Рассказывают, что во время боя Хокинс потребовал пива, и слуга принес ему серебряный кубок с затребованным напитком. Хокинс выпил пиво и поставил кубок на палубу. В этот момент испанское ядро сбило кубок буквально рядом с Хокинсом, но капитан поспешил успокоить свою команду:
"Ничего не бойтесь! Бог, который спас меня от этого выстрела, избавит нас и от этих предателей и негодяев!"
Но огонь испанцев был очень силен, а "Джезус оф Любек" еще и серьезно пострадал во время штормов. Через некоторое время Хокинс понял, что корабль тонет. Тогда он велел "Юдифи" и "Миньону" подойти к бортам своего флагмана, чтобы перегрузить в их трюмы находившиеся на борту "Джезус оф Любек" ценности, а также для эвакуации людей.
Операция уже заканчивалась, когда на англичан стали надвигаться еще два испанских брандера. В этот момент "Юдифь" и "Миньон" разделились и встретились потом уже только в Плимуте. Так как уход англичан от тонущего флагмана происходил уже в спешке, то не приходится удивляться тому, что эвакуированная команда распределилась неравномерно по двум судам. "Юдифь" плыла в Англию, имея на борту 65 человек, в то время как на "Миньоне" скопилось около 200 человек.
Нам кажется странным то обстоятельство, что два корабля разделились и не попытались встретиться снова, но следует учесть, что англичане находились во вражеских водах, и всякое промедление после сражения у Веракруса грозило им виселицей. Следует также учесть, что точность определения координат судна тогда была не слишком высока, особенно это касалось определения долготы. Обвинять в разделении кораблей не следует ни Дрейка, ни Хокинса, во всяком случае, у них после возвращения оставались прекрасные отношения.
Хокинс в своем сообщении об экспедиции писал, что Дрейку было приказано забрать с "Миньона"
"людей и необходимые вещи, что он и сделал".
Значит "Миньон" оказался переполнен людьми по решению самого Хокинса, а вот почему он принял такое решение, нам остается только догадываться.
Правда, вначале он в предварительном отчете написал, что
"”Юдифь” бросила нас в нашем несчастье", -
но в окончательный отчет об экспедиции эти слова уже не вошли. Более того, когда Адмиралтейство провело расследование обстоятельств экспедиции Хокинса и гибели английских судов, Дрейку не было предъявлено никаких обвинений.
Скорее всего, Хокинс и Дрейк считали, что главной задачей "Юдифи" является благополучная доставка ценных грузов и денег в Англию, а о людях должен был позаботиться Хокинс. Посмотрим же, что из этого получилось.
"Юдифь" 20 января 1569 года благополучно прибыла в гавань Плимута, и судно находилось в очень приличном состоянии.
Значительно труднее пришлось "Миньону". Продовольствия на 200 человек на борту не было, на корабле начался голод. Да и само судно было так потрепано, что с трудом держалось на плаву. Поэтому не приходится удивляться тому, что Хокинс принял рискованное решение и привел "Миньон" в Виго. С другой стороны, риск был не так уж и велик: ведь совсем недавно испанский король Филипп II был мужем английской королевы Марии I, и после ее смерти он не оставлял попыток жениться на Елизавете I, а сообщение о событиях в Веракрусе до Испании еще не успели дойти. Во враждебных отношениях Англия и Испания еще не состояли, так что Хокинс рискнул.
По словам испанских наблюдателей, в бухту Виго вошел чуть не разваливающийся на части английский корабль с умирающей от голода командой на борту. Хокинс добился у местных властей разрешения на некий ремонт корабля, высадил на берег около сотни человек из команды – добровольцев – и закупил продовольствие и прочие необходимые припасы, но их удалось достать в слишком малом количестве. Через несколько дней "Миньон" с трудом отправился в дальнейший путь – дольше Хокинс не рискнул оставаться в испанском порту, - и 25 января прибыл в Плимут, всего на пять дней отстав от "Юдифи". На борту корабля в живых оставалось лишь 15 человек, а очевидцы прибытия Хокинса в Англию удивлялись, как "Миньон" еще ухитряется оставаться на плаву. Теперь становится понятным, почему корабль Дрейка с ценной добычей плыл отдельно.
