Галеаццо-Мария не был исключительным ребенком для того времени. Такие дети уже были, и они, по свидетельствам современников, вызывали большой интерес и восхищение на различных церемониях.
Но дети оставались детьми.
Сохранилось письмо одного из сыновей Сфорца к матери (на чистой латыни), в котором тот пишет о своих успехах в охоте и перечисляет все свои трофеи, но заканчивается письмо так:
"Не подумайте, Ваше Высочество, что я забросил работу, ведь она принесет мне куда больше пользы, чем охота".
В одном из частных собраний Лондона хранится фреска (Браманте или Фоппа?) под названием "Галеаццо-Мария Сфорца читает Цицерона", на которой изображен мальчик явно не старше семи лет. Такие дети могли удивить императора!
Сам Франческо Сфорца получил от своего отца достаточно постой набор жизненных советов для истинного воина: не совращать чужую жену, не бить своих слуг (а побитого немедленно увольнять!) и надевать на лошадь жесткую уздечку.
Своему старшему сыну Франческо Сфорца оставил значительно более пространные "Советы о достойной жизни", но они не достигли ушей адресата.
Умер Франческо Сфорца в 1466 году в возрасте 65 лет. Его смерть оказалась почему-то неожиданной для родственников, хотя он незадолго до смерти страдал от водянки, и Бианке пришлось отправить гонцов во Францию, где в то время находился Галеаццо-Мария. Тот прибыл к воротам города в траурном одеянии и на черном коне. У ворот Милана его встретила делегация, вручившая ему герцогские знаки отличия.
Двадцатидвухлетний Галеаццо-Мария Сфорца переоделся в роскошные одежды и герцогом под номером пять въехал в Милан.
Он поселился в уже отстроенном замке Висконти.
У герцога Галеаццо-Мария было еще четыре брата:
Лодовико Маурус по прозвищу "иль Моро", что значит "мавр", которое он сам себе и придумал;
Асканио, ставший позднее кардиналом и сыгравшим решающую роль при выборе папой Александра VI;
[одна из римских улочек до сих пор носит название Виколо д’Асканио];
о двух последних братьях сказать особенно нечего.
Про кардинала Асканио рассказывают, что однажды он заплатил 100 дукатов за попугая, который мог внятно произнести текст Pater Noster.
По настоятельному совету Людовика XI Галеаццо-Мария женился на Боне Савойской (1449-1503), свояченице французского короля.
Сам герцог будущую жену еще не видел, но миланский посол описал Бону, как молодую женщину необычайной красоты. Правда, посол осторожно отметил, что видел Бону только анфас.
Бона Савойская вполне могла бы стать королевой Англии, но Эдуард IV в то время как раз увлекся Элизабет Вудвилл, и континентальные невесты стали ему неинтересны.
Брат герцога по имени Тристан был послан во Францию, чтобы произвести брак по доверенности. Тристан так описал невесту:
"Прежде всего, у нее, на мой взгляд, прекрасная фигура, отлично подходящая для материнства. Лицо не длинное и не широкое, красивые глаза, хотя они могли бы быть и потемнее. Нос и рот хорошей формы, прелестная шея, отличные зубы и изящные руки, но самое главное, у нее приятные манеры".
Тристан также написал, что после окончания брачной церемонии он, по обычаю, прикоснулся к бедру невесты, лежащей в кровати, своей ногой.
Медовый месяц молодые провели в небольшом домике на острове, а толпы строителей и декораторов (так тогда называли дизайнеров) спешили привести замок в надлежащий вид. Ведь с приходом герцога к власти дела в Милане опять пошли хорошо, и городская казна была полнехонька. Было что тратить!
В галерее Уфицци, Флоренция, хранится портрет герцога Галеаццо-Мария Сфорца, написанный Полайоло. Вот как его описывал английский журналист Генри Мортон:
"С холста на вас смотрит странный человек: элегантный, нервный, с большим крючковатым носом, который принято называть "римским", с глубоко посаженными темными глазами и тонкими руками с длинными нервными пальцами. В нем и следа нет от уравновешенности и грубоватой приветливости отца. Перед вами Висконти, восставший из мертвых".
Материнская кровь сказалась не только во внешности Галеаццо, но и в его темпераменте и увлечениях.
Как и все Висконти, герцог был помешан на соколиной охоте, к которой был довольно равнодушен его отец.
Но были у молодого герцога и оригинальные увлечения.
Он значительно пополнил герцогскую библиотеку и способствовал развитию книгопечатания в Милане.
Галеаццо очень любил музыку и пение. Он вывез из Фландрии певцов с лучшими в Европе голосами. При дворе Галеаццо был создан большой оркестр и хор, и своим музыкантам герцог разрешал пить вволю, за исключением дней концертных выступлений.
Многие современники считали, что у Галеаццо был самый роскошный двор во всей Европе.
Одевался Галеаццо также оригинально: золотой камзол – еще куда ни шло, но брюки... Одна нога герцога была красной, а другая – белой пополам с голубой.
Конечно, как правитель, Галеаццо-Мария заслуживал некоторых упреков, но он не был виноват ни в расправах над согражданами, ни в изгнаниях, ни в прочих тираннических поступках. Когда же в 1469 году умерла его мать Бианка, по городу пополз совершенно несправедливый слух о том, что герцог отравил свою мать.
Правил Галеаццо-Мария 10 лет, но в 1476 году организовалась группа фанатиков, решившая повторить убийство Цезаря. Это были три ученика преподавателя античной литературы Кола Монтана, который не любил герцога и сумел внушить некоторым своим ученикам ненависть к Галеаццо-Мария. Их звали Джованни Лампуньяни, Джироламо Ольджатти и Карло Висконти.
Покушение было приурочено к Рождественским праздникам 1476 года. Накануне Рождества Галеаццо-Мария возвращался в Милан и, по преданию, его мучили мрачные предчувствия.
Во-первых, накануне он увидел комету, что сулило несчастье.
Во-вторых, дорогу ему перелетели один за другим три ворона. Галеаццо-Мария схватил оружие и выстрелил в птиц, но не попал. Герцог остановился в раздумье, а не вернуться ли ему назад, но все же продолжил путь.
В-третьих, в его комнате накануне отъезда в Милан вспыхнул пожар.
Все это настроило герцога на такой мрачный лад, что по прибытии в Милан он нарядил свой хор в траурные одежды, убрал черной тканью дворцовую капеллу и приказал во время рождественской мессы исполнять песнопения из заупокойной службы. Такие мероприятия произвели очень тягостное впечатление и на окружающих, одним из которых был историк Бернардино Корио, составивший "Историю города Милана".
Однако Рождество во дворце встретили довольно весело, но днем Галеаццо-Мария выпустил своих соколов.
На следующее утро герцог должен был присутствовать на торжественной мессе в соборе св. Стефана.
(Продолжение следует)
