Интересно описание дня Святой субботы, сделанное Фонвизиным:
"В Великую субботу, в самый полдень, пушечный выстрел с крепости св. Ангела дал знать, что Христос воскрес. Я думал, что народ в ту минуту с ума сошел. По всем улицам сделался крик преужасный! Со всех дворов началась стрельба, и самые бедные люди на всех улицах, набив горшки порохом, стреляли. Во всех церквах начался колокольный звон, который дня три уже не был слышен, ибо вместо колоколов в сие печальное время сзывали народ в церкви трещотками, как у нас на пожар. Необычайная радость продолжалась с час, потом все понемногу успокоились, и до другого дня во всем городе была такая тишина, как на Страстной неделе".
В Светлое воскресенье папа служил обедню в соборе св. Петра. В этом соборе папа служит только четыре раза в год:
"в Рождество, в Светлое воскресенье, в Троицин день и в Петров день".
Фонвизин оценил великолепие этой службы, но сделал свойственные всем православным высокомерные замечания. Мол, эта служба больше напоминает светское торжество, чем торжественное богослужение:
"Я видел более государя, нежели первосвященника, более придворных, нежели духовных учеников. Знатнейшие здешние особы, кардиналы, служат ему со всем рабским унижением и минуту спустя от подчиненных своих со всею гордостию требуют рабского пред собою унижения".
И вообще Денис Иванович осуждает весь ход службы, напоминающий обожание самого папы, и поведение папы во время этого богослужения:
"не папа приходит к престолу причащаться, но, освятя св. дары, носят их к нему на трон, а он навстречу к ним ни шагу не делает!"
Казалось бы, что Фонвизин полностью осуждает увиденное, но нет, торжественность церемонии производит всё-таки на него незабываемое впечатление:
"После обедни посадили его [папу] на кресла и понесли наверх, к тому среднему окну, из которого он в четверг, на Страстной неделе, давал народу благословение и ныне повторял то же. День был прекрасный. Сверх того, сия
церемония нигде так чувства тронуть не может, как здесь, ибо потребна к тому площадь св. Петра, которой нигде подобной нет. Чрезвычайное ее пространство и великолепная колоннада, бесчисленное множество народа, который, увидев папу, становится на колена, глубокое молчание пред благословением, за которым тотчас следует гром пушек и звон колоколов, и самое действие, которое благодаря богобоязливых людей имеет в себе нечто почтенное и величественное, — словом, все в восхищение приводит!"
Это был апофеоз праздничных торжеств. В понедельник и вторник с замка св. Ангела был произведён праздничный фейерверк, чем и была завершена череда мероприятий на Светлой неделе.
Резюмируя всё увиденное, Денис Иванович, тем не менее, пишет:
"Сравнивая папскую службу с нашею архиерейскою, нахожу я нашу
несравненно почтеннее и величественнее. Здешняя слишком театральна и, кажется, мало имеет отношения к прямой набожности".
Праздники закончились, и Фонвизины наметили план своего дальнейшего путешествия. Вначале они собирались посетить Лорето и осмотреть собранные там сокровища. Католики ведь верят в то, что домик, в котором проживала Богородица, был перенесён ангелами в это место.
Затем Фонвизины намеревались посетить Болонью, Парму, Милан и Венецию, нигде особо не задерживаясь. Оттуда их путь ляжет на Вену, и через Краков, Гродно и Смоленск – в Москву.
Из Рима Фонвизины выехали 19/30 апреля. По пути они
"кроме мерзких трактиров, ничем обеспокоены не были. Везде смирно, никто не грабит".
Это хорошо, но одновременно Денис Иванович в свойственной ему манере отмечает и недостатки:
"Италия доказывает, что в дурном правлении, при всем изобилии плодов земных, можно быть прежалкими нищими".
Иронизирует Фонвизин и над качеством местного хлеба:
"Теперь въезжаем в Венециянскую область, где доброго хлеба найти нельзя. И нищие и знатные едят такой хлеб, которого у нас собаки есть не станут".
21 апреля Фонвизины проехали город Нарни, причём ехать им пришлось
"такими страшными горами, что
Тирольские перед ними несравненно меньше ужасны. Тут пропасти вдвое глубже Ивана Великого".
Ночевали Фонвизины в Фолиньи, откуда 22 апреля решили сделать крюк в двадцать вёрст, чтобы посетить Перуджу. Ехали они прекрасными долинами, которые благоухали весенними цветами. 24 апреля Фонвизины осматривали Перуджу, а 25-го вернулись в Фолиньи.
Здесь выяснилось, что везунчики Фонвизины избежали землетрясения, которое повредило в городе несколько зданий. Фонвизины поспешили покинуть Фолиньи, и до самой Лореты им встречались группы людей, покинувших свои дома и спавших в полях – они опасались новых толчков.
26 апреля Фонвизины прибыли в Лорету, уделили сутки на осмотр местных достопримечательностей и сокровищ, но все свои впечатления Денис Иванович выразил всего несколькими словами:
"могу уверить, что я нигде в одном месте столько богатства не видывал".
27 апреля Фонвизины выехали на берег Венецианского залива и заночевали в Римини, а 28-го они ночевали уже в Болонье. Денис Иванович отмечает красоту природы и бедность населения:
"Все места от Лоретты до Болоньи прекрасны, но обитаемы беднейшими людьми. Все без исключения милостыню просят".
И нищете итальянцев, и плохому хлебу Фонвизин находит одно объяснение:
"Всему причиною дурное правление. Ни в деревнях сельского устройства, ни в городах никакой полиции нет: всяк делает что хочет, не боясь правления. Удивительно, как все еще по сию пору держится и как сами люди друг друга еще не истребили... Я думаю, что итальянцы привыкли к неустройству так сильно, что оно жестоких следствий уже не производит, и что самовольство само собою от времени угомонилось и силу свою потеряло".
