Краснощёков
Ещё до разрыва с Маяковским у Лили Брик начался довольно бурный роман с бывшим руководителем Дальневосточной Республики Александром Краснощёковым, настоящее имя которого было Абрам Моисеевич Краснощёк (1880-193?). Потом он стал руководителем Промбанка, и был не очень удобен властям. Поэтому в начале лета 1923 года его обвинили в крупной растрате и посадили в Лефортовскую тюрьму. Там ему разрешили работать (!), и он переводил стихи Уолта Уитмена, а также писал книгу “Современный американский банк”, которая увидела свет через пару лет. В предисловии автор указал, что выход книги в свет “задержался по не зависящим от автора обстоятельствам”. Место написания книги он указал как “ЛИ”, то есть – Лефортовский изолятор.
Интервью Познера
В Париже в отеле “Istria” у Маяковского по поручению какого-то французского журнала брал интервью писатель-эмигрант Владимир Познер. Он написал:
"Владимир Маяковский — самый крупный русский поэт современности, Он такой крупный, что даже когда сидит, хочется попросить его сесть... Я никогда не видел, чтобы он брал папиросу или прикуривал, они появлялись у него в углу рта сами по себе".
Владимир Соломонович Познер (1905-1992) - русский и французский писатель.
Фобия поэта
У Маяковского была рипофобия, так что он всегда имел с собой набор таких аксессуаров как ножи, ложки и вилки в кожаном футляре, стаканы, несессер и т.п.
Эльза вспоминала:
"Володя мыл руки как врач перед операцией, поливал себя одеколоном, и не дай Бог было при нём обрезаться. А как-то он меня заставил мазать руки йодом, оттого что на них слиняла красная верёвочка от пакета".
Сухая встреча с Маринетти
О встрече между Маяковским и Филиппо Томмазо Маринетти, лидером итальянского футуризма, в 1925 году никаких сведений не сохранилось. Они не виделись с 1914 года, и переводчиком у них выступала Эльза, которая запомнила
"только то, как Маринетти пытался доказать Маяковскому, что фашизм для Италии — то же самое, что коммунизм для России, а Маяковский позднее утверждал, что ему было не о чем говорить с Маринетти и что они всего лишь “из вежливости перекинулись несколькими фразами”".
Смех и Маяковский
Родченко вспоминал:
"Обычно [Маяковский] молчал, потом скажет что-нибудь такое, что все хохочут. Смеялись мы, а он только улыбался и наблюдал".
Да, Маяковский никогда не смеялся.
В этот психологический дефект так трудно поверить, что даже близкие к нему люди часто оговаривались: “смеялся”.
Полонская даже написала “хохотал”, и Лиля Юрьевна Брик, более трезвая, да и знавшая Маяковского ближе и дольше, одернула её:
"Никогда не хохотал!"
Он иногда улыбался, довольно сдержанно, чаще одной половиной лица, но никогда не смеялся вслух, тем более — весело. Веселый смех означает расслабленность, что совершенно было ему не свойственно, как и всякое естественное, неподконтрольное движение.
Для Маяковского это такое же невыполнимое действие, такая же литературная гипербола, как и желание выскочить из собственного сердца. Он всегда напряжен, всегда организован, всегда озабочен собой.
Предельно доброжелательный Пастернак понял это с первого же знакомства, отметив его железную выдержку и то, что Маяковский в обыденной жизни
“просто не позволял себе быть другим, менее красивым, менее остроумным, менее талантливым”.
Нечто подобное отмечали и многие другие его современники, например, Корней Чуковский:
"Он прочёл эпиграммы, окружив рот железными подковами какой-то страшной, беспощадной улыбки".
Заготовленные экспромты
Сохранилось множество ответов на записки и реплик на устные выкрики. Известно, какое значение придавал он таким выступлениям. Это было для него не менее важно, а подчас и гораздо важнее стихов. Он тщательно готовился к каждому вечеру, многие остроты сочинял заранее, а порой и самые записки с вопросами. И вот как это выглядело в конце концов:
— Маяковский, каким местом вы думаете, что вы поэт революции?
— Местом, диаметрально противоположным тому, где зародился этот вопрос.
— Маяковский, вы что, полагаете, что мы все идиоты?
— Ну что вы! Почему все? Пока я вижу перед собой только одного.
— Да бросьте вы дурака валять!
— Сейчас брошу.
И так далее.
Оценка Мандельштама
В Петербурге, в “Бродячей собаке”, где Маяковский начал читать свои стихи (под звон тарелок — добавляет Ахматова), Осип Мандельштам подошёл к нему и сказал:
"Маяковский, перестаньте читать стихи, вы не румынский оркестр".
