Известно, что губернаторы должны были представлять списки о всех чиновниках, занимающих места с 8-го класса и выше, в министерство со своей аттестацией. Князь многих чиновников аттестовал с невыгодной стороны. Тогда князю доложили, что нельзя так в аттестации порочить честь заслуженных чиновников, и что за это сам князь может подвергнуться ответственности. На это князь возразил:
"Покажите мне закон, которым я должен в этом случае руководствоваться".
Прямого закона тогда не было.
По поводу сделанных князем аттестаций от него было затребовано объяснение. Правитель канцелярии затруднился сам дать ответ по такому вопросу и представил его князю. Князь собственноручно написал министру донесение, испрашивая разрешение, как ему в этом случае поступать: по обыкновенной форме - "способен и достоин" или так, как он, князь, на самом деле знает чиновника. По этому вопросу в 1831 году состоялось высочайшее повеление:
аттестации делать так, как знает чиновника губернатор.
При князе была окончена постройка четырех каменных зданий для пожарных частей, с высокими каланчами для часовых, с помещениями для пожарных инструментов, лошадей и команды, а также с квартирой для пристава. По всему городу были врыты в землю большие деревянные чаны с железными обручами, в которые пожарной командой наливалась вода в запас на несчастные случаи; каждый чан вмещал до 500 ведер воды.
При князе же Голицыне был построен каменный трёхэтажный дом тюремного замка.
Нравы при князе Голицыне тоже довольно сильно переменились. Множество чиновников самого разного рода поувольнялось со службы. Особенно это коснулось слоя председательствующих и советников, которые увольнялись сами и разъехались по своим имениям, но за ними прошла метла и по остальным чиновникам. В результате в Саратов понаехало множество чиновников из различных губерний, даже из Петербурга, которые не имели здесь корней. Эти приезжие должны были всю провизию покупать на базаре и в лавках, а наряды для членов семейства приходилось заказывать у модисток.
Это привело к появлению повышенной роскоши в нарядах женского пола высшего круга, в парадных обедах и покупке иностранных вин. Домашнего изготовления наряды, наливки и обеды из своих продуктов - всё это осталось только в деревнях, где проживали отставные чиновники и помещики.
Князь Голицын любил жить весело: у него часто бывали балы, обеды и вечера, но, преимущественно, для избранных семейств, так как со многими домами князь так и не наладил хороших отношений. Жена князя больше гостила в Петербурге, но молодой князь не очень-то и унывал по этому поводу и не отказывал себе в различных удовольствиях. Не многие могли отказать губернатору.
Такими же обедами и балами эти избранные отвечали князю.
Весною 1830 года князь Голицын отправился в отпуск в Петербург и в Саратов более не вернулся.
По отъезду князя губернатором на полтора года стал вице-губернатор и председатель казённой палаты
Виктор Яковлевич Рославец.
Он весьма скромно жил в доме, принадлежавшем казённой палате, имел только пару лошадей и четыре человека прислуги.
Полицмейстером в то время был флотский капитан К.К. Бордовский. После подавления Варшавского бунта в Саратове появилось много поляков и евреев, которые находились под надзором полиции. Среди них-то, главным образом, и завел себе Бордовский тайных агентов и осведомителей обоего пола. Таким образом, он знал подноготную всех обывателей Саратова от низшего класса до самых богатых купеческих и аристократических домов. Владея такой информацией, полицмейстер действовал, когда нужно лично, а чаще через частных приставов. За это он был в большом фаворе у губернатора.
Правление Рославца было отягощено сильнейшей эпидемией холеры, которая свирепствовала по всей нижней и средней Волге.
Когда холера стала ослабевать, в середине сентября 1830 года из Петербурга прибыла центральная комиссия медицинского факультета, а вместе с нею более 80 лекарей военного и гражданского ведомств, не считая фельдшеров и аптекарей, с запасом медикаментов из Москвы. Председателем этой комиссии был Матвей Яковлевич Мудров, который всегда был одет в форменный фрак с малиновым бархатным воротником. В одном кармане у него был пузырёк с коньяком, а в другом гренки из белых сухарей. Каждые четверть часа он делал глоток из этого пузырька и закусывал своими гренками. Это он делал, надо полагать, в целях борьбы с инфекцией.
К сожалению, это средство оказалось не достаточно эффективным, и в 1831 году Мудров скончался во время оказания помощи заражённым холерою в Петербурге.
