После окончания четвертого акта кажется, что сразу же должна наступить кровавая развязка, тем более, что в начале XVII века деления пьесы на акты и действия еще не было. Его ввели позднее и сделали это не всегда достаточно убедительно. Но ход пьесы опрокидывает ожидания публики.
Пятый акт начинается с достаточно меланхоличной и продолжительной сцены на кладбище. Вообще, следует заметить, что сцена у могилы, даже еще до прихода Лаэрта с компанией, занимает в пьесе заметно больше места, чем сцена поединка Гамлета с Лаэртом и гибели основных героев пьесы. Это так, к слову. Для размышления.
На сцену выходят два клоуна – можете называть их простаками, мужиками, весельчаками, как хотите, но могильщиками их никто и нигде не называет (только первый клоун в своих дальнейших рассуждениях о древних профессиях упоминает и могильщиков), - и начинают неспешно рыть могилу для Офелии, перемежая свою работу всяческими рассуждениями. Они обсуждают законность погребения некой покойницы (мы с вами догадываемся, что это Офелия) с юридической и логической точек зрения, доходя до Адама, причем первый клоун явно имеет склонность к пространным философским рассуждениям.
Их беседа заканчивается загадкой о том, кто всех прочнее строит. Это, разумеется, могильщик, так как его строения простоят до Судного дня. Второй клоун не смог разгадать этой загадки, хотя и предложил тоже неплохое решение – виселицу. Тогда первый клоун посылает проигравшего за водкой – так в русском переводе Лозинского.
Но когда первый клоун гонит второго к Йохану за выпивкой, он просит принести ему "a stoup of liquor". Лозинский перевел это как "скляницу водки", но слово "stoup" означает "чаша со святой водой, которая стоит у входа в церковь". Других значений для этого слова академический словарь Вебстера не приводит. "Liquor" также не совсем является водкой – это, скорее, просто выпивка. Так что перевод рассматриваемого словосочетания здесь не совсем точен. В духе философствований первого клоуна, наверно, было бы уместнее перевести это словосочетание более возвышенно, например, как "божескую чашу с выпивкой" или "чашу с божеской выпивкой".
В это время на кладбище появляются Гамлет и Горацио и подходят к могиле, которую копает первый клоун, распевая весьма легкомысленную песенку. Гамлет явно не подозревает, для кого эта могила. Горацио это должен бы знать, но он почему-то не торопится просветить принца в данном вопросе.
Наши друзья наблюдают за работой первого клоуна и Гамлет пространно рассуждает о возможных судьбах черепов, которые вылетают из могилы. В конце концов Гамлет приходит к выводу, что он должен поговорить с таким необычным могильщиком. Он не просто собирается поговорить с ним, а использует выражение
"I will speak to this fellow",
и сразу же убеждается, что тому палец в рот не клади. Свои вопросы Гамлету приходится формулировать предельно точно, иначе он получает формальный ответ, который по-своему тоже точен, но не имеет никакого отношения к смыслу вопроса.
Обращаясь к Горацио в своей беседе с клоуном, Гамлет говорит о каких-то трех годах:
"Ей богу, Горацио, за эти три года я заметил: все стали до того остры..."
Если учесть, что автор пьесы ничего не говорит просто так, то совершенно непонятно, о каких трех годах идет речь. Возможно, речь идет о трех годах учения Гамлета в Виттенберге. Тогда это косвенно подтверждает юный возраст Гамлета – ведь в университет могли послать принца и в четырнадцать лет и в семнадцать, но никак не в 27. В этом возрасте следует заниматься государственными делами, даже если ты всего лишь наследник престола.
Однако тут же выясняется, что Гамлету теперь уже тридцать лет, а двадцать три года назад умер шут Йорик, чей череп первый клоун в это время извлекает из могилы.
Ведь первый клоун говорит, что он стал заниматься своей профессией с того дня, как король Гамлет (our last king Hamlet) одолел Фортинбраса. Упоминая норвежского принца, автор пьесы еще раз намекает на цепь возмездий и основную причину всех текущих бед. В тот же день родился и молодой Гамлет. Могильщик уточняет, что работает здесь уже тридцать лет, а череп Йорика пролежал в земле "двадцать лет и три года". Следовательно, Гамлету тридцать лет...
