Жестокости при свершении казней часто были несовместимыми с христианством. Так во Франции и Англии господствовал обычай, согласно которому приговоренному к смерти отказывали не только в причастии, но и в исповеди. Приговоренных таким образом лишали спасения души, и страх смерти отягчался неизбежностью адских мучений. Папа Климент V в 1311 году повелел допускать осужденных по крайней мере к таинству покаяния, но его голос не был услышан современниками.
При французских королях Карле V и Карле VI Филипп де Мезьер настаивал на выполнении этого папского решения, но канцлер Пьер д'Оржемон этому воспротивился, и мудрый и миролюбивый король Карл V объявил, что пока он жив, обычай останется без изменения.
Только после того, как Жан Жерсон опубликовал свои пять доводов против означенного нарушения, последовал королевский эдикт от 12 февраля 1397 года, которым повелевалось допускать к исповеди приговоренных к смерти преступников.
Пьер де Креон воздвиг в Париже рядом с виселицей каменный крест, возле которого братья-минориты могли оказывать духовную поддержку кающимся преступникам.
Вы думаете, что подобным решением этот обычай был искоренен? Ничего подобного, и еще в 1500 году парижский епископ Этьен Поншье вынужден был возобновить постановление Климента V.
В 1427 году в Париже должны повесить одного молодого дворянина, занимавшегося разбоем. На казни присутствовал главный казначей регента (которым был герцог Бедфордский), ненавидевший осужденного. Он не только лишил его исповеди, но и полез следом за ним по приставной лесенке. При этом данный чиновник не только осыпал осужденного бранью, но и колотил палкой. Когда палач стал увещевать свою жертву подумать о спасении души, досталось и палачу. Перепуганный палач стал торопиться, веревка оборвалась, и несчастный разбойник упал, сломав себе ногу и несколько ребер. После этого ему пришлось снова самому взбираться на виселицу.
В 1425 году в Париже была устроена "потеха" (esbatement) с участием четырех слепцов, которые должны были облачиться в латы и сразиться друг с другом, а победитель в награду получал свинью. За день до этого зрелища участники в полном боевом снаряжении прошествовали через весь город. Перед ними шли волынщик и знаменосец, который нес огромный флаг с изображением свиньи.
Во время битвы при Пуатье 19 сентября 1356 года французского короля Иоанна II Доброго бросили все его соратники, в том числе и старший сын, будущий король Карл V. С королем остался только его четвертый сын, четырнадцатилетний Филипп. Он находился рядом со сражающимся отцом и предупреждал его криками:
"Государь отец, опасность слева! Государь отец, опасность справа!"
Это было совсем не лишним, так как рыцарский шлем с забралом давал очень маленький обзор, а голова рыцаря при этом не могла поворачиваться.
Филипп после этого сражения получил прозвище Храброго и последовал за своим отцом, взятым в плен, в Англию. Когда Бургундия после прекращения местной династии отошла к Франции, Иоанн II отдал герцогство Филиппу в награду за верность и мужество.
Герцог Карл Смелый мечтал образовать обширное независимое королевство из областей между Францией и Империей. Он добился согласия на это от императора Фридриха III, и уже была назначена дата его коронации самостоятельным монархом. Но тут заносчивый герцог умудрился в церкви поссориться с императором из-за места на службе и, более того, оскорбить императора. Разумеется, что ни о какой коронации после этого и речи быть не могло. Так из-за вздорного характера Карла Смелого и не образовалось королевство Бургундия, а после его смерти и герцогство распалось.
В 1436 году одна из наиболее посещаемых парижских церквей оказалась оскверненной, так как двое нищих подрались в ней до крови. Парижский епископ Жак дю Шатле отказывался в течение 22 дней вновь освятить церковь, пока оба нищих не заплатят ему определенную сумму денег, но у этих нищих требуемой епископом суммы не набралось.
В 1441 году новый епископ Парижа Дени де Мулене закрыл для похорон и процессий на четыре месяца наиболее популярное в городе кладбище Невинноубиенных младенцев (des Innocents). Он запросил за это пошлину, которая была намного больше, чем прихожане кладбищенской церкви могли заплатить. Про этого епископа говорили, что он был
"человек мало к кому жалостливый, доколе за то мзды не получит, либо иного чего; и воистину говорили о нем, вели-де против него в парламенте десятков пять тяжб или более, ведая, что добиться от него чего-либо без суда было никак невозможно".
Постоянные судебные процессы тоже были непременной составной частью средневековой жизни. Рассмотрим для примера жизнь пикардийца Матье д'Эскуши, который начал свою карьеру где-то после 1440 года в качестве члена муниципалитета, присяжного заседателя и прево города Перонна.