Валентин Катаев отметил:
"Маяковский так растерялся, что не нашёлся что ответить, а с ним это бывало чрезвычайно редко".
Замечание Бенедикта Лившица
Неуверенность Маяковского в себе подметил Бенедикт Лившиц чуть ли не с первого дня их знакомства в 1913 году. Лившиц был человеком наблюдательным, к тому же хорошо знакомым с психоанализом, и он обратил внимание на то, как Маяковский распевает стихи Игоря Северянина, тогда ещё любимого им поэта, сильно акцентируя первую строчку:
"С тех пор, как все мужчины умерли..."
Лившиц пишет:
"Зачем с такой настойчивостью смаковать перспективу исчезновения всех мужчин на земле? — думал я. - Нет ли тут проявления того, что Фрейд назвал Selbst-minderwertigkeit, — сознания, быть может, только временного, собственной малозначительности?... Я высказал свою догадку Володе — и попал прямо в цель".
Немного о машине Маяковского
В 1927 году Лиля Брик захотела, чтобы Володя привёз ей из Европы “автомобильчик”. Это, разумеется, помимо обычных подарков: духов, шмоток и пр.
И это при том, что сама Лиля Брик позднее написала:
"Физически О.М. не был моим мужем с 1916 г., а В.В. — с 1925 г.".
Допуска к телу нет, по подарочки Володя приносить обязан. И он исправно приносил.
Мысль о собственном автомобиле настолько прочно засела в голове у Лили, что не только в личных беседах она не слезала с данной темы, но и вся их переписка, включая телеграммы, полна уточнениями и запросами к будущему авто. Разумеется, самой последней марки, с полным комплектом запасных деталей и инструментов, двумя запасными колёсами и т.п. Вначале Лилечка просила “фордик”...
В 1928 году в Париже Маяковский вплотную занялся этим вопросом, ходил по автосалонам и присматривался к автомобилям и ценам на них. Выяснилось, что денег у Маяковского не хватает даже на самый простенький автомобиль. Он ведь рассчитывал продать французам свой какой-то сценарий, и ничего не вышло. Но ведь Лиля очень хочет машину, и пришлось Володе ехать в Берлин на заработки. После серии выступлений Маяковский добрал необходимые деньги и, после согласования с Лилей, приобрёл “серую Реношку”.
Маяковский вернулся в Москву в декабре 1928 года, но получить свою машинку он смог только в январе следующего года, так как таможня тормозила ввоз в страну предмета невиданной роскоши. Пришлось поэту обращаться к властям, и только после вмешательства сверху Маяковский смог получить купленный автомобиль.
Но в технических вопросах Маяковский был абсолютно безграмотным человеком, и так и не освоил вождение автомобиля. Зато Лиля летом уже получила права, так что по Москве на личных автомобилях в то время разъезжали только две дамы: Лиля Брик и, как поёт А. Городницкий, “жена французского посла”.
Если по каким-то причинам автомобиль бывал Лиле не нужен, то им мог пользоваться и Маяковский, но для этого он прибегал к услугам наёмного шофёра.
Двуличие поэта
После приобретения автомобиля на Маяковского посыпались обвинения в буржуазности, на что поэт ответил такими строками:
"Не избежать мне сплетни дрянной.
Ну что ж, простите, пожалуйста,
что я из Парижа привез Рено,
а не духи и не галстук".
Так поэт написал для широкой публики, а Лилечке в письмах из Парижа Маяковский писал иное:
"Я постепенно одеваюсь... и даже натёр мозоли от примерок... Заказали тебе чемоданчик — замечательный и купили шляпы... Духи послал; если дойдёт в целости, буду таковые высылать постепенно".
Так что на самом деле были и “Рено”, и духи, и галстук, и кое-что ещё...
Лесенка стиха
В рукописях Владимира Маяковского нет ни одной запятой, так как поэт их ненавидел, да и других знаков препинания в них не слишком уж много.
С 1916 года все знаки препинания в произведениях Маяковского расставлял Осип Брик. С тех пор любой свой черновик Маяковский отдавал Брику со словами:
"На, Ося, расставь запятатки".
Так и повелось.
Да и дробить стихи лесенкой Маяковский начал, чтобы избавиться от пунктуации, которую он так и не смог освоить. А придумал лесенку Маяковский году в 1923, когда возникла опасность, что Ося Брик больше не будет расставлять "запятатки".
В.В. Маяковский: несколько зарисовок о жизни поэта и его окружения. Часть V
(Продолжение следует)
© Виталий Киселев (Старый Ворчун), 2021
abhoc@abhoc.com
