"пользы края требуют удаления графа Борха от службы".В III Отделении (шефом жандармов тогда был граф Алексей Федорович Орлов) составили об этом происшествии доклад императору, но писарь по ошибке пропустил слова "от службы". Получалось, что Голицын требовал удаления графа Борха, которого Николай I и приказал сослать на жительство в Ярославль.
Тогда двоюродный брат ссыльного граф Александр Михайлович Борх приехал к А.Ф. Орлову просить о прощении графа Михаила. Орлов пообещал походатайствовать в этом деле, но палец о палец не ударил, а через некоторое время ответил А.М. Борху, что государь отказал в прощении.
Когда в 1852 году министром внутренних дел стал Дмитрий Гаврилович Бибиков, А.М. Борх продолжил свое ходатайство. Бибиков тут же доложил императору и сразу же получил согласие на прощение. Более того, император полагал, что М.О. Борх давно уже возвращен из ссылки, а выяснилось, что А.Ф. Орлов даже не докладывал императору о просьбе А.М. Борха.
"Вот отличный был полковой командир Толмачев Афанасий Емельянович! Во-первых, по фрунту – дока; а потом, что за хозяин! Сердце радовалось, глядя на него. У него ничего не пропадало: бывало, велит стричь солдат, да стричь везде, без исключения; волосами набьет тюфяк и продаст. Мастер своего дела!"Вот такие мастера и довели Россию до краха в Крымскую кампанию.
"Я вовсе не требую, чтобы из тебя вышел ученый; ученость тебе ни к чему не нужна: ты – граф Нессельроде и богат, но я требую от тебя непременно, чтобы ты на выпускном экзамене получил чин десятого класса, для того чтобы не отстать от товарищей своих по службе".С этой задачей Дмитрий Карлович успешно справился и ученостью не заразился.
"Qu’il n’est guere spiritual, mais tres spiritueux".Когда в 1856 году Галахова отправили в отставку, то шутили, что он будет назначен генерал-губернатором на остров Мадеру или, по крайней мере, в город Херес.
["Он вовсе не остроумен, но преисполнен спирта".]
В одном из салонов Панин заявил:
"Не следует допускать в России адвокатуры, потому что опасно распространять знание законов вне лиц служащих".
В 1852 году он предписал всем высшим чиновникам своего ведомства наблюдать за частной жизнью подчиненных и доносить о ней министру.
Однажды он решил, что московскому сенату слишком дорого обходятся канцелярские принадлежности (бумага, чернила, перья), и приказал доставлять их из Петербурга. Но эту бумагу покупали на фабриках, которые находились близ Москвы, так что приходилось ее везти сначала в Петербург, а потом обратно в Москву.
Раевскому было тогда 32 года, а Воронцову 47, и князь пожаловался императору Николаю Павловичу.
Обычно очень суровый в таких вопросах Николай Павлович на этот раз ограничился тем, что велел Раевскому выехать из Одессы и покинуть Новороссийский край.
"Сколько в суворовском полку осталось?"Тот ответил:
"300 человек, Ваше Величество".Тогда император возразил:
"Нет, 301: ты в нем полковник", -такова была монаршая милость.
"Жаль, что я не знал, что ты о нем пишешь; я бы тебя познакомил с его сестрицей, которая тому три недели умерла в крепости Элингфоской".Речь шла о последней дочери Пугачева, Аграфене, которая жила под надзором полиции в Кексгольме и умерла 5 апреля 1833 года. Император немного ошибся.