Мост не был взят ни в этот день, ни на следующий, только на третий день Массена перешел его, но уже почти без боя, так как к этому времени Ожеро сумел обойти позиции австрийцев с тыла, и они отступили. Вроде бы сражение за Аркольский мост было бесполезным. Но… Австрийцы отступили перед боевым духом французов, и с тех пор отступали уже всегда. Альвинци сразу же наделал столько глупостей и ошибок, сколько не совершал за всю свою жизнь. Он покинул неприступные позиции Кальдеро, и тем самым уступил Бонапарту сначала Верону, Мантую, а затем и всю Италию.
А Бонапарт после Арколя писал Жозефине:
"Неприятель разбит под Арколем... Я немного устал".
О своем подвиге – ни слова, но важность этого сражения он сам прекрасно понимал и пытался объяснить другим. В письме к Лазарю Карно он писал об Арколе:
"Уверяю вас, что это было необходимо, чтобы победить".
И снова ни слова о своем подвиге. Ведь это не так важно – важен небывало высокий боевой дух армии, которой вождь как бы перелил свою отвагу. Теперь новые победы были просто неизбежны.
Риволи
Тут одной только храбрости было мало. Нужен был еще и точный расчет и стойкость. Сражение началось в четыре часа утра 14 января 1797 года, а к одиннадцати часам казалось, что французы уже проиграли. Сорок тысяч австрийцев пятью колоннами сжали семнадцать тысяч французов железными клещами. Пятая колонна австрийцев сметает все на своем пути, но спокойствие Бонапарта вдруг передается его войскам. Вот пятая колонна остановлена, она пятится, она уже бежит и опрокинута назад в ущелье Инканале, из которого недавно появилась. К вечеру все кончено, австрийцы разбиты.
Перед самым концом боя Бонапарт получает известие о том, что австрийский генерал Провера идет на Мантую, которая является ключом ко всей Италии. Когда стало ясно, что здесь уже одержана победа, Бонапарт, не давая своим солдатам ни секунды передышки, как сумасшедший закричал:
"В Мантую, солдаты, в Мантую!"
И солдаты побежали. А ведь 32-я полубригада только ночью пришла из Вероны и сразу же бросилась в бой. Еще мужество сыграло решающую роль в победе, но солдаты, тоже как сумасшедшие рвутся в Мантую. А от Риволи до Мантуи тридцать миль, и чтобы успеть вовремя, надо бежать всю ночь и весь день, и снова сходу бросаться в бой. Шесть тысяч усталых французов атакуют шестнадцать тысяч свежих австрийцев и побеждают!
Бонапарт писал Директории:
"Римские легионы делали, говорят, по двадцать четыре мили в день, а наши полубригады делают по тридцати, и в промежутках дерутся".
Австрийцы спешно покидают Мантую, а французам достаются двадцать две тысячи пленных, множество орудий и весь обоз. Итальянская кампания славно закончена! Многие считают эту кампанию вершиной в биографии Наполеона.
17 октября 1797 года в Кампо-Формио подписан мирный договор, и 5 декабря Бонапарт вернулся в Париж. Директория встретила его явным восторгом и тайной завистью. По Парижу поползли слухи:
"Они его отравят!"
И Бонапарт на обедах у Директоров всегда ждет, чтобы хозяева отведывали блюда или напитки первыми, а те только усмехаются.
Бонапарт еще из Италии писал:
"Думаете ли вы, что я здесь побеждаю, чтобы возвеличить адвокатов Директории или основать Республику? Нет, Франции нужен Вождь (типа фюрера?), а не болтуны демократы... Но час еще не наступил, груша еще не созрела".
Египет
В Париже Наполеону было тесно и неуютно, а на очереди стояла борьба с Англией. 17 октября 1797 года Наполеон писал:
"Сосредоточим всю нашу деятельность на флоте, сокрушим Англию, и вся Европа будет у наших ног".
Как все просто! В воззвании к Восточной армии Бонапарт проводит ту же мысль:
"Дух свободы, поставивший Республику от ее рождения во главе Европы, хочет, чтобы Франция была владычицей морей и самых далеких земель".
