У нас получилось что-то вроде антракта между 4-м и 5-м актами пьесы. Что ж, можно подвести некоторые итоги и немного поразмышлять о том, что же мы увидели, т.е. прочитали. Но читаем пьесу мы с вами, уважаемые читатели, а основная масса людей могла ознакомиться с "Гамлетом" только на сцене или в кино. В начале же XVII века зритель мог познакомиться с пьесой "Гамлет" только в театре. Пьеса тогда ставилась без купюр, и зритель имел хорошую возможность прослушать полную авторскую версию произведения. Да, именно прослушать, поэтому, как мне кажется, и анализировать пьесу следует с тех же позиций, как этот текст и замысел могли воспринимать зрители.
Многочисленным попыткам глубокомысленного анализа текста пьесы, которые можно применять к роману, здесь не место. Можно сколь угодно расчленять текст пьесы, искать вложенные сюжеты, отдельно анализировать части пьесы, написанные прозой, и делать из этого различные глубокомысленные выводы. Конечно, можно, но приоритет здесь следует отдавать такому прочтению пьесы, которое наиболее близко к зрительскому восприятию, особенно зрителя начала XVII века, к которому и была обращена пьеса.
Если в пьесе и есть намеки на современную автору жизнь Англии, то они должны быть легко различимы, а не походить на фигу в кармане – мол, исследователи XX или XXI века справятся с этой задачей, а вам, уважаемые зрители, придется изрядно поломать голову, чтобы понять, о чем же идет речь в пьесе.
Нет, так дело не пойдет.
Во-первых, современному зрителю неплохо бы знать, что текст пьесы после издания 1603 года был автором существенно переработан и расширен. А, во-вторых, у нас не может быть уверенности в том, что автор довел свою работу до конца. Вот это-то обстоятельство и может достаточно просто объяснить и несогласованность текста пьесы, и темные места, и разночтения. Например, каков возраст Гамлета, худ он или корпулентен, сколько времени прошло между отъездом и возвращением Гамлета и еще ряд подобных вопросов. Ну, не успел автор доработать пьесу – умер он! Или его могли казнить, неважно, - пьеса осталась незаконченной, и слава Богу, что никому не пришло в голову дописывать ее, а то многие современные исследователи, да и деятели давно прошедших лет, остались бы без увлекательной работы – трактовки текста незавершенной пьесы.
А то найдут в тексте указание, что письма от Гамлета передал некий Клавдио, и вот уже исследователи начинают строить гипотезы о том, что уж не сын ли это короля Клавдия, а затем и того пуще. Договариваются до того, что объявляют Гамлета и Фортинбраса родными братьями, а потом добавляют к ним еще и брата Горацио. Очевидно, чтобы они решали возникшие задачи по известному российскому принципу – на троих. Так, что ли?
В зрительном же зале подобные мысли вряд ли придут в голову.
Теперь несколько мыслей об Офелии.
Нам упорно навязывают образ невинной девушки, брошенной своим возлюбленным, т.е. Гамлетом. То, что возлюбленный (или соблазнитель, что вернее, так как это лучше согласуется с ее песенкой), ее бросил, это несомненно. Но также несомненно для нас должно быть и то, что этим соблазнителем не был Гамлет. Он понял или узнал, что Офелия потеряла свою девственность, и это облегчило ему разрыв с ней. В разговорах Гамлета с Офелией, а также в беседах Гамлета с Полонием постоянно встречается тема утраченной невинности и возможной беременности.
Но Гамлет не знает, кто соблазнил Офелию, да сейчас ему это и не слишком интересно – у него есть более важные задачи. А очевидное для принца предательство Офелии и вовсе облегчило ему разрыв с ней. Полоний с Лаэртом могли это обстоятельство упустить, так как они отслеживали только встречи Офелии с принцем, а потом велели и вовсе их прекратить.
Кто же мог соблазнить Офелию? Лучше всего на эту роль подходит Горацио, "верный друг" Гамлета, который странным образом допускает смерть Офелии, хотя король и велел ему не спускать с нее глаз. Но Горацио почему-то не справился с возложенным на него заданием, а, возможно, и помог Офелии покинуть белый свет – уж слишком двусмысленными стали ее безумные речи. Ведь они могли бы заставить других людей задуматься о том, что произошло и происходит с девушкой, а для ее соблазнителя разоблачение было бы смерти подобным. Посмотрим, уж больно очевидным выглядит ответ на заданный чуть выше вопрос.
