнике Ферзена. Оказалось, что записи по 1790 год практически полностью уничтожены. Кто их уничтожил – сам Ферзен или его наследники – исследователи спорят до сих пор.
Так что мы можем только гадать, когда же Ферзен и Мария Антуанетта стали любовниками. Все теперь знают, что они были любовниками, но никто не знает, когда они ими стали.
Но я забежал несколько вперёд.
Большую часть 1788 года Ферзен провёл вдали от королевы; он находился на службе у своего короля Густава III, который воевал в Финляндии. После возвращения Ферзен прибыл в свой гарнизон и возобновил свои короткие встречи с королевой. Более подробных свидетельств об этих встречах у нас нет.
4 июня 1789 года королевскую семью постигло несчастье – умер дофин Людовик-Иосиф, и новым дофином стал его младший брат герцог Нормандский. Это событие не могло не отразиться на состоянии Марии Антуанетты.
Страна летом 1789 года бурлит, 14 июля пала Бастилия, но в Версале об этом узнали только к вечеру того же дня. Король не придал особого значения данному событию, хотя многие лица из его окружения предупреждали Людовика XVI о грозящей опасности и предлагали немедленно эвакуировать королевское семейство в безопасное место.
Нерешительный король не смог решиться на такие активные действия, и только в 1792 году он признался графу Ферзену:
"Я знаю, что упустил момент, и это было 14 июля".
В это тревожное время Ферзен решил поселиться в Версале, чтобы быть ближе к Марии Антуанетте, и в сентябре 1789 года снял там себе жильё, но, как оказалось, не слишком надолго.
Наступает трагический день 5 октября 1789 года. В Париже неведомые силы организуют многотысячный марш женщин на Версаль. В женщин ведь стрелять не будут. Официальная цель марша – хлеб для народа. А урожай в 1789 году был во Франции необычайно щедрым! На самом же деле устроители марша хотели вернуть королевскую семью в Париж и изолировать её от внешнего мира.
Лафайет со своими гвардейцами не смог помешать этому маршу и лишь сопровождал его, чтобы избежать беспорядков. Так что безоружную толпу женщин сопровождали вооружённые солдаты в достаточно большом количестве.
Один из слуг сумел пробраться в Версаль и предупредить о грозящей опасности. Королева быстро вернулась из Трианона, а короля пришлось поискать, чтобы оторвать от его любимой охоты, и вечером в своём дневнике монарх напишет, что 5 октября охота была
"прервана из-за событий".
В это же время примчался и верный Ферзен, чтобы находиться в минуты опасности возле любимой женщины, и застаёт всех в состоянии крайней растерянности. Время ещё есть, чтобы спасти королевскую семью, но нерешительность короля и разнобой во мнениях советников всё губят. В растерянности даже забыли поставить заслон к мосту у Севра, чтобы преградить путь опасному шествию или хотя бы замедлить его.
Только Сен-При решительно предупреждает короля об опасности. Он говорит, что если королевское семейство увезут в Париж, то корона будет потеряна. Надо бежать, кареты готовы, и через пару часов король уже будет в Рамбуйе близ верных частей и генералов.
Неккер и остальные советники возражают Сен-При, приуменьшают опасность и дают разные бестолковые советы. В компании министров и вельмож Ферзен еще не может ни давать советов, ни предпринимать решительных действий. Он пытался уговорить королеву бежать, но бесполезно.
В пустых разговорах драгоценное время было упущено, и к вечеру толпы женщин и вооружённых солдат начали прибывать в Версаль. Все замерзли, голодны и очень злы.
Я не буду подробно описывать события 5 и 6 октября, так как граф Ферзен, насколько нам известно, не принимал в них активного участия. Скажу только, что с утра 6 октября в Версаль стали прибывать части Национальной гвардии, уже открыто требовавшей не хлеба, а возвращения королевской семьи в Париж. Король сдался, и его семья 6 октября 1789 года навсегда покинула Версаль.
В Париже королевская семья разместилась во дворце Тюильри. Дворец был пуст и заброшен со времён Людовика XIV: не было ни мебели, ни постельного белья, ничего из шикарной обстановки, к которой они давно привыкли. Многие стекла во дворце были выбиты, а двери не закрывались.
Дофину все это не понравилось, и он стал капризничать:
"Как скверно здесь всё, мама".
Мария Антуанетта успокаивала сына:
"Дитя моё, здесь жил Людовик XIV и чувствовал себя неплохо. Нам не следует быть взыскательнее его".
А король ни на что не жалуется (ему все по фигу), и, зевая, говорит остальным:
"Пусть каждый устраивается, как может. Что касается меня, то я доволен".
Сен-При пишет, что когда 6 октября королевская семья прибыла в Тюильри, то, по словам Монморена,
"присутствие графа Ферзена, о связи которого с королевой было всем известно, могло поставить и короля и саму королеву в щекотливое положение".
Сен-При с ним согласился:
"Я нашёл наблюдения Монморена весьма точными и справедливыми, и сказал Ферзену, что ему было бы лучше удалиться, что он и сделал".
Вскоре из Версаля в Тюильри перевезли большое количество мебели, посуды, белья и прочих необходимых вещей, восстановили весь штат прислуги. Переехали в Тюильри и некоторые из оставшихся во Франции придворных. Всё стало почти как в Версале – сменилась только охрана.
Мария Антуанетта и граф Ферзен. Часть I
(Продолжение следует)
