На похоронах Чюминой
29 августа 1909 года на похоронах О.Н. Чюминой у открытого гроба говорил и Фофанов,
"непрерывно постукивая палкой о доску, на которой стоял; он произнёс примерно следующее:
"Она искала Царство Божие на земле и нашла его в земле. Но Он — там, там!"
При этом он простирал руки к небу".
Ф.Ф. Фидлер добавляет:
"Кажется, он был трезв. Я видел его только в профиль, когда он протискивался сквозь толпу к гробу, а потом обратно; вскоре он исчез с кладбища".
У художника Пархоменко
На следующий день, 30 августа, Фидлер вместе с К.С. Баранцевичем пришли к художнику И.К. Пархоменко. Они восхищались портретом Л.Н. Толстого,
"когда вошёл Фофанов (совершенно трезвый, но, как обычно, растрёпанный) и, глянув на портрет, воскликнул:
"Толстой-Саваоф!"
Затем он задал странный вопрос: кто к кому ездил при создании портрета — Толстой к Пархоменко или Пархоменко к Толстому?
Когда кто-то сказал, что Толстой проживёт ещё восемнадцать лет, Фофанов воскликнул:
"Дай Бог!" -
и размашисто перекрестился.
Затем Пархоменко показал нам светло-голубую фланелевую блузу (он получил её от Софьи Андреевны, поскольку на полотне она лишь эскизно намечена), и Фофанов благоговейно поцеловал её рукав...
Сам Фофанов на полотне Пархоменко изображён без бороды. Когда я спросил, в чём дело, Фофанов ответил:
"Бороду мне нечаянно оторвал мой сын".
Я спросил, в каком состоянии пребывает его жена, и Фофанов ответил:
"Она снова собирается жить со мной вместе, моя дорогая жена. [Три последних слова он произнёс по-немецки.] Я не смог выучить немецкий язык по учебнику Эртеля; но я выучил его по твоим переводам моих стихов!"
Он говорил, как обычно, слегка завывая и так непонятно цедя слова сквозь чёрные обломанные зубы, что я не понял и половины. Засаленные манжеты и грязный воротничок, брюки с бахромой, зато свежий яркий галстук".
Иван Кириллович Пархоменко (1870-1914) — русский художник.
Казимир Станиславович Баранцевич (1851-1927) — русский писатель.
Мориц Генрихович Эртель (1800-1891) — автор нескольких учебников на немецком языке; преподаватель Ришельевского лицея в Одессе.
Гнев поэта
Рассказывают, что однажды некий полковник “П” принимал у себя Фофанова и, желая сделать поэту приятное, дал ему для ознакомления недавно изданную книгу “Новые стихотворения” В.И. Рудич, которая в 1909 году получила почётный отзыв комиссии Петербургской академии наук по присуждению Пушкинской премии.
Полковник не мог даже подозревать, что его гость ненавидит и Рудич, и её стихи, а Фофанов в ярости бросил этот премированный сборник прямо в голову гостеприимному хозяину дома. Только хорошая реакция позволила полковнику уклониться, чтобы не получить травму лица.
Вера Ивановна Рудич (1872-1943) — русская поэтесса, переводчица и прозаик.
Спутник молодости
И.И. Ясинский вспоминал, что в молодости Фофанов был неразлучен с другим молодым поэтом, своим ровесником:
"Константина Фофанова всегда сопровождал Константин Льдов. Их связывала молодость и взаимное восхищение. Впрочем, Льдов отдавал пальму первенства Фофанову. Он тоже любил звук ради звука. Гораздо позднее наконец и он блеснул хорошими стихами; в особенности удачны и даже прекрасны были его стихотворения в прозе".
Константин Льдов (1862-1937) — Витольд-Константин Николаевич Розенблюм; поэт и переводчик.
Фофанов и “Вестник Европы”
Фофанов, вопреки утверждению А.А. Измайлова, писал небрежно и на каких попало клочках.
Ясинский вспоминал:
"Однажды у Пыпина на вечере я расхвалил Фофанова, и тот просил меня, чтобы Фофанов дал что-нибудь в “Вестник Европы”. Несколько стихотворений Фофанов принес Стасюлевичу.
Поэту было сказано прийти через неделю за ответом — в среду, ровно в час дня. Трудно было Фофанову быть аккуратным, но он явился в назначенный срок.
Стасюлевич саркастически переспросил его:
— Вы — Фо-фа-нов?
— Я — Фо-фа-нов.
Стасюлевич порылся в ящике и двумя пальцами, едва прикасаясь ногтями к исписанным листочкам, достал и протянул поэту его стихи со словами:
"В порядочную редакцию надо представлять свои произведения в культурном виде, а на ваших бумажках и жирные пятна, и чернильные. Перепишите, и мы, быть может, прочитаем вас. Честь имею кланяться".
Фофанов побледнел.
"А вы Ста-сю-ле-вич?" —
спросил он с выражением самого искреннего и глубочайшего презрения на своем призрачном лице с огромными белыми волосами.
Рассказывая мне об этой сцене, Фофанов пояснил:
"Я хотел убить его вопросом! Я произнес сквозь зубы: Ста-сю-ле-вич".
Сцена эта не помешала, однако, Арсеньеву написать о нём, после пламенной беседы со мной и с Бибиковым, хвалебный отзыв в “Вестнике Европы”.