С первых же дней своей деятельности он враждовал с семьей прокурора этого города Жана Фромана, и эта вражда сопровождалась постоянными судебными тяжбами. Прокурор преследовал д'Эскуши в судебном порядке за подлог и убийство, а затем за "бесчинства и покушения". Затем прево, в свою очередь угрожал вдове своего врага следствием по обвинению в колдовстве, в чем ее и вправду подозревали. Вдова, однако, заполучила предписание, в силу которого д'Эскуши вынужден был передать следствие органам правосудия, в дело вмешался парижский парламент, и д'Эскуши в первый раз оказался за решеткой.
После этого наш герой был один раз в плену и еще шесть раз в заключении, причем всякий раз по серьезному уголовному обвинению. Сюда добавляется и ожесточенная стычка с сыном Фромана, в которой д'Эскуши был ранен. Оба нанимают бандитов, покушаясь на жизнь друг друга.
Потом наш прево ранен каким-то монахом, новые жалобы на него, и вот наш герой, спасаясь от преследований за новые преступления, переселяется в Нель.
Однако такая насыщенная жизнь не мешает нашему герою делать неплохую карьеру: он становится бальи, прево Рибемона и королевским прокурором Сен-Кантена; затем его возводят в дворянское достоинство. Затем следуют новые ранения, тюремные заключения и денежные штрафы.
Но вот д'Эскуши оказывается на военной службе, в 1465 году при Монлери сражается за короля против Карла Смелого и попадает в плен. Из очередного похода наш герой возвращается с тяжелым увечьем, женится, но спокойной жизни у него не получается.
Следует ссора с советником магистрата Компьена, по делу которого он должен был провести расследование. По обвинению в подделке печати д'Эскуши под стражей доставляют в Париж "как разбойника и убийцу". Под пыткой у него вырывают признание, выносят ему приговор и отказывают в праве на апелляцию, затем реабилитируют, потом снова выносят приговор, после чего следы д'Эскуши навсегда исчезают из документов.
Бургундский герцог Филипп Добрый (1396-1467), узнав о смерти своего годовалого сына, вполне искренне произнес:
"Если бы Господу было угодно, чтобы я умер в столь раннем возрасте, я счел бы себя счастливцем".
Известный французский теолог и канцлер парижского университета Жан Жерсон (1363-1429) обращается к своим сестрам с доводами о преимуществах девственности. Перечень этих аргументов составляет длинный список бед и несчастий, неотделимых от замужества. Супруг может оказаться пьяницей, или расточителем, или скрягой. Ну, а если он окажется человеком мужественным и порядочным, то тогда может случиться неурожай, падеж скота или кораблекрушение, которые лишат его всего состояния. Но любая нищета - что она в сравнении с беременностью: сколько женщин умерло от родов! Какой у кормящей матери сон, какие у нее радости и веселье? А вдруг дети у нее окажутся некрасивыми (у безобразных людей дурное сердце!) или же непослушными? А что если муж скончается и она останется вдовой, обреченной на прозябание в бедности и заботах? И т.д., и т.п.
Бургундский герцог Карл Смелый всегда стремился к насаждению порядка и всяческих правил. Он воплотил в жизнь старинную иллюзию о том, что государь должен самолично выслушивать и разрешать жалобы и прошения своих подданных.
Два-три раза в неделю после полуденной трапезы герцог начинал публичную аудиенцию, во время которой каждый мог к нему приблизиться и вручить свое прошение. Все (!) придворные должны были при этом присутствовать, и никто не осмеливался уклониться от этой чести. Все знатные придворные были тщательно размещены соответственно своему рангу и восседали по обе стороны от прохода, который вел к высокому герцогскому трону. Возле трона находились два коленопреклоненных магистра прошений, аудитор и секретарь, которые читали и рассматривали прошения по высочайшему указанию герцога. За балюстрадой, окружавшей зал, стояли придворные более низкого ранга.
Современный историк отмечает, что нигде в мире ни при одном дворе он более не видел подобного судопроизводства.
А вот изящная и утонченная придворная жизнь Бургундии была унаследована Габсбургами, которые перенесли ее в Испанию и Австрию, где она и сохранялась вплоть до начала ХХ века.
Англичане тоже попробовали приобщиться к континентальному шику. По просьбе короля Англии Эдуарда IV церемонимейстер бургундского герцога Карла Смелого Оливье де ла Марш написал целый трактат об устройстве двора бургундских герцогов. В этом сочинении англичанам как образец для подражания и был предложен церемониал и придворный этикет Бургундии; но то ли англичане оказались недостаточно талантливыми учениками, то ли они просто денег пожалели на эти цели (война, мол, важнее), но в Англии этот образец как-то не прижился. Англичане решили, что существующие обычаи, церемониал и этикет их вполне устраивают, что они вполне могут ими гордиться, и они с успехом и продолжают делать это вплоть до наших дней.
(Продолжение следует)
