Вернемся к главной героине этой аферы. В отношении осужденной «графини» ла Мотт у властей было два выхода: либо следовало помиловать преступницу и освободить ее от процедуры страшной гражданской казни, что произвело бы очень благоприятное впечатление на общественное мнение; либо следовало публично провести процедуру наказания. Но и в этом случае власти прибегли к полумерам, что лишь ухудшило положение.
Вот у Дворца правосудия начинает возводиться эшафот, и все понимают, что скоро состоится процедура публичной порки и клеймения преступницы. Однако в последний момент власти пугаются собственной смелости и принимают другое решение. В пять часов утра, то есть в то время, когда нечего было опасаться массового нашествия свидетелей, осужденную приводят к лестнице Дворца правосудия и зачитывают ей приговор суда: розги и клеймение.
Тут проявился весь безудержный нрав «графини». Во время порки она стала дико кричать и дико поносить всех: и короля, и королеву, и кардинала, и парламент. На ее крики начинают собираться невольные зрители. Когда же ла Мотт стали подготавливать к процедуре клеймения, она начала бешено сопротивляться, отбивалась ногами и даже кусалась. Тогда с нее просто сорвали одежду, чтобы поставить на плече клеймо, но она бросилась в последний момент на палачей, и раскаленное клеймо попало ей на грудь. От страшной боли «графиня» потеряла сознание, и её без чувств отправили в Сальпетриер, где она в соответствии с приговором и должна была провести остаток своей жизни.
Когда по Парижу разнеслись подробности этой процедуры, все симпатии сразу же обратились к «графине» де Валуа де ла Мотт, что было, на первый взгляд, довольно странно. Ведь еще в 1767 году, когда казнили Дамьена, напавшего с перочинным ножом на Людовика XV и немного поцарапавшего его, вся высшая знать, дамы и господа, с большим удовольствием в течение четырех часов наслаждалась процедурой пыток и казни слабоумного маньяка. И вдруг эти же люди и им подобные воспылали симпатиями к «безвинно осужденной» ла Мотт.
Нет, вкусы высшей аристократии за такое короткое время не успели перемениться. Просто они теперь нашли удобный и довольно безопасный способ выразить свое недовольство королевой и ее ближайшим окружением.
Каждый день в тюрьму присылаются многочисленные подарки, прибывают кареты аристократов, выражающих свое сочувствие «невинной жертве». Посещение тюрьмы Сальпетриер становится последним криком моды, но впервые за последние двенадцать лет эту моду ввела не королева.
Однажды среди посетителей тюрьмы заметили даже Луизу де Ламбаль, она же принцесса де Кариньян, одну из ближайших подруг королевы. Она-то зачем здесь? И вот по Парижу уже вовсю разгуливают слухи о том, что королева выражает свои соболезнования преданной соучастнице в афере с ожерельем, которая не выдала свою сообщницу.
Когда же через несколько недель ла Мотт таинственным образом сумела бежать из тюрьмы и скрыться в Англии, все были уверены в том, что это сделано по поручению самой королевы в благодарность за стойкость и верность своей соучастницы. В невиновность королевы не верил уже никто! И никого уже не волновало, что этот побег оказался страшным ударом по королеве.
Ведь теперь уже ла Мотт стала выступать в роли обвинительницы и безнаказанно распространять любую ложь и клевету, как на королеву, так и на королевскую власть! Кроме того, теперь она может заработать на этом очень приличные деньги. В первый же день ее пребывания в Лондоне один из книгоиздателей обратился к ней с предложением солидного аванса за ее сочинения. В Версале наконец-то обеспокоились распространением клеветнических произведений. В Лондон была послана фаворитка королевы графиня де Полиньяк для того чтобы за 200 тысяч ливров купить молчание беглой преступницы.
Но власти просчитались. Жанна ла Мотт всех обманула – взяла деньги короля и немедленно издала свои «мемуары», которые молниеносно были распроданы. Сразу же последовали еще два издания скандальных мемуаров, отличающиеся лишь более сенсационными заголовками. В этих «мемуарах» есть все, что желает прочесть жадная до скандалов и «клубнички» публика. В этом отношении вкусы публики меняются очень незначительно, изменяются лишь средства массовой информации.