Правление Рославца было прервано по весьма прозаической причине: он весьма тесно сблизился с женой губернского прокурора В.Н. Пражека. Прокурор возмутился и подал на губернатора жалобу. Жалоба возымела некоторое действие, и в ноябре 1831 года Рославец был переведён в Енисейск на должность губернатора же, а вместо него назначили
Фёдора Лукича Переверзева,
который управлял Саратовской губернией до 1835 года. Он только состоял в должности губернатора, но не был утверждён в должности из-за нерасположения к нему тогдашнего министра внутренних дел Блудова.
Переверзев завёл в канцелярии и в губернском правлении совершенно новые порядки. Он обязал всех столоначальников все важные бумаги подготавливать только вчерне и подавать ему на просмотр вместе с делами ежедневно в 10 часов вечера. Утром на следующий день он возвращал исправленные бумаги вместе с подписанными документами. Возвращаемые бумаги были сильно перемараны, исправлены в слоге, а часто и в содержании, так что документы становились короче и яснее. Целых полгода чиновники не могли угодить новому губернатору в составлении бумаг, но потом привыкли и дело пошло.
В губернском правлении Переверзев заменил всех столоначальников, а старых приказных, пьяниц и нерях, он уволил. Вместо них он взял себе из Арзамаса уездного стряпчего С.С. Зевакина, пожилого и трезвого человека, который знал все законы и уложения наизусть.
В отношениях с чиновниками, составлявшими бумаги, Фёдор Лукич был вспыльчив и раздражителен. При объяснениях с чиновниками, составившими неудовлетворительную бумагу, он мог накричать на них и обозвать "скотами", "ослами" и "телятами".
Когда Ф.Л. сердился, на его лбу набухала большая шишка, доходившая до размера крупного грецкого ореха, но в спокойном состоянии она была почти незаметна. Он мог смять такую бумагу, бросить её на пол, потоптать ногами, а потом отдать чиновнику для переделки.
Так всё производство по губернскому правлению по серьёзным и важным делам Переверзев взял на себя, а чиновники только подготавливали предложенные им распоряжения.
Приведу примеры резолюций Переверзева на черновых бумагах, при этом следует учитывать, что губернатор знал почерк каждого чиновника:
"Давно долблю: маленький г. означает город, большой Г. - господин: не понимают телята".
"Соломой бы вас кормить и то велеть Шенияну (аптекарю) золотниками отпускать".
"Темна вода во облацех вышних".
Если губернатор замечал, что бумагу, составленную помощником, правил столоначальник, то он мог написать нечто следующее:
"Лошадь везла, корова ехала".
"Ты бы спросил моего Ефрема (его кучера), так ли я написал эту бумагу; он сказал бы: нет, не так".
"Дурак! Ничего ему в голову не вдолбишь".
"Эх, ты, Никитишна, Никитишна!"
Впрочем, к возвращённым бумагам с такими резолюциями чиновники относились совершенно спокойно. Хуже было, если поданные вечером бумаги поутру не высылались в канцелярию, а оставались у губернатора. Тогда жди грозы! И чиновник, составивший злополучную бумагу, спешил покинуть канцелярию, сказавшись больным. Для объяснений с губернатором в этом случае шёл столоначальник за своего помощника, или этот последний за своего столоначальника.
Следует заметить, что Ф.Л. был довольно добрым человеком, изгонял из канцелярии в губернское правление только совершенно неспособных чиновников, а бедным чиновникам помогал деньгами из своих средств или приказывал правителю канцелярии помочь такому чиновнику.
Очень внимателен был Ф.Л. и к заболевшим чиновникам своей канцелярии, часто навещал их, доктора бесплатно лечили их, а аптекари безвозмездно отпускали им требуемые лекарства.
Занялся Переверзев и отставными чиновниками. Он составил список всех отставных чиновников живших в Саратове и призвал их к себе. Ф.Л, предлагал им для рассмотрения различные дела и составления по ним записок, считал их кандидатами на различные должности, и, убедившись в их способностях и честности, предоставлял им должности или давал им временные поручения: по уездам, по городским выборам, - так что при нём праздношатающихся чиновников в Саратове почти не былою. Как отмечал современник:
"Даже мелких чиновников нетрезвой жизни приказывал полицмейстеру и частным приставам занимать в частях и полиции делами, платя им жалованье и имея над ними надзор, дабы они не бродяжничали по Саратову в нетрезвом виде".
(Продолжение следует)
