Я — человек!
Когда во время учений конного полка майор Фрейганг опоздал к началу мероприятия, великий князь Павел Петрович так грозно на него взглянул, что тот без чувств свалился с коня на землю.
Павел Петрович очень любил, когда его взгляд проявлял такую силу, поэтому он проявил заботу о заболевшем Фрейганге: ему дважды в день докладывали о здоровье больного, а когда Фрейганг поправился, его пригласили к великому князю.
Павел Петрович заговорил с Фрейгангом по-немецки и спросил:
"Человек ли я?"
Оробевший майор только после повторного вопроса смог робко ответить:
"Да".
Павел Петрович продолжил:
"Тогда и я могу ошибаться. И вы ведь человек?"
Фрейганг уже немного успокоился:
"Человек, Ваше Императорское Высочество".
После этого ответа великий князь обнял майора со словами:
"Тогда вы, конечно, умеете прощать".
Возможно, это был Матвей Иванович Фрейганг.
Трапеза с тараканами
После коронации император Павел I возвращался в Петербург кружным путём через Смоленск, Вильну и Ригу. Перед Смоленском Павел Петрович решил остановиться в деревне Пнёво, где для императора и его свиты подготовили большую избу.
Как только подали обед, как из всех щелей избы повылезло огромное количество тараканов: они бегали по полу, стенам и потолку, забирались на стол, а с потолка стали падать в кушанья. Павел Петрович, не обращая внимания на тараканов, принялся за еду, но члены его свиты брезгливо не притрагивались к блюдам и напиткам.
Император с удивлением оглядел придворных и сердито приказал:
"Извольте кушать!"
Пришлось всем присутствующим повиноваться императору и приступить к трапезе.
Незадачливый проситель
Один молодой дворянин из Малороссии приехал в Петербург, чтобы выхлопотать разрешение о включении своей фамилии в родословную книгу. И решил он со своей просьбой обратиться прямо к императору. Неведомо каким путём, но ему удалось оказаться на пути Павла I, и, бросившись на колени, дворянин подал своё прошение императору, который решил прочесть поданную бумагу прямо на месте.
Что-то Павлу Петровичу понравилось в молодом дворянине, и он коротко бросил:
"Сто душ!"
Проситель ничего не понял и от страха простёрся ниц перед императором.
А удивлённый Павел Петрович продолжил:
"Мало? Двести!"
Дворянин по-прежнему ничего не понимал и продолжал лежать, а император, дойдя до пяти сотен душ, резко окончил:
"Мало? Ни одной!"
Проситель наконец вскочил, но было уже поздно, так что он остался без имения, однако его вопрос в герольдии был быстро решён.
Шинель императора и термометр
Фрейлина Мария Сергеевна Муханова (1803-1882) оставила довольно интересные воспоминания, в которых рассказывает и о временах, свидетелем которых она не могла быть по возрасту, но слышала от других придворных. Вот одна из них.
Даже став императором, Павел Петрович продолжал оставаться довольно бережливым человеком. Так у него была всего одна шинель для осени, зимы и весны, и, смотря по погоде (в основном, по показаниям термометра в градусах Реомюра), ему перед самым выездом подшивали то ватную подкладку, то меховую. Если температура воздуха вдруг оказывалась выше, чем требовалось для уже подшитой меховой подкладки, то специально поставленный у термометра служивый натирал его льдом перед выходом Императора; в противном случае ему приходилось согревать термометр своим дыханием.
Александровская звезда за ошибку императора
Изучая финансовый отчёт генерального казначея барона Алексея Ивановича Васильева (1742-1807), Павел I обнаружил, что в казне недостаёт четырёх миллионов рублей.
Тогда император гневно потребовал от генерал-прокурора Петра Хрисанфовича Обольянинова (1752-1841), чтобы тот немедленно представил ему кандидатуру нового генерального казначея.
Обольянинов, по его словам, стал отказываться от такого поручения, сказав Императору, что, во-первых, для поиска новой кандидатуры требуется некоторое время, а, во-вторых, было бы неплохо выслушать и объяснения самого барона Васильева, а уже потом выносить ему обвинительный приговор.
Павел I сначала вспыхнул, из-за того что ему осмелились возразить, но быстро успокоился и сказал:
"Поезжайте, и от него тотчас ко мне. Я жду с нетерпением его ответа".
Васильев рассказал генерал-прокурору, что пропущенные в отчёте четыре миллиона были израсходованы на какие-то чрезвычайные нужды, и Император велел ему не включать эту сумму в общий отчёт, а подать отдельную докладную записку. Васильев добавил:
"Доложите Государю, что я представил эту особую записку ещё прежде, и Его Величество, сказав, что прочтёт её после, изволил при мне положить её в такой-то шкаф, на такую-то полку в своём кабинете".
Генерал-прокурор немедленно прискакал к Императору и доложил ему всё дело. Павел Петрович хлопнул себя по лбу и, указывая на шкаф, вскричал:
"Ищите тут!"
Разумеется, записка, полностью оправдывавшая действия генерального казначея, была найдена. Императору стало совестно за несправедливые обвинения в адрес барона Васильева, и он сказал Обольянинову:
"Возьмите Александровскую звезду с бриллиантами, отвезите её к барону Васильеву и объявите, что я, сверх того, жалую ему пятьсот душ крестьян".
Нечаянная милость
Николай Осипович Кутлубицкий (или Котлубицкий, 1775-1849) был первым комендантом Михайловского замка. В кордегардии замка постоянно содержалось большое количество офицеров, совершивших ошибки во время строевых упражнений. За такую малую провинность офицеры томились в неприспособленных для этого помещениях, и Кутлубицкий решил хоть как-то облегчить их участь.