Очень подозрительно выглядит и письмо, которое Офелии прислал якобы Гамлет, и которое Полоний зачитывает королю Клавдию. Письмо написано плохим слогом и человеком, который явно не владеет стихосложением, так что даже королева сомневается в авторстве Гамлета:
"Ей это пишет Гамлет?"
Ведь немного позже мы увидим, что Гамлет с легкостью напишет стихотворный текст для своей "Мышеловки", да и другие действующие лица пьесы отмечают прекрасное владение принца языком. Я имею в виду речью. А вот Горацио стихи явно не даются, правда, не только ему.
Почему я так уверен в том, что Офелия потеряла свою невинность? Это следует из многих сцен, в том числе из достаточно прозрачных намеков принца Гамлета. Давайте, вспомним их еще раз.
Вот первый разговор Гамлета с Полонием, в самом начале которого принц называет Полония торговцем рыбой. Многие комментаторы видят в этом намек на торговлю живым товаром. Кроме того, рыба –это такой товар, который очень быстро портится на солнце, и их разговор вскоре принимает такой оборот:
"Гамлет: "...Есть у вас дочь?
Полоний: Да, милорд.
Гамлет: Не давайте ей гулять на солнце: всякий плод – благословение: но не такой, какой может быть у вашей дочери. Друг, присматривайте за этим".
Такой разговор можно было бы счесть случайностью, если бы Гамлет (вернее, автор пьесы от лица Гамлета) вновь и вновь не обращался к этой теме.
Буквально тут же следует их новая встреча, и Гамлет продолжает свои намеки на потерю Офелией невинности:
"Гамлет: О, Иеффай, судья израильский, какое у тебя было сокровище!
Полоний: Какое же у него было сокровище, милорд?
Гамлет: Как же
"Одна-единственная дочь,
Что он любил сильней всего".
Полоний: Все о моей дочери.
Гамлет: Разве я не прав, старый Иеффай?
Полоний: Если вы зовете меня Иеффаем, милорд, то у меня есть дочь, которую я люблю нежней всего.
Гамлет: Нет, следует не это.
Полоний: А что же следует, милорд?
Гамлет: А вот что
"Но выпал жребий, видит Бог",
И дальше сами знаете
"Случилось так, как и думал всяк".
Первая строфа этой благочестивой песни скажет вам остальное..."
Два таких намека, следующие почти подряд, должны бы заставить зрителя задуматься о происходящем, но образ невинной Офелии так прочно вбит в наши головы, что мы просто не обращаем внимания на все эти намеки.
По ходу пьесы мы уже много слышали о любви Гамлета и Офелии, но вот, наконец, в третьем акте они встречаются лицом к лицу, причем, судя по всему, в этом случае Офелия подходит к Гамлету.
Гамлет [заканчивая свой знаменитый монолог "быть иль не быть"]:
"В твоих молитвах, нимфа, да вспомнятся мои грехи".
Хочу заметить, уважаемые читатели, что обращение "нимфа" не слишком-то уместно по отношению к невинной девушке. Да и слово "нимфомания" не сегодня придумано.
Офелия не замечает этого обращения (или делает вид, что не заметила) и хочет возвратить Гамлету его подарки. Принц отказывается, заявляя, что ничего ей не дарил, но Офелия настаивает:
"Возьмите их обратно; ибо для благородной души богатые дары становятся бедными, когда дарящий оказывается нелюбящим. Вот, милорд".
Тут следует несколько странная и довольно жесткая реакция Гамлета на слова Офелии:
"Ха, ха, добродетельны ли вы?" ("Честны ли вы?")
Я не буду полностью приводить эту беседу, так как она достаточно хорошо всем известна и при постановках ее обычно не сокращают. Она полна различных намеков и недомолвок со стороны Гамлета, в том числе на рогоносцев, и он четко посылает Офелию в монастырь, прибавляя, чтобы она не верила различным молодцам. Про себя же принц говорит, что его свело с ума как стремление женщин к неестественности, так и то, что они свое распутство выдают за неведение (наивность?).
Вроде бы Гамлет разорвал с Офелией все отношения – ведь ему и так все ясно. Автор же пьесы хочет окончательно расставить все точки над «i», для зрителей, и когда начинается постановка «мышеловки», он (автор пьесы) вновь сводит Офелию и Гамлета лицом к лицу, но теперь уже Гамлет подходит к Офелии, и заводит весьма фривольную беседу:
"Гамлет: Сударыня, могу я лечь вам на колени?
Офелия: Нет, милорд.
Гамлет: Я имею в виду – положить голову вам на колени.
Офелия: Да, милорд.
Гамлет: Вы думаете, что я хотел сказать непристойность?
Офелия: Я ничего не думаю, милорд.