Александр Николаевич Пыпин (1833-1904) — литературовед и этнограф; академик 1898.
Михаил Матвеевич Стасюлевич (1826-1911) — историк и публицист; редактор журнала “Вестник Европы”.
Константин Константинович Арсеньев (1837-1919) — писатель, адвокат, общественный деятель; почётный академик по разряду изящной словесности 1900.
Виктор Иванович Бибиков (1863-1892) — прозаик и критик.
Как можно видеть, Ясинский описал эту сцену со слов самого Фофанова, что сильно снижает достоверность приведённой версии данного события.
А вот А.А. Измайлов несколько иначе описал визит Фофанова к Стасюлевичу:
"В литературных преданиях сохранился рассказ о том, как он [Фофанов] не сошёлся с редакцией “Вестника Европы”.
Стасюлевичу понравились его стихи, но не понравилась его фамилия. Он соглашался их принять, но напечатать под псевдонимом.
Фофанов гордо отверг совет и ушёл от редактора, никогда не напечатавшего ни одной строки ни Толстого, ни Чехова, ни Глеба Успенского, ни Короленка.
И признанный, Фофанов ни разу не пришёл сюда".
Александр Алексеевич Измайлов (1873-1921) — литературный критик, поэт, прозаик и драматург.
О себе
В одном из писем к А.В. Жиркевичу Фофанов написал:
"Я мещанин, “просто русский мещанин”, сын купца, и притом без денег — и притом мыслящий стихами, следовательно, никуда не годный".
Александр Владимирович Жиркевич (1857-1927) — приятель Фофанова; русский поэт и прозаик, псевдоним “А. Нилин”; военный юрист.
портрет
Под впечатлением от написанного Репиным портрета Фофанова оказался и Д.С. Мережковский, уже познакомившийся с поэтом на одном из “вторников” у Ясинского. Он написал, что Фофанов
"в современной, бездушной толпе это больше, чем мистик, это — ясновидящий, один из тех редких и странных людей, которых древние называли vates [пророк, вдохновенный песнопевец]".
Первые впечатления
После одного из “вторников” у Ясинского Жиркевич 25 октября 1887 года записал в дневнике первые впечатления от поэзии Фофанова:
"Искренность его Музы подкупает всех. На Фофанова, даже на глупости, встречающиеся у него, сердиться нельзя, так он искренен!"
В творческой мастерской поэта
А.В. Жиркевич в своём дневнике под 22 мая 1888 года сделал такую запись:
"Фофанов в каждую минуту может импровизировать и для этого приводить себя в какое-то особенно возбуждённое состояние. Любая тема возбуждает, при желании с его стороны, его воображение, и он рисует ряд картин, образов, положений; причём, замечательна в нём способность создавать какие-то дикие, фантастические, почти невозможные образы!
Например, вчера, смотря на зуб мамонта, лежащий у него на столе, я сказал, что вот — тема, на которую трудно было бы что-либо написать!..
Тут он стал импровизировать; набросал картину той природы, на лоне которой жили мамонты; изобразил гигантские тростники, громадные песчаные пустыни, первобытный лес, непроходимый и полный жизни, кишащую рыбами и гадами реку, гигантские [неразборчиво], мамонта на берегу этой реки и т.п...
Я с восторгом его слушал, а между тем и в импровизации, ради красоты формы, он допускал тяжёлые сравнения и простой набор слов".
Попытка объективности
Через пять лет, в 1892 году, Д.С. Мережковский уже более спокойно оценит творчество Фофанова:
"За эти капли тёплой человеческой крови, прямо из сердца упавшие на страницы книги, можно простить и дикость образов, и неуклюжесть формы, и наивные описания тропической природы, составленные по школьным учебникам географии".
И далее Мережковский противопоставляет “дикую” музу Фофанова “тонкой филигранной работе лирика-эпикурейца, дилетанта-помещика Фета”, завершая свой обзор закономерным выводом:
"Фофанов непосредственный, почти бессознательный талант... И если хотите, в этом — непоправимая слабость Фофанова, которая навеки ограничивает круг его деятельности. Он никогда не вырвется из заколдованного сна, из царства фей, не вступит в современную умственную жизнь".
Игорь Северянин вспоминает...
Всегда очень тепло и с уважением о Фофанове отзывался Игорь Северянин:
"Про Фофанова складывались легенды, но большинству из них я верить не рекомендую. Я был знаком с ним с 20 ноября 1907 года по день его кончины 17 мая 1911 года и за это время виделся с ним очень часто. Правда, в моменты опьянения и невозможное делалось возможным, но, повторяю, большинство россказней про него — ложь и вздор.
Я же со своей стороны могу и должен сказать, что, несмотря на все свои — иногда и крупные — недостатки, как в творчестве, так и в жизни, Фофанов был обаятельным, мягким, добрым, ласковым и сердечным человеком, очень нравственным, религиозным и даже застенчивым по-детски".
Игорь Васильевич Лотарёв (1887-1941) - псевдоним “Игорь-Сѣверянинъ”; русский поэт.
Поэт Константин Фофанов глазами современников. Часть IV
(Продолжение следует)
© Виталий Киселев (Старый Ворчун), 2021
