Напраздновавшись, Цезарь занялся устройством государственных дел. Он пополнил сенат и высшие сословия, провел реформу календаря и суда, восстановил в правах своих врагов, а также детей репрессированных еще в предыдущие смуты родителей.
Выборы, за исключением консульских, Цезарь поделил с народом: половина кандидатов избиралась по желанию народа, а половина - по желанию Цезаря. Это не было прямым назначением, ведь должности были выборными, а рекомендацией, так что видимость демократии сохранялась. В своих коротких записках, рассылаемых по трибам, Цезарь писал:
"Диктатор Цезарь - такой-то трибе. Предлагаю вашему вниманию такого-то, дабы он по вашему выбору получил искомое им звание".
Почти как у нас теперь.
Осечек не было. Да здравствует Республика!
Но Цезарь умел не только тратить деньги. Он провел перепись граждан и снизил число получавших хлеб из казны с 320000 до 150000, а 80000 граждан он расселил по колониям. Многие возлагали большие надежды на то, что Цезарь возвестит отмену старых долгов, но Цезарь не пошел на это. Он лишь велел определять платежи по их довоенной стоимости, списав с суммы долгов все начисленные проценты. Такая мера уменьшила сумму долгов на четверть.
Цезарь усилил и наказания за преступления. По римскому обычаю любой гражданин, обвинявшийся в преступлении, мог до суда уйти в добровольное изгнание, и все его имущество оставалось при нем. Пользуясь этим, богачи охотно прибегали к насилию. Цезарь ввел закон, по которому за убийство гражданина обвиняемый лишался всего имущества, даже в изгнании, а за иные преступления - половины имущества.
Суд он устроил строгий, а особенно внимательно следил за соблюдением законов против роскоши.
[Видите, уважаемые читатели, и Цезарь был вынужден заботиться о добродетельности и бережливости своих сограждан.]
Цезарь вел многочисленное строительство и кодифицировал гражданское право, осушал болота и открывал библиотеки, усмирял даков и собирал сведения о парфянах для подготовки против них новой экспедиции. Дел у диктатора было великое множество, а планов еще больше. Но, увы...
Вернемся теперь к личности Цезаря. Был он высок и хорошо сложен, имел лицо немного полноватое и живые черные глаза. Здоровьем он отличался отменным, но пару раз во время занятий у него были приступы падучей. Цезарь очень тщательно ухаживал за своим телом, и не только стриг и сбривал волоски, но даже их выщипывал, за что его многие попрекали. Цезарю изрядно досаждала его довольно ранняя лысина, над которой довольно часто насмехались его недоброжелатели, так что он зачесывал волосы с темени на лоб, а потом с удовольствием воспользовался своим правом постоянно носить лавровый венок.
Одевался Цезарь тоже по-особенному: он носил сенаторскую тунику, но с бахромой на рукавах, и постоянно ее подпоясывал, но слегка. Отсюда, говорят, и пошла в ход знаменитое выражение Суллы, советовавшего оптиматам остерегаться
плохо подпоясанного юнца.
На репутации Цезаря до конца его жизни темным пятном лежало сожительство в юности с вифинским царем Никомедом. Из-за этого враги Цезаря часто называли его "царевой подстилкой", "вифинским блудилищем", "злачным местом Никомеда" и тому подобными словами.
Когда однажды в сенате Цезарь выступал в защиту Нисы, дочери Никомеда, и стал перечислять услуги, оказанные царем Риму, Цицерон прервал его:
"Оставим это, прошу тебя! Все отлично известно, что дал тебе он и что дал ему ты!"
По этой же причине во время галльского триумфа его солдаты пели и такую шутливую песню:
"Галлов Цезарь покоряет, Никомед же Цезаря:
Нынче Цезарь торжествует, покоривший Галлию, -
Никомед не торжествует, покоривший Цезаря".
По этому поводу следует все-таки заметить, что в Риме существовал древний обычай распевать во время триумфа насмешливые стихи о триумфаторе. Это делалось, во-первых, для того, чтобы не сглазить победы, а, во-вторых, чтобы победитель не зазнавался. В этом же галльском триумфе солдаты распевали и такую песенку:
"Эй, мужики, берегите баб: мы везем в обозе лысого кобеля.
Деньги, занятые в Риме, прое...ал ты в Галлии".
По всеобщему мнению, Цезарь был выдающимся кобелем. Среди его любовниц называют много знатных женщин, среди которых были и Тертулла, жена Марка Красса, и Муция, жена Помпея.
Особенно же Цезарь любил Сервилию, мать Брута, которой он делал богатейшие подарки, а во время гражданской войны продал ей с аукциона богатейшие поместья за бесценок. Когда некоторые сенаторы стали дивиться такой дешевизне, Цицерон пошутил:
"Чем плоха сделка, коли третья часть (tertia) остается за продавцом?"
Ведь по Риму ходили упорные слухи о том, что Сервилия свела с Цезарем и свою дочь Юнию Терцию (Tertia).
