Честно говоря, уважаемые читатели, мне не совсем понятен интерес широкой общественности к событию, которое произошло 11 июля 1302 года близ замка Куртрэ и которое часто называют "битвой золотых шпор". Я могу понять бельгийцев, которые гордятся единственной крупной победой фламандских горожан в Средние века над рыцарским войском Франции. Ведь вспоминать свои многочисленные поражения от тех же врагов им не очень хочется.
Советские историки и либеральные историки Запада, обращаясь к этому событию, видели в нем победу прогрессивных сил (городов) над отживающим феодализмом или, в крайнем случае, победу пешего городского ополчения над тяжеловооруженной рыцарской конницей. Они считали это зарождением прогрессивных форм ведения войны. Их тоже можно понять.
Но вас-то, уважаемые читатели, что здесь интересует, красивое название? Впрочем, уступаю большому количеству пожеланий и коротко расскажу о битве при Куртрэ.
Должен сразу же предупредить, что достоверной информации об этом сражении имеется очень мало, несмотря на довольно большое количество дошедших до нас источников, которые, как это обычно и бывает со средневековыми источниками, противоречат друг другу. Вокруг битвы при Куртрэ сложился такой клубок легенд и предубеждений, что до истины добраться очень сложно. Старый Ворчун не претендует на то, что его изложение событий является истиной в последней инстанции, просто это будет авторский взгляд на описываемое событие. Кстати, а почему Куртрэ? Это ведь название замка по-французски, а по-фламандски он называется Kortrijk.
Итак, в конце XII века граф Фландрии Ги Дампьер вел борьбу с городскими коммунами, которые не нашли ничего лучшего, как пожаловаться французскому королю Филиппу IV Красивому. Тот давно искал случая, чтобы вмешаться в дела Фландрии и оттяпать себе лакомый кусочек, а тут счастье само шло ему в руки. Заключив союз с графом Ганнегау, Филипп IV вторгся во Фландрию. Здесь ему сопутствовал быстрый успех, города сами выносили ему ключи, и в 1300 году Фландрия была фактически присоединена к Франции, а граф Дампьер сдался и попал в плен.
Эйфория горожан оказалась недолгой. Наместником во Фландрии стал Жак де Шатийон, который в своем правлении опирался на рыцарей в сельской местности и на городскую верхушку, которую часто называют городским патрициатом. Это вызвало недовольство цехов, а когда Филипп IV ввел военный налог, столкновение стало неизбежным.
В мае 1302 года в Брюгге вспыхнул антифранцузский мятеж. Во главе мятежа были Питер де Конинк, старшина цеха ткачей, и Иоанн Брейдель, старшина цеха мясников. 17 мая к городу подошел отряд французов, состоявший по разным сведениям от 800 до нескольких тысяч человек, во главе которого стояли Жак де Шатийон и канцлер Франции Пьер Флотт. Не последние люди во Франции, но попали в простейшую ловушку как необученные салабоны.
Горожане сделали вид, что страшно напуганы и капитулировали, едва увидев французов. Отряд вошел в город, но Конинка, Брейделя и других вождей мятежа там не оказалось (или их просто не нашли по горячим следам) - они уже где-то укрылись. Как оказалось, они были не очень далеко, т.к. ночью им удалось или проникнуть в город, или просто выйти из своего укрытия, и с раннего утра началось организованное избиение французов, которые в упоении от своей бескровной победы потеряли всякую бдительность.
Точное количество жертв среди французов также неизвестно - диапазон потерь по разным источникам и оценкам от 300 до 3000 человек. Этот день вошел в историю как "Брюггская заутреня", а современники (фламандцы) назвали его "Доброй пятницей".
Шатийону с частью французов удалось укрыться в Куртрэ, а Флотт бежал в Лилль.