Дух свободы мог хотеть все, что ему угодно, но реальная оценка ситуации показала, что прямой десант в Англию пока невозможен, так как английский флот был значительно сильнее.
Тогда у Наполеона рождается грандиозный замысел нанести смертельный удар Англии через Египет на Индию. По-моему, это уже был звоночек, но его мало кто услышал. Директоры согласны:
"Пусть едет на Восток; там он себе шею сломит!"
19 мая 1798 года Бонапарт на стодвадцатипушечном фрегате "Ориент" выходит из Тулона. Он возглавляет флот из сорока восьми военных и двухсот восьмидесяти транспортных судов, на которых размещена тридцативосьмитысячная армия. Путь лежал через Мальту в Египет.
Это была чистая авантюра, больше похожая на сказку, чем на правду. Если бы какой-нибудь романист описал историю плавания французского флота из Тулона в Египет, то его обвинили бы в чрезмерном разгуле фантазии. Впрочем, судите сами.
Флот Нельсона сторожил Тулон, так что даже выйти из гавани незамеченными французы не могли. Но вот в нужное время задул сильный северо-восточный ветер, настоящая буря, и отогнал английские корабли от Тулона, рассеял их, а многие сильно повредил, так что только на ремонт кораблей ушло больше недели. Когда же Нельсон вернулся к Тулону, Бонапарта там уже не было.
Нельсон верно угадал, что Бонапарт двинулся на Мальту, и погнался за ним следом. Он нагоняет французский флот, но в тумане проходит мимо него, не заметив. Сказка! На Мальте Бонапарта нет, и Нельсон верно угадывает его дальнейший путь на Александрию. Ему и в голову не могло прийти, что он уже обогнал французов.
Бонапарт же за девять дней захватывает Мальту и продолжает свой путь на Египет, опасаясь, конечно, Нельсона, но не имея никакого понятия о том, где тот может находиться.
Нельсон прибыл в Александрию и принялся ожидать прибытия Бонапарта. Терпение у адмирала кончилось, (ах, если бы он прождал еще только сутки!), и английская эскадра направилась искать врага у сирийских берегов. А с мачты авангардного французского фрегата, посланного Бонапартом для разведки, увидели уходящий английский флот. Бонапарт мог облегченно передохнуть.
Целый месяц английский флот по всему Средиземному морю гонялся за призраком французского флота, а Бонапарт за это время спокойно захватил Египет. И после всего этого вы скажете, что так не бывает?! Бывает! В Истории бывали такие сюжеты, что никакому романисту не придумать.
Бонапарт первым ступил на берег Египта 2 июля в час ночи. Александрия тогда была маленьким городом с населением около шести тысяч человек, и французы заняли ее практически без сопротивления. 7 июля армия выступила в поход на Каир и пошла через пустыню Домангур. 12 июля французы вышли к Нилу, а на заре 21 июля увидели Каир. Здесь их уже ожидала знаменитая конница мамелюков, сверкавшая, как в сказке, сталью, золотом и драгоценными камнями. Впереди на белом коне гарцевал в зеленом тюрбане с алмазным пером паша Мурад-Бей. Узнав, что у французов нет конницы, мамелюки прониклись к ним глубоким презрением, а Мурад-Бей воскликнул:
"Будем резать им головы, как арбузы на бахче!"
Бонапарт думал иначе. Он сказал свою историческую фразу:
"Солдаты! Сорок веков смотрят на вас с высоты пирамид!" –
и выстроил пять дивизий в каре, с пушками по углам, предоставив мамелюкам возможность атаковать их. Все атаки мамелюков разбивались об ощетинившиеся штыками и изрыгавшие картечь стены каре, только каре генерала Дезэ было немного потрепано в самом начале, но оно сумело быстро перестроиться. Скоро сражение перешло в настоящую бойню, и мамелюкская конница перестала существовать. Французы начали сдирать с еще не остывших трупов драгоценные доспехи. Но это была только часть их добычи.
В Эмбабехском лагере французы захватили огромное количество коней, седел и попон. Но были еще и ковры, шали, меха, серебро, фарфор, восточные украшения и лакомства.
24 июля французы вступили в Каир. Казалось, что половина дела уже сделана и путь в Индию открыт.
(Продолжение следует)