Цезарь не обходил своим вниманием и хорошеньких простолюдинок, а в провинциях, говорят, ему просто не было удержу. Среди его любовниц были и царицы, например, мавританка Эвноя, жена Богуда.
Но среди иностранных любовниц он больше всего любил Клеопатру. Из-за нее он надолго задержался в Египте, часто пировал с ней до рассвета, и готов был плыть с ней на корабле до самой Эфиопии, если бы его солдаты не возроптали. Цезарь пригласил Клеопатру в Рим, а потом отпустил ее домой с великими почестями, позволив ей назвать новорожденного сына своим именем. Об этом сыне, Цезарионе, говорили разное. Одни, например, Марк Антоний, утверждали, что Цезарь признал мальчика своим сыном, а другие доказывали, что он вовсе и не был ребенком Цезаря. Часто это было вопросом политики. Сторонники Октавиана отстаивали тезис о том, что Цезарион не был сыном диктатора, а его противники, пытаясь оспорить права усыновленного Октавиана, отстаивали вторую, из приведенных выше, точку зрения.
Заканчивая разговор о нравственности Цезаря, приведем слова Куриона Старшего о том, что он был мужем всех жен и женой всех мужей. Это все еще отголоски старой вифинской истории.
Вина Цезарь пил так мало, это признавали даже его враги, что Марк Катон сказал о нем:
"Цезарь один из всех берется за государственный переворот трезвым".
[В отличие, например, от печально известного ГКЧП.]
В еде он был также очень неприхотлив.
Все это замечательно, но, как написал Светоний,
"бескорыстия он не обнаружил ни на военных, ни на гражданских делах".
И хватит об этом.
Цезарь считался также одним из лучших ораторов современности, в том числе и судебных ораторов. Даже Цицерон признавал, что не видел никого, кто бы превосходил Цезаря. К сожалению, подлинные речи Цезаря, или, хотя бы изданные им самим, до нас не дошли.
"Записки" Цезаря вызывали восхищение современников и вот уже более двух тысяч лет вызывают и наше восхищение. Тот же Цицерон писал о "Записках" Цезаря:
"Записки, им сочиненные, заслуживают высшей похвалы: в них есть и нагая простота и прелесть, свободные от пышного ораторского облачения. Он хотел только подготовить все, что нужно для тех, кто пожелает писать историю, но угодил, пожалуй, только глупцам, которым захочется разукрасить его рассказ своими завитушками, разумные же люди после него уже не смеют взяться за перо".
Ему вторит и цезаревский офицер Гирций, завершивший последнюю книгу "Галльской войны" и, возможно, "Испанскую войну":
"Они встретили такое единодушное одобрение, что, кажется, не столько дают, сколько отнимают материал у историков. Мы больше, чем кто-нибудь другой, восхищаемся ими: все знают как хорошо и точно, а мы еще знаем, как легко и быстро написал их Цезарь".
О прочих сочинениях Цезаря нам известно только из упоминаний древних авторов. Известно, что свои письма Цезарь часто писал специальным шифром, простым с современной точки зрения. Он менял в словах буквы местами и составлял из них комбинации, по-моему, по четыре буквы, так что нельзя было прочитать ни единого слова. Чтобы прочитать текст, надо было четвертую букву ставить вместо первой и т.д., а потом уже разбивать текст на слова.
В военном деле Цезарю не было равных. Он отменно владел оружием и конем, а выносливость его поражала современников. В походе он часто шел впереди войска, обычно пеший, иногда на коне,
с непокрытой головой и в зной, и в дождь. Свои переходы он совершал с потрясающей быстротой, и мог при необходимости проделать за сутки в наемной повозке до сотни миль, так что часто он даже опережал вестников о себе. Известно, что Цезарь хорошо плавал, и реки на своем пути пересекал вплавь или на надутых мехах.
Цезарь придавал большое значение разведыванию местности и никогда не вел свои войска по дорогам, удобным для засады.
Он был совершенно не суеверным человеком (это в то еще время!) и никакие приметы не могли заставить его отменить или отложить намеченное предприятие. Но он считался с суевериями других, чтобы обратить это себе на пользу. Во время африканской войны Цезарь, сходя с корабля, оступился, но сумел обратить это в хорошее предзнаменование, воскликнув:
"Ты в моих руках, Африка!"
В сражения Цезарь часто вступал не после длительных расчетов, а неожиданно для неприятеля после длительных переходов, например, или в жуткую непогоду. Только в самом конце своей жизни он стал осторожнее вступать в сражения, полагая, что теперь ему следует меньше полагаться на случай, ибо никакая победа не принесет ему столько, сколько может отнять одно поражение.
Обращая неприятеля в бегство, он старался захватить и его лагерь, чтобы лишить врагов последнего убежища. Так, например, Помпей при Фарсале был сломлен известием о захвате его лагеря.
Если успех сражения был сомнителен, то он отсылал прочь лошадей, прежде всего - свою, чтобы лишить солдат возможности к бегству, и они держались более стойко. Если же его войско вдруг отступало, он мог один броситься, чтобы восстановить порядок, хватая солдат и поворачивая их лицом к неприятелю.
(Продолжение следует)