Однажды на доклад к Павлу Петровичу комендант замка пришёл с большим свёртком. После доклада Император спросил, указывая на свёрток:
"Что это?"
Кутлубицкий ответил:
"План, Ваше Императорское Величество! Нужно сделать пристройку к кордегардии".
Император удивился:
"На что?"
Кутлубицкий пояснил:
"Там так тесно, Государь, что офицерам ни сесть, ни лечь нельзя".
Император отказал в просьбе:
"Пустяки — ведь они посажены не за государственное преступление. Ныне выпустить одну половину, а завтра — другую. И всем место будет, и строить не нужно, и впредь повелеваю так поступать".
Случай на разводе
Однажды во время развода Павел I облокотился на плечо генерала Сергея Лаврентьевича Львова (1740-1812). Львов почтительно удивился:
"Ах, Государь! Что вы делаете? Могу ли я служить вам опорою. Лучше окажите мне милость и позвольте хоть на одну секунду опереться на вас. Тогда увидите кругом себя такие физиономии, которые рассмешат вас до слёз".
Ольга Николаевна Смирнова (1834-1893) была писательницей, фрейлиной и дочерью известной Александры Осиповны Смирновой-Россет (1809-1882). Считается, что именно Ольга Николаевна является настоящим автором книги "Записки А.О. Смирновой", написанной на основе архива А.О. и её устных рассказов. Вот один из сюжетов, обнаруженных в этих бумагах.
Бессонница императора
Первой камер-фрау при императрице Марии Фёдоровне была шотландка мисс Кеннеди, которую называли Сарой Ивановной.
О.Н. Смирнова в примечаниях к своей книге ошибочно назвала эту даму Мэри. Так и пошло...
У императора Павла I, страдавшего от бессонницы, вошло в привычку будить по ночам императрицу Марию Фёдоровну, чтобы та слушала, как он читает монологи из Расина и Вольтера. Если императрица засыпала, то император сердился и будил её.
От таких ночных пробуждений у Марии Фёдоровны учащалось сердцебиение, и первая камер-фрау императрицы Кеннеди, которая спала с ней в одной комнате, стала на ночь запирать дверь их спальни. Когда император Павел стучал в дверь, мисс Кеннеди отвечала ему:
"Мы спим".
Император в ответ кричал:
"Так вы спящие красавицы!" -
и уходил будить кого-нибудь другого.
Иногда императрица, впрочем, вставала ночью и прохаживалась с мужем по дворцу, пока тот совершенно не успокаивался.
В роковую ночь
В ночь убийства императора Мария Фёдоровна и мисс Кеннеди спали, когда раздался стук в дверь. Мисс Кеннеди подумала, что это стучит император, и крикнула:
"Мы спим!"
Раздался более громкий стук, разбудивший императрицу, и повторился ещё раз. Мария Фёдоровна сказала:
"Это стучит часовой. Должно быть, во дворце пожар".
Камер-фрау помогла императрице одеться, и та велела ей отпереть дверь. У дверей стояло несколько человек, и один из них сказал, что император мёртв. Марии Фёдоровне стало плохо, и кто-то принёс стакан воды, подав его мисс Кеннеди. Граф Паленн поддерживал императрицу и хотел дать ей воды, но часовой, стоявший у дверей императрицы, отодвинул руку графа и выпил воду сам со словами:
"Вы убили нашего императора, вы способны убить императрицу!"
Позднее Мария Фёдоровна назначила этому солдату пожизненную пенсию и иногда навещала его в доме инвалидов в Павловске.
Ночные страхи императрицы
После смерти мужа императрица Мария Фёдоровна часто просыпалась по ночам, дрожа от страха, и госпожа Кеннеди, продолжавшая спасть с ней в одной комнате, давала ей подкрашенные капли, чтобы та заснула. В 6 часов утра Мария Фёдоровна просыпалась и шла молиться к той кровати, возле которой убили её мужа.
Другие ночные “жертвы” императора
Камер-юнгфера Анна Константиновна Скороходова (1730-1801) была ещё одной из “жертв” ночных похождений императора. Хранительницей бриллиантов она стала ещё при Екатерине II, и поэтому император пытался будить её криками:
"Бриллианты украдены!" или "Во дворце пожар!"
После нескольких подобных проделок А.А. Скороходова перестала открывать дверь и реагировать на стуки императора.
Если императору не удавалось добудиться ни до кого из женщин, он шёл к часовым и разговаривал с ними.
“Портрет” императора
Павел Петрович находил, что молодая Прасковья Александровна Волкова (в замужестве Миллер, 1782-?), бойкая и весёлая фрейлина, очень похожа на него и часто называл её своим портретом.
На одном приёме Волкова вошла в зал вместе с другими фрейлинами, а Павел Петрович поклонился ей и сказал:
"А, мой портрет!"
Волкова скромно возразила:
"Я слишком невзрачна, Государь!"
Павел Петрович рассмеялся:
"В молодости я был красивым мальчиком!"
Курносые
Однажды Павел I увидел двух фрейлин, которые перешёптывались между собой. Император вспылил и объявил, что он проучит по-своему всех, кто вздумает шёпотом разговаривать во дворце.
На следующий день Павел Петрович шёл к императрице и увидел Волкову, которая вполголоса переговаривалась со своей сестрой.
Император рассердился:
"Зачем вы шепчетесь?"
Волкова ответила:
"Нам нельзя говорить вслух – мы говорили о Вас".
Павел Петрович заинтересовался:
"А что же вы обо мне говорили?"
Волкова с самым серьёзным выражением лица сказала:
"Что Вы очень курносы".
Павел Петрович расхохотался:
"Сами вы курносые!"
Павел Петрович - наследник и император. Часть X
(Продолжение следует)