А добыча оказалась настолько велика и ценна, что все акционеры экспедиции получили очень приличную прибыль даже несмотря на гибель трех английских кораблей. Не остались внакладе и героические моряки, не забыли и о семьях моряков, оставленных в Испании.
Правда, тем моряком пришлось несладко. Они попали в цепкие лапы испанской инквизиции, и те из них, кто остался в живых после суда, попали на галеры. Только два человека из этой сотни смогли выжить и в самом конце XVI вернуться домой.
Хокинс удостоился приема у королевы, был пожалован дворянским титулом и стал членом Адмиралтейства. С этих пор он перестал ходить в дальние плавания, но разгром Армады без него не обошелся.
Дрейк тоже прославился как выдающийся капитан, стал одним из доверенных лиц королевы Елизаветы I, и мог теперь надеяться на получение важных заданий.
Здесь следует сказать о том, что за время плавания Хокинса отношения между Англией и Испанией существенно испортились.
В ноябре 1568 года испанская эскадра перевозила большую сумму денег для оплаты наемников в армии герцога Альба, воевавшего в Нидерландах. На эту эскадру в Английском канале (Ла-Манше, если вам так более привычно) напали французские пираты и изрядно потрепали самоуверенных испанцев, но ничего захватить не смогли, так как испанские корабли укрылись в Плимуте, Фалмуте и Саутгемптоне.
Испанский посланник Гуэро де Спес обратился к Елизавете I с просьбой о перевозке всех денег с испанских кораблей в Дувр, где их следует погрузить на испанские корабли, которые и доставят ценный груз в Нидерланды. Королева согласилась исполнить просьбу испанской стороны и даже предложила эскорт из своих судов для сопровождения испанской эскадры, но от этого заманчивого предложения испанцы почему-то отказались. Правда, как мы увидим чуть позже, это не спасло испанские деньги.
Вроде бы все складывалось просто замечательно для испанцев, но была одна закавыка, которая заключалась в том, что эти деньги были взяты Филиппом II взаймы у банкиров Спинола из Генуи. В конце ноября 1568 года Бенедикт Спинола, возглавлявший английский филиал банка Спинола, получил сообщение от своих агентов из Испании о том, что экспедиция Хокинса окончилась полной неудачей, все английские корабли погибли, а сам Хокинс погиб в сражении. Это было не совсем точное сообщение, но дело не в этом, а в том, что Спинола догадался о значительном ухудшении отношений между Англией и Испанией, что могло значительно осложнить обстановку во всей Европе и привести к потере денег. Генуэзцам этого совсем не хотелось, и Спинола решил, что если деньги задержать в Англии, то банк Спинола их не потеряет.
Бенедикт Спинола в Плимуте передал полученное сообщение о страшной катастрофе английским властям, и это письмо оказалось в руках Уильяма Хокинса, родного брата Джона. Уильям Хокинс сразу же послал соответствующее донесение государственному секретарю Уильяму Сесилу, в котором рекомендовал тому лично встретиться с Бенедиктом Спинолой, проверить поступившую информацию, и в случае, если она подтвердится, наложить секвестр на все испанские деньги, попавшие в руки англичан.
Сесил колебался совсем недолго, 8 декабря все испанские деньги были арестованы, и началась их переправка в Тауэр. После этого события стали развиваться в нарастающем темпе.
Испанский посол Гуэро де Спес рекомендовал герцогу Альба наложить эмбарго на собственность всех англичан в Нидерландах, что тот и сделал 19 декабря.
В тот же день де Спес потребовал от англичан возврата всех захваченных испанских денег.
Ага, как же, разбежались!
Елизавета I тут же наложила эмбарго на всю испанскую собственность в Англии, а стоимость этого имущества значительно превышала стоимость арестованного в Нидерландах английского имущества. Эта мера касалась и испанских кораблей со всем их грузом, которых к моменту обострения испано-английских отношений скопилось изрядное количество в портах Англии.
(Продолжение следует)