Правда, Денис Иванович сразу же оговаривается:
"Если б у нас было такое попущение [Фонвизин подразумевает правление. – Прим. Старого Ворчуна], какое здесь, я уверен, что беспорядок был бы еще ужаснее".
Хоть Фонвизины уже были в Болонье, но весь день 29 апреля и большую часть следующего дня они уделили осмотру города и его достопримечательностей.
Первым делом они съездили в церковь Basilica di Santuario di San Luca, которая в то время ещё находилась за пределами городской черты. Эта церковь знаменита тем, что в ней находится икона с ликом Богородицы, написанная по преданию самим евангелистом Лукой.
Остальное время Фонвизины уделили осмотру лучших церквей Болоньи и прочих интересных мест и вещей.
30 апреля Фонвизины ночевали уже в Модене, а 1/12 мая они прибыли в Реджио Эмилию. Жители города называют его просто Реджио.
Передохнув денёк, Фонвизины 3/14 мая приехали в Парму. Осмотру города они уделили время после обеда. Денис Иванович отмечает, что в Парме они осмотрели "многие церкви, академию, старинный театр и проч.", но особо выделяет наличие в городе большого количества картин "славного Корреджио".
4/15 мая Фонвизины побывали в Пьяченце, которую Денис Иванович на французский манер называет Plaisance, и вечером 5/16 они прибыли в Милан.
Здесь Фонвизины застряли на несколько дней, так как встретили свою старую знакомую маркизу Паллавичини, которая не желала с ними расставаться и, как пишет Денис Иванович, маркиза
"приняла нас как брата и сестру своих и, будучи здесь одна из первых дам, возит нас всюду".
Но всё-таки Фонвизиным удалось вырваться из гостеприимного Милана, и 17/28 мая они уже прибыли в Венецию. Ах, Венеция!
"Город пречудный, построен на море. Вместо улиц каналы, вместо карет гондолы. Большую часть времени плаваем".
Вроде бы, красота. Но Денис Иванович уже пишет, что
"скоро почувствовали мы, что из доброй воли жить здесь нельзя. Вообрази себе людей, которые живут и движутся на одной воде, для которых вся красота природы совершенно погибла, и которые, чтоб сделать два шага, должны их переплыть. Сверх же того, город сам собою безмерно печален. Здания старинные и черные; многие тысячи гондол выкрашены черным, ибо другая краска запрещена. Разъезжая по Венеции, представляешь погребение, тем наипаче, что сии гондолы на гроб походят и итальянцы ездят в них лежа. Жары, соединясь с престрашною вонью из каналов, так несносны, что мы больше двух дней еще здесь не пробудем".
Вот тебе и Венеция.
На этом итальянские впечатления Фонвизина закончились.
2/13 июня Фонвизин пишет уже из Вены, что они доехали туда 31 мая. Здесь Денис Иванович решил приостановить дорогу домой и по совету врача съездить на десяток дней в Баден, чтобы покупаться в тамошних целебных водах. А пока Денис Иванович посетил российского посла Д.М. Голицына и был у него на большом приёме. Там Фонвизин был посажен для игры в ломбер за один столик с дамами, которых он вчистую обыграл.
Купил Фонвизин в Вене и отличную коляску, в которой можно даже спать.
Но не уколоть Вену Денис Иванович просто не мог:
"Удивительнее же всего то, что в Вене, столице императорской, трактиры так мерзки, что гаже, нежели в доброй деревне".
12/23 июня Фонвизин пишет из Бадена, что там стоит отвратительная погода, и поэтому его лечение здесь затягивается. Гулять из-за погоды невозможно, так что из всех радостей земных у Дениса Ивановича остались только чтение книг [жена читала вслух] и пара чашек кофе в день, да и то
"жена много хлопочет, считая, что сие позволение у доктора я выкланял [каково словечко!], а не он сам на это согласился".
Сидит Фонвизин в Бадене на строгой диете, а ужин у него отняли ещё в Риме. Ну что за жизнь, и что хорошего можно написать в такой обстановке.
К тому же в Бадене царит страшная скука. Ещё бы:
"Людей здесь много, но все больные. У иного подагра в брюхе, иного паралич разбил, у иной судорога в желудке, иная кричит от ревматизма".
Жуть!
Осталось нам, уважаемые читатели, увидеть целебные ванны глазами Дениса Ивановича:
"Вообрази себе, что такое баня: в шесть часов поутру входим мы в залу, наполненную серною водою по горло человеку. Мужчины и женщины все вместе, и на каждом длинная рубашка, надетая на голое тело. Сидим и ходим в воде два часа. Правду сказать, что благопристойности тут немного и что жена моя со стыда и глядеть на нас не хочет; но что делать? Мы все как на том свете: стыд и на мысль не приходит. Всякий думает, как бы вылечиться, и мужчина перед дамою, а дама перед мужчиною в одних рубашках стоят без всякого зазрения. Сперва приторно мне было в одном чану купаться с людьми, которые больны, господь ведает чем; но теперь к этому привык и знаю, что свойство серной воды ни под каким видом не допустит прилипнуть никакой болезни. Сверх же того, зала так учреждена, что с одной стороны вода непрестанно выливается, а с другой свежая втекает".
На этом я заканчиваю описание путешествия Дениса Ивановича в Италию, так как описание лечения Фонвизина в Бадене и обратный путь, который начался уже в августе, особого интереса не представляют.
Денис Иванович Фонвизин едет в Италию. Часть VII