Гамлет: А это прекрасная мысль – лежать между ног девушки.
Офелия: Что такое, милорд?
Гамлет: Ничего.
Офелия: Вы веселы, милорд?
Гамлет: Кто, я?
Офелия: Да, милорд.
Гамлет: О, Господи, я попросту скоморох..."
В принципе, одного фрагмента этой беседы вполне достаточно для того, чтобы догадаться о том, что Гамлет не считает Офелию невинной девушкой. Но чуть дальше Гамлет опять продолжает свои довольно непристойные высказывания в ответ на обычный вопрос Офелии после пролога:
"Офелия: Может быть, эта сцена показывает содержание пьесы?
Гамлет: Мы узнаем от этого малого: актеры не умеют хранить тайн, они все расскажут.
Офелия: Он нам скажет, что значит то, что они сейчас показали?
Гамлет: Да, как и все то, что вы ему покажете; не стыдитесь ему показывать, и он не постыдится рассказать вам, что это значит.
Офелия: Вы гадкий, вы гадкий, я буду смотреть пьесу.
Пролог: Для нас и нашей трагедии, покорно моля о снисхождении, мы просим, чтобы вы терпеливо слушали.
Гамлет: Это пролог или надпись на кольце?
Офелия: Это коротко, милорд.
Гамлет: Как женская любовь".
Немного далее по ходу представления Гамлет продолжает свои наскоки:
"Офелия: Вы прекрасный хор, милорд.
Гамлет: Я мог бы быть посредником (толкователем) между вами и вашим любовником, если бы мог видеть, как эти куклы пляшут.
Офелия: Вы остры, милорд, вы остры.
Гамлет: Вам пришлось бы постонать, чтобы притупить мое острие.
Офелия: Все лучше и все хуже.
Гамлет: Так и вы должны выбирать себе мужей..."
Но тут "мышеловка" вступает в решающую фазу, и Гамлету больше не до Офелии.
Попутно хочется обратить внимание уважаемой публики, т.е. читателей, что перед началом "мышеловки" Гамлет беседует с Горацио. Он предлагает проследить за королем, так как одна из сцен будет напоминать смерть его отца:
"Одна из сцен напоминает то,
Что я тебе сказал про смерть отца..."
Но когда он это говорил? После свидания с призраком Гамлет как раз не сообщил свидетелям этой сцены ничего о содержании свой беседы с тенью своего отца. В существующих вариантах пьесы такой беседы между Гамлетом и Горацио нет. Возможно, был такой замысел, когда автор расширял свою пьесу, но он так и остался нереализованным.
То, что Офелия уже не девушка, подтверждает и она сама, когда уже безумной ведет беседу с Гертрудой. Тут же присутствуют Горацио, а чуть позднее и король. Вначале король спокойно выслушивает речи Офелии:
"Она думает об отце".
Но Офелия сразу же шокирует короля:
"Офелия: Прошу вас, об этом ни слова; но когда вас спросят, что это значит, скажите так:
"Завтра день святого Валентина; рано утром я девушкой стою у твоего окна, чтобы быть твоей Валентиной. Тогда он встал, оделся и открыл запоры на дверях; впустил девушку, а вышла оттуда уже не девушка".
Король [он взволнован]: Милая (вариант – прекрасная) Офелия!
Офелия: Да, без клятв, я скоро закончу:
"Клянусь Иисусом и святым Милосердием, позор и срам! Юноши и девушки делают это, если уж они собрались вместе. Они достойны порицания. Она сказала, что до того, как ты повалил меня, ты обещал жениться на мне. А он отвечает:
"Я так бы и поступил, клянусь солнцем, если бы ты сама не пришла ко мне в постель".
Король: Давно ли она такая?"
Король явно взволнован и велит Горацио получше за ней присматривать.
Вот теперь и у меня появились сомнения – а уж не король ли приударял за Офелией и лишил ее невинности. Ведь он же мог захотеть, став законным королем как муж Гертруды, возжелать себе новую жену несколько помоложе, - а от Гертруды можно и избавиться, ведь она-то не сможет родить ему законного и желанного наследника.
Так что не будем исключать Клавдия из числа претендентов на роль соблазнителя Офелии, тем более, что в этом случае у него были вполне резонные основания, чтобы избавиться от Офелии – она могла в таком состоянии наболтать лишнего. Вот у короля и были причины, чтобы велеть тому же Горацио избавиться от Офелии, а это было совсем и не трудно.
Ладно, хватит болтать, тем более что антракт заканчивается и начинается последний акт этой увлекательной и загадочной пьесы.
(Продолжение следует)
