В
444-м и
445-м выпусках Ворчалок я поторопился рассказать о падении Директории, как-то упустив из виду, что в
387-м выпуске Наполеон оставался еще в Каире. Придется исправить это упущение, поэтому я предлагаю вам, уважаемые читатели, вернуться в Африку, в Египет.
Итак, 24 июля 1798 года армия Наполеона вошла в Каир, и он стал в спокойной обстановке обдумывать возможные пути завоевания Индии. Этим приятным делом он занимался целых тринадцать дней.
А 7 августа Наполеон получил ужасную весть о том, что Нельсон обнаружил, наконец, французскую эскадру у Абукира и в сражении 1-2 августа полностью уничтожил ее. Адмирал Брюэс погиб в этом бою.
У Наполеона больше не было флота и, таким образом, французская армия оказалась в ловушке.
На людях он еще держался и даже ободрял своих соратников:
"У нас больше нет флота. Нам остается только погибнуть или выйти отсюда великими, как древние!"
Армия, конечно, уже не слишком верила в своего полководца, он сам тоже прекрасно понимал всю тяжесть их положения и, оставаясь в одиночестве, хватался за голову:
"Брюэс, несчастный, что ты со мной сделал!"
Об Индии теперь не могло быть и речи. Стоял вопрос о спасении армии, и решить эту задачу можно было только повторив обратный путь крестоносцев. На этом пути их ждала вся мощь Оттоманской империи, хоть и клонившейся к упадку, но все еще достаточно грозной.
Некоторое время Наполеон грезил химерами о возможном походе на Индию, о вербовке армии на Востоке и победоносном возвращении через Константинополь в Европу, но действительность быстро отрезвила его.
В армии зрело недовольство создавшимся положением, а в штабе даже составился заговор. Предполагалось схватить Наполеона, доставить его в Александрию и заставить вести переговоры с англичанами о мире. Заговорщики хотели ценой уступки Египта англичанам получить свободный пропуск домой.
Заговор был раскрыт, но ситуация встревожила Наполеона, так как в бездействующей армии могли родиться и не такие планы. Он решил вначале прорываться на Дамаск через Палестину, а там уже принимать решение по ситуации.
10 февраля 1799 года армия Наполеона двинулась через Синайскую пустыню и 25 февраля достигла Газы. Здесь у французов особых проблем не было.
6 марта французы захватили Яффу, где они расстреляли две тысячи пленных.
17 марта французы оказались у стен старинной крепости Сен-Жан-д’Акр в 700 километрах от Каира. Крепость представлялась Наполеону легкой добычей, но именно здесь Наполеона ожидало очень большое разочарование. Первый штурм осажденные на удивление легко отбили, и французам пришлось перейти к регулярной осаде. Они рыли траншеи, придвигаясь к стенам крепости, и несли потери при каждой вылазке. Не меньшие потери несли французы и от болезней, а крепость держалась.
Нельзя сказать, что французы все это время были совершенно отрезаны от родины. Нет, отдельным кораблям удавалось прорваться и доставить корреспонденцию и некоторое количество боеприпасов, но о регулярном снабжении армии не было и речи. Тем более не мог подниматься вопрос о присылке подкрепления – англичане не пропустили бы новую французскую армию в Египет. Да и не было у французов теперь достаточного количества кораблей для решения подобной задачи. Я уж не говорю о нежелании Директории оказывать какую-либо помощь Наполеону.
Итак, французы несли огромные потери у стен крепости, но добил их коммодор Сидни Смит появившийся у Сен-Жан-д’Акра и перехвативший французский корабль с пушками. Этот успех позволил Смиту усилить крепость значительным количеством орудий, а на помощь осажденным придвинулось еще двадцать тысяч солдат.
Наполеон понял, что в сложившихся обстоятельствах дальнейшая осада крепости стала не только бессмысленной, но и самоубийственной, и 20 мая он снял осаду. В Каир под палящими лучами солнца возвращалась разбитая армия, у которой уже не было надежд даже на успешное возвращение на родину, а не то, что на победу.
