Ставка Шеридана
Однажды М.Г. Льюис предложил Шеридану пари:
"Я ставлю крупную сумму, мистер Шеридан, ровно столько, сколько вы мне задолжали как антрепренер за постановку моего “Призрака в замке”".
Шеридан ответил:
"Никогда не держу пари на большие суммы. Я лучше поставлю очень маленькую: ровно столько, сколько пьеса стоит!"
Мэтью Грегори Льюис (1775-1818) — английский писатель и драматург (пьеса “Призрак в замке”, Друри-Лейн, 1797).
Сара у пруда
Шутки Шеридана часто бывали довольно неприятными.
Однажды Шеридан убедил девицу Сару Уайт (урождённая Лей, 1782-?), что ей хочет сделать предложение Том Харрис, один из владельцев театра “Ковент-Гарден”, у которого и мыслей таких не было.
Бедная Сара, одевшись пастушкой, целый день просидела у пруда, ожидая любовного признания. Только к заходу солнца она поняла всё коварство Шеридана.
Через некоторое время, в 1789 году, девица вышла замуж за близкого приятеля Шеридана — драматурга Ричарда Тикелла (1751-1793).
Вторая леди Дерби
С сентября 1778 года ведущей актрисой театра “Друри-Лейн” была мисс Элизабет Фаррен. Однако в 1797 году она вышла замуж за лорда Дарби и вскоре по требованию мужа леди Дерби оставила сцену.
Однажды вечером, через некоторое время после этого печального для театралов события, в театре появился лорд Дерби и потребовал вернуть его жене задолженность по гонорарам, которая той якобы ещё причиталась. При этом лорд Дерби категорически отказывался покинуть помещение театра до тех пор пока ему не выплатят все затребованные им деньги.
Шеридан очень вежливо обратился к настырному посетителю:
"Мой дорогой лорд! Это уж никуда не годится: вы забрали самую яркую звезду нашей маленькой вселенной, а теперь ссоритесь с нами из-за облачка пыли, которое она оставила после себя".
Элизабет Фаррен (1759-1829) - английская актриса; в 1797 году стала леди Дарби.
Эдвард Смит-Стенли, 12-й граф Дерби (1752-1834) — в 1771-1776 гг. именовался лордом Стенли; с 1776 г. стал графом Дерби и членом Палаты лордов.
Дополнение
Если это может вас заинтересовать, уважаемые читатели, то мисс Фаррен стала любовницей графа Дерби в 1881 году, так как ещё с 1778 года граф Дерби стал жить отдельно от своей жены, леди Элизабет Дерби. Так они и существовали до 14 марта 1797 года, а всего через два месяца граф Дерби и мисс Фаррен стали мужем и женой.
Элизабет Смит-Стенли, графиня Дерби (1753-1797) — урождённая Гамильтон; с 1774 года жена Эдварда Смит-Стенли.
Встреча с Браммелом
Однажды Шеридан увидел известного денди Браммела в “непрестижной” части Лондона.
Браммел стал оправдываться:
"Шерри, приятель, не говори никому, что застал меня в этом грязном районе. Хотя, впрочем, возможно, я излишне суров - ведь где-то здесь живет его милость герцог Нортумберлендский. Дело в том, приятель, что мне надо было сходить в банк в район Сити. Хорошо бы Сити перенесли в Вест-Энд — так неохота попадать в такие кварталы".
Однако Шеридан не внял мольбе приятеля и постарался широко распространить слух о том, что 20 марта 1803 года он встретил Браммела в неподходящем месте.
Репутация Браммела от этих вестей пострадала не слишком сильно, но никто не поинтересовался, а что сам Шеридан делал в подобном месте?
Джордж Брайан Браммел (1778-1840) — денди, законодатель мод в начале 19 века и в эпоху Регентства (1811-1820).
Хью Преси, 2-й герцог Нортумберленд (1742-1817) — генерал лейтенант.
Бег по тарелкам
Шеридан и Тикелл были членами лондонского клуба эксцентриков.
Однажды Шеридан довольно жестоко подшутил над своим другом. Он зацепил Тикелла шуткой и устроил так, чтобы тот погнался за ним. Шеридан свернул в тёмный коридор, на полу которого он в беспорядке разложил тарелки, оставив узкий проход вдоль одной из стен. Сам Шеридан пробрался вдоль стены, а бедный Тикелл бежал по тарелкам, спотыкался, несколько раз падал и в результате довольно сильно порезался.
Когда поправлявшегося Тикелла навестил лорд Таунсенд, член этого же клуба, он после слов соболезнования не выдержал и хихикнул:
"Да, но как замечательно всё было подстроено!"
Лорд Джордж Таунсенд (1757-1833) — британский политик.
Частное дело
Однажды в 1809 году во время заседания Парламента окна зала осветились ярким багровым светом — это горел театр “Друри-Лейн”, в перестройку которого в 1794 году Шеридан вложил большие средства. Перестройка-то и затевалась для усиления противопожарной безопасности театра.
Один из парламентариев предложил прервать заседание, но против выступил сам Шеридан:
"Каковы бы ни были размеры моего несчастья, это — частное дело, которое не должно мешать делам государственным".
Глядя на пожар
Эта возвышенная фраза Шеридана была проигнорирована членами Палаты Общин, которым очень хотелось поглазеть на пожар, и заседание было прервано.
Тогда Шеридан вместе с одним из приятелей перебрался в одну из кофеен близ места пожара и заказал бутылку портвейна. Потягивая этот благородный напиток, Шеридан с горечью произнёс:
"Плохо, когда человек не имеет возможности выпить бокал вина, глядя, как горит его собственный дом".