В своих «мемуарах» Жанна утверждала, что процесс в парижском парламенте был сплошным обманом, а ее, бедняжку, предали самым постыдным образом. Конечно же, королева заказывала это колье и получила его от кардинала Рогана, а Жанна, чтобы спасти честь королевы взяла всю вину на себя. Свою же близость к королеве Жанна объясняла лесбийскими наклонностями последней.
Много разной грязи вылила Жанна на королеву, на короля и на весь двор в своих «мемуарах», которые были состряпаны столь быстро и небрежно, что в них сразу же обнаружилась масса грубых «проколов».
Например, Жанна утверждала, что Мария Антуанетта вступила в любовную связь с Роганом, когда тот был французским посланником в Вене. Но ведь легко можно было установить, что Рогана назначили посланником в Вену, когда Мария Антуанетта была уже дофиной Франции.
Однако такие мелочи совсем не волновали широкую публику. Ведь гораздо интереснее читать сфальсифицированную любовную переписку между королевой и кардиналом, или узнавать новые подробности о противоестественных наклонностях королевы Франции.
Мемуары Жанны ла Мотт как бы открыли шлюз, и на публику хлынул настоящий поток всевозможных пасквилей. Одни их названия чего стоят: «Перечень всех лиц, с которыми королева предавалась разврату», «Скандальная жизнь Марии Антуанетты», «Королевский бордель» и т.п., и т.п.
В «Перечне» названы имена 34 человек обоих полов, с которыми королева предавалась самому необузданному разврату. Тут были и брат короля граф Прованский, и графиня де Полиньяк, и принцесса де Ламбаль, и камердинер королевы, различные герцоги, актеры и лакеи.
Но возбужденной публике этого уже кажется мало, и в следующих сочинениях появляются новые любовники и любовницы королевы. Выясняется, что ненасытную похоть Марии Антуанетты еще в тринадцатилетнем возрасте начал удовлетворять один имперский гвардеец. Появляются подробнейшие описания самого гнусного разврата, царившего при венском и версальском дворах. И все эти сочинения сопровождаются порнографическими гравюрами, на которых изображена обнаженная королева в самых недвусмысленных позах и ее многочисленные любовники и любовницы.
Все! Репутация Марии Антуанетты погублена окончательно и бесповоротно, ее уже не спасти никакими мерами. С тех пор Мария Антуанетта вошла в историю, как самая порочная и развратная женщина не только Франции, но и всего мира. Так французы отомстили ненавистной надменной «австриячке».
Для суда над королевой революционерам уже не надо было ничего делать, проводить следствие или другие мероприятия. Достаточно было собрать эти сочинения и предъявить их королеве в качестве обвинительных документов. Так и было сделано. Вскоре после начала революции якобинские клубы выступают с инициативой о приглашении гражданки Жанны Ламотт (теперь она уже именуется только так) в Париж. Перед Революционным трибуналом должен пройти новый процесс, но теперь уже гражданка Ламотт будет обвинительницей, а на скамье подсудимых должна находиться гражданка Мария Бурбон.
Трудно сказать, чем бы все это закончилось, но в 1791 году в припадке безумия Жанна выбросилась из окна. Эта смерть породила множество различных слухов, но доказательств насильственной смерти гражданки Ламотт так и не нашли. Похороны Жанны вылились в настоящую революционную манифестацию, и ей посмертно был пожалован декрет «За заслуги перед Республикой».
Так обыкновенная воровка и преступница стала героиней республиканской Франции. Видите, уважаемые читатели, с какой легкостью рождаются мифы на глазах у просвещенной публики? Что уж там говорить о более отдаленных веках? А ведь миф о другой Жанне, о «простой крестьянской девушке», создавался более тщательно и осторожно. Но об этом как-нибудь в другой раз…
(Продолжение следует)