Правда, на Св. Елене Наполеон продолжал хорохориться:
"Песчинка остановила мою судьбу. Если бы Акр был взят, французская армия кинулась бы на Дамаск и Алеппо и в одно мгновение была бы на Евфрате. Шестьсот тысяч друзов-христиан присоединились бы к нам, и как знать, что бы из этого вышло? Я дошел бы до Константинополя, до Индии... я изменил бы лицо мира!"
Но это была лишь попытка оправдать свои неудачи задним числом. В действительности, авантюрный поход в Египет окончился сокрушительным поражением. Это была первая крупная неудача Наполеона, про которую вскоре все забыли, ослепленные блеском его новых побед. Колокольчик судьбы уже предостерегающе прозвенел, однако его мало кто услышал.
Тяготы обратного пути Бонапарт разделял вместе со своими солдатами. Почти все 700 километров он прошел пешком, отдав всех своих лошадей на нужды раненых и больных. Время от времени он навещал раненых и даже чумных больных, и ободрял всех.
Это был очень тяжелый поход, но 15 июня французы вернулись в Каир. Турки попытались развить свой успех и высадили восемнадцатитысячный десант близ Абукира, но 25 июля Наполеон разгромил турок и сбросил остатки десанта в море. Это был последний успех французов в этой кампании.
В Каире же Наполеон, наконец, смог получить достоверные известия о положении во Франции. Ситуация на родине складывалась просто катастрофическая: Рейнская армия была разбита, Итальянская армия – тоже, и
его Италия была потеряна. В самой стране полыхали мятежи. Франция совершенно неожиданно оказалась на краю гибели.
Большинство историков оправдывают бегство Наполеона из Египта, рассказывая нам о том, что полководец сделал тяжелый выбор и предпочел бросить свою армию, но спасти Францию. Можете верить этим историкам, уважаемые читатели, можете по-другому оценивать поступок Бонапарта. Я же буду просто излагать факты.
19 августа Наполеон тайно выехал из Каира в Александрию и велел контр-адмиралу Гантому подготовить два уцелевших фрегата, "Мьюрон" и "Каррер", к возвращению во Францию.
23 августа Наполеон подписал следующую декларацию:
"Солдаты! Вести из Европы принуждают меня покинуть Египет. Я оставляю командование армией генералу Клеберу. Армия скоро будет иметь вести обо мне; я больше ничего не могу сказать. Тяжело мне покидать солдат, к которым я больше всего привязан, но мое отсутствие продлится недолго".
Бонапарт явно лукавил, так как прекрасно осознавал, что больше никогда не вернется к этой армии.
Уже в ночь на 24 августа он погрузился на "Мьюрон", и оба фрегата взяли курс на Францию. Теперь уже коммодор Сидни Смит пытался перехватить корабли французов, но переменчивые ветры Средиземноморья отнесли корабли с Наполеоном к таким глухим берегам Африки, у которых англичане даже и не думали их искать.
Удача снова, как оказалось, сопутствовала кораблям Наполеона: течения, ветры или штили – все было на его стороне. 19 сентября корабли вошли в пролив между мысом Бон и Сицилией, где их сторожил английский крейсер. Но уже наступили сумерки, и англичане их не заметили, а французы прекрасно рассмотрели огни англичан. Когда же наступило утро, французов уже не было видно.
Потом ветры развели эскадру англичан и французские фрегаты в разные стороны, позволив Наполеону прибыть в Аяччо. 7 октября с попутным ветром "Мьюрон" пошел на Тулон, но в сорока километрах от гавани их заметила, наконец, английская эскадра и пустилась в погоню. Дальнейший ход событий описал генерал Мармон, плывший вместе с Бонапартом:
"Солнце заходило, и враг был против солнца. Мы видели врага ясно, а сами, в вечернем тумане, были ему почти невидимы. Он не мог судить о положении наших парусов. Только это нас и спасло. Минута была роковая. Гантом предложил Бонапарту вернуться на Корсику, но тот, после минутного раздумья, решил предаться судьбе, только изменив направление – на Сен-Рафаэль-Фрежюс. Англичане, думая, что два наших фрегата вышли из Тулона, погнались за нами в открытое море, в то время как мы шли прямо к берегу".
Утром 9 октября Бонапарт высадился во Фрежюсе и в тот же вечер выехал в Париж.
(Продолжение следует)