Стало ясно, что мести Филиппа IV не избежать, и старейшины Брюгге обратились к другим фламандским городам с призывом к совместной борьбе против французов. Их поддержали все города, оказавшие помощь людьми, вооружением и деньгами, кроме Гента, старейшины которого остались верны королю Франции, но и оттуда прибыл отряд добровольцев (вопреки распоряжениям старейшин цехов города) в 700 человек под командованием Жана Борлута.
Восставшим удалось захватить почти все замки, кроме Касселя и Куртрэ.
26 июня часть фламандцев подошла к замку Куртрэ, но взять его сходу они не смогли, поэтому им пришлось здесь задержаться. Другая часть фламандских сил в это время осаждала замок Кассель, но тоже безуспешно. Командовали мятежниками Гийом де Намюр и Гийом де Жюлье. По другим источникам общее командование принадлежало Яну де Ренессе. Так что и здесь царит полная неясность. Получив известие о приближении французской армии, фламандцы сняли осаду Касселя и сосредоточили свои силы близ Куртрэ в излучине реки Лис.
Данные источников о численном составе войск фламандцев очень сильно отличаются. Их силы оцениваются от 7500 до 20000 человек. Сообщение хрониста о 60000 тысяч повстанцев является явным преувеличением. Скорее всего, их было около 10000-13000 человек. Это была, в основном, пехота, вооруженная длинными копьями или палицами и ножами, а также стрелки из лука и арбалета.
В составе войска было и некоторое количество рыцарей и оруженосцев с сопровождающими лицами, от 10 до 500 человек, но все они сражались спешившись. Представляется мне, что число сражавшихся на стороне фламандцев рыцарей и оруженосцев было около 30.
8 июля к Куртрэ подошла французская армия, во главе которой стоял Робер II, граф Артуа. Численность французской армии также точно неизвестна, где-то менее 10000 человек, но ее состав был совсем другим. Мне представляется, что у французов было около 3000 рыцарей и оруженосцев и примерно 5000 пехотинцев. Пехота состояла из итальянских арбалетчиков и легковооруженных испанцев (метателей дротиков).
В тылу у фламандцев находилась излучина реки Лис, которую в этом месте было невозможно форсировать вброд, а мост через реку фламандцы разрушили, и замок Куртрэ. Отступать им было некуда. Их левый фланг прикрывал ручей Гренинг, а правый - ручей Гроте. Ручей Гренинг был совсем нешироким, не более 3 метров, и довольно мелким, не глубже 1.5 метров, но его берега были сильно заболочены, что затрудняло действия тяжелой конницы. Кроме того, по берегам ручьев и на окрестных полях повстанцы вырыли большое количество рвов и волчьих ям, часть которых была наполнена водой из реки Лис, а часть была хорошо замаскирована.
Таким образом, это была очень хорошо приспособленная для обороны позиция. Ее фронт не превышал километра, а глубина обороны составляла примерно полкилометра. Но отступать фламандцам было некуда, так что они должны были драться до последнего.
Три дня прошло в мелких стычках и разведке местности. Французы пытались навести мост через реку Лис, чтобы атаковать фламандцев с тыла, но все их попытки были пресечены действиями фламандской пехоты.
Некоторые исследователи пишут, что французы три дня в нерешительности стояли перед позицией повстанцев и ничего не предпринимали. Это, мне кажется, не совсем верная оценка ситуации. Помимо попыток навести переправу через реку Лис и мелких стычек отдельных отрядов, граф Артуа проводил тщательную оценку неприятельских позиций. Он даже заплатил одному человеку некоторую сумму за представленный план рвов и волчьих ям, выкопанных фламандцами. Так что французы подходили к предстоящему сражению достаточно серьезно. Можно понять их нежелание атаковать повстанцев на стесненной и плохо разведанной позиции, которая значительно затрудняла действия рыцарской конницы. Ведь мы не знаем, насколько точным оказался план фламандских рвов, приобретенный графом Артуа.
(Продолжение следует)