Кого боится Шеридан?
Шеридан уже давно перестал сочинять пьесы и писал только речи для выступлений в парламенте. Но однажды по Лондону пронёсся слух, что Шеридан пишет новую комедию.
Один из приятелей драматурга, некто мистер Келли, спросил Шеридана, правдив ли этот слух. Шеридан утвердительно кивнул головой.
Келли только усмехнулся:
"Не верю. Вы никогда больше не будете писать, вы боитесь писать".
Шеридан удивился:
"Кого же я боюсь?
Келли ответил:
"Вы боитесь автора “Школы злословия”".
Речь против Бонапарта
Когда в декабре 1802 года начались заседания новоизбранного парламента, то главным вопросом, который обсуждали парламентарии, стал отношения с Францией и её Первым Консулом.
8 декабря 1802 года выступил и Шеридан, который произнёс большую и пылкую речь:
"Никогда ещё Англия не была в таких затруднительных обстоятельствах, как теперь; никогда не имели мы такого опасного врага, как Бонапарт. Говорят, что не следует ругать его: я постараюсь по возможности не оскорбить Консула, но если изображение дел его и системы покажется обидным для чести, то не моя вина!
Рассуждая о войне и мире, говорю:
"Сохраните его, если можете!" -
но добавляю:
"Вооружайтесь и не спускайте ничего врагам Англии, накажите их за первую дерзость".
Я с большим вниманием слушал, что говорили ораторы Парламента. Один из них не хочет увеличения армии, так как министры на объясняют, в чём состоит опасность. Но разве он не видит её? Надо только посмотреть на Европу.
Другой, что вооружения означают страх, а нам не следует его показывать; что мы успеем набрать армию, когда неприятель выйдет на берега наши, когда услышим звуки литавр и труб его! Я слышал, что деревянные пушки, выставленные на стенах крепости, производят иногда такое же действие, как настоящие, но мы не испугаем ими французов. Уверяют, что они не разорвут мир: взгляните на карту Франции, и если трудно измерить её пространство и сосчитать количество жителей, то ещё труднее измерить властолюбие Консула. Кто завладел твёрдою землёй, уважит ли наш остров?
Он страшнее королей французских. Наследственные монархи, издревле любимые подданными, не имели нужды прельщать солдат добычей. Бонапарт, возведённый на престол случаем, должен обещать своим подданным завоевание мира и предложит им такое условие: согласитесь быть моими рабами и я сделаю вас господами других народов.
Говорят, что Консул хочет только быть нашим партнёром в торговле. Действительно, он очень хочет этого, но мысли его простираются и дальше. Непроницательный зритель, видя две армии, которые не дерутся между собой, думает, что нет войны; но одна может хитрыми другую сложить оружие. Не думаю, чтобы Бонапарт, воспитанный в военных лагерях, хорошо разбирался в торговле, и вижу, что он следует старинному методу, запрещая ввоз товаров и накладывая большие пошлины.
У нас великие богатства и большой кредит; Консул думает, что он перевезёт их во Францию, как итальянские статуи, если покорит Англию. Ложная мысль!
Нет, нет! Кредит исчезнет и золото скроется в земле, если на неё ступит нога деспота. Я думаю, что как он по милости своей ни занимается благом Эторурии, но что мы ещё более занимаем его. Что первая утренняя мысль Консула есть Англия, и что она же есть предмет его вечерних молитв, воссылаемых им к Юпитеру, Магомету, богине войны или разума.
Только одно может успокоить нас, что Бонапарт является философом и филантропом! Он к удивлению всего мира открыл, что мы принадлежим к западному семейству!
Признаюсь, мне досадно слышать, что эту глупость была сказана одному из умнейших людей нашего времени...
Я не хочу иметь чести обедать с семейством Консула. Он может, подобно лорду Петеру, кормить гостей своих сухим хлебом, уверяя их, что они едят самое лучшее мясо.
Что до нынешних министров Англии, то я душою и сердцем оправдываю их систему. Один благородный лорд хотел, чтобы прежние министры заняли их место. Но что бы они сделали? То же, что и нынешние. Хоксбери и Аддингтон заключили мир, а мы выгоним их из министерства? Разве первый есть перо, а второй печать, которые бросим под стол, аписав и запечатав бумагу?
Здесь можно вспомнить эпиграмму Марциала:
"Я Марка не люблю!
За что? - За то, что не люблю!"
[Не совсем точная цитата.]
Некоторые думают, что канцлер так же легко мог бы управлять Европой, как он, будучи оратором, управлял Парламентом: то есть взглянуть на карту Европы и при каждом новом разделе закричать:
"Каждый на своё место, государи мои!"
Уверяют, что один Питт может спасти Англию; но если благоденствие земли зависит от одного человека, то она недостойна благоденствия.
Нынешних министров называют аптекарскою микстурой: правда, что господин Питт любит "чистое вино" [так говорят в парламенте], и вкус его недурен; однако же и прежние министры составляли микстуру.
Народ, Парламент, Король — вот наш палладиум!"
Генри Эддингтон или Аддингтон (1757-1844) — премьер-министр Великобритании 1801-1804; 1-й виконт Сидмут 1805.
Роберт Барнс Дженкинсон (1770-1828) — лорд Хоксбери (1796), барон Хоксбери (1803), 2-й граф Ливерпул (1808); министр иностранных дел в правительстве Эддингтона с 1801.
Уильям Питт-младший (1759-1806) — премьер-министр Великобритании 1783-1801 и 1804-1806.
Ричард Бринсли Шеридан: человек, драматург и политик. Часть III. Байрон о Шеридане (окончание)
© Виталий Киселев (Старый Ворчун), 2020