Некоторые исследователи считают, что первый clown ошибается в датах и возрасте. Ведь в первом акте Гамлета называют юношей. Полоний прямо говорит о нем:
"He is young".
Но так можно было назвать только человека, которому еще далеко до совершеннолетия. Следовательно, Гамлету в первом акте меньше, чем 21 год, ему, наверно, лет 18.
Лаэрт и Полоний также часто упоминают горячую кровь Гамлета, но о человеке тридцати лет так не скажешь – так говорят только о юношах.
Неувязочка получается.
Да, конечно, но автор просто не успел распутать все узлы и связать все концы.
Меж тем у вырытой могилы следуют рассуждения об Йорике, затем о прахе вообще и о судьбе праха Александра Македонского, который мог бы стать затычкой для пивной бочки.
Но вот у могилы появляются другие лица: король и королева, Лаэрт, священник и несколько сопровождающих тело Офелии. Да, и само тело. В гробу, разумеется. Начинаются достаточно скромные похороны Офелии, и только тут Гамлет узнает, для кого предназначена вырытая могила.
Согласитесь, уважаемые читатели, что это довольно странно! Получается, что Горацио еще ничего не рассказал Гамлету о смерти Офелии, хотя всем зрителям известно об их прошлом романе и его крушении. Снова обращаю ваше внимание на это: время у Горацио было, известие это было важным для Гамлета, но Горацио почему-то промолчал. Почему же это?
Вопросов накапливается слишком много, а удовлетворительных ответов я дать не могу. Красивых же гипотез, не опирающихся на факты, я измышлять не буду. Я просто обращаю ваше внимание на некоторые странности, замеченные мной.
Должен сказать, что количество этих странностей увеличивается при каждом новом прочтении пьесы.
Королева меж тем простодушно говорит о том, что она надеялась на то, что Офелия была бы женой Гамлета.
Далее следует достаточно экзальтированная сцена у могилы Офелии и схватка Гамлета с Лаэртом
в могиле – она является как бы прологом или репетицией их будущей дуэли. Пока их разнимают, но Гамлет успевает заявить о своей любви к Офелии:
"I loved Ophelia".
Окончив свою краткую речь о любви к Офелии, Гамлет уходит, а король велит Горацио следовать за ним.
Опять!
Последующий разговор Гамлета с Горацио начинается несколько странно. Вначале Гамлет спрашивает о том, помнит ли Горацио все подробности:
"You do remember all the circumstance?"
Лозинский перевел:
"Ты помнишь ли, как это было все?"
А затем Гамлет начинает опять рассказывать историю своего путешествия в Англию. Он подробно говорит о том, как он подменил письмо короля, в котором содержался приказ королю Англии немедленно казнить Гамлета, на собственноручно написанное письмо, в котором содержался приказ немедленно казнить подателей этого послания, т.е. Гильденстерна и Розенкранца. Оригинал королевского письма Гамлет передает Горацио, чтобы тот прочитал его на досуге.
Тем более странным выглядит поэтому заявление Горацио в конце пьесы о том, что Гамлет никогда не требовал их казни.
Ведь в этой их беседе Гамлет прямо говорит о том, что гибель Розенкранца и Гильденстерна совсем не отягощает его совесть и хладнокровно заявляет:
"Они мне совесть не гнетут; их гибель
Их собственным вторженьем рождена.
Ничтожному опасно попадаться
Меж выпадов и пламенных клинков
Могучих недругов..."
Еще одна неувязка в пьесе.
Горацио же поддерживает разговор репликами, которые показывают, что он или первый раз слышит эту историю, или пытается выведать у принца дополнительные подробности о ней.
Гамлет также заявляет о том, что теперь его долг воздать такому королю своей собственной рукой. Наконец-то!
Кроме того, Гамлет собирается примириться с Лаэртом – ведь он увидел отражение своей судьбы в его судьбе (или наоборот).
Но сделать этого Гамлет уже не успел.
(Окончание следует)
