Женщины в его жизни
После рождения Павла Петровича супруги стали жить практически раздельно, слабо соблюдая видимость семейной жизни. О многочисленных любовниках Екатерины я здесь говорить не буду, но стоит отметить любвеобильность Великого князя, а потом и Императора.
Кстати, Пётр Фёдорович признавал Павла своим сыном, да они и внешне похожи, так что легенда об отцовстве Сергея Васильевича Салтыкова (1726-?) является лишь дворцовой сплетней, хотя Салтыков действительно был одним из первых любовников Великой княгини.
В 1754 году среди фрейлин Екатерины Алексеевны появилась пятнадцатилетняя Елизавета Романовна Воронцова (1739-1792), которая вскоре стала любовницей Великого князя, и на долгие годы — дамой его сердца.
Почти все современники отмечали ужасную внешность Елизаветы Романовны, хотя сохранившиеся портреты не позволяют сделать подобный вывод. Правда до нас дошли портреты уже зрелой, довольно миловидной и немного полноватой замужней дамы, а юношеские портреты “Романовны”, как её называл Пётр Фёдорович, если они и существовали, до нас не дошли.
Екатерина II в своих мемуарах, правда написанных значительно позже, так описывала свою новую фрейлину, которая была
"очень некрасивым, крайне нечистоплотным ребёнком с оливковым цветом кожи, а после перенесённой оспы, стала ещё некрасивее, потому что черты её совершенно обезобразились, и всё лицо покрылось не оспинами, а рубцами".
Ну, а какого описания следует ждать от женщины, убившей своего мужа? Если муж, по её рассказам, был уродом, то его любовница должна быть, по крайней мере, крокодилом.
В описании Елизаветы Романовны, которое сделал Фавье в 1761 году, она выглядит уже значительно лучше:
"У Воронцовой две сестры красавицы [Мария Романовна(1737-1765) и Екатерина Романовна (1743-1810)], но он предпочел её, безобразие которой невыразимо и не искупается ни хорошим сложением, ни белизной кожи. Даже Великая княгиня и та весьма довольна этой [дружбою], к упрочению которой сама немало содействовала, так как не придает ей никакого значения. Девица эта, впрочем, не лишена ума, и при случае, конечно, сумела бы воспользоваться своим положением, если б на то представлялась хоть малейшая возможность".
То есть, и кожа у неё, оказывается была белой, и фигура — хорошей, а на лицо у каждого свой вкус.
Елизавета Романовна была не единственной любовницей Великого князя, который оказался достаточно влюбчивым человеком, но все его остальные связи были достаточно кратковременными и не слишком волновали представителей высшего света.
Чтобы не возвращаться позднее к этой теме, я перечислю некоторых из многочисленных и кратковременных увлечений Великого князя, а затем и Императора, приписываемых ему молвой.
Среди его любовниц были: красавица Наталья Владимировна Долгорукова (в замужестве Салтыкова, 1736-1812), Екатерина Николаевна Чоглокова (в замужестве Рославлева, 1746-1794), Елизавета Ивановна (София-Елизавета Левенштерн, 1723 -1783), падчерица Александра Ивановича Глебова (1722-1790), у которого своих детей не было; она, по словам Бретейля была “довольно хорошенькой, хотя горбатой”.
Часто рассказывают и о довольно бурном, хотя и кратковременном, романе Петра III с княгиней Еленой Степановной Куракиной (в девичестве Апраксина, 1735-1768), которой приписывали многочисленные любовные связи. По словам Рюльера, это была
"одна из отличных придворных щеголих, темноволосая и белолицая, живая и остроумная красавица".
В то же время, писал Рюльер,
"княгиня Kypaкина была так известна, что можно всякий раз, завязав глаза, принять в любовники того, который был у неё".
Клод Карломан Рюльер (1735-1791) в 1760-62 гг. был секретарём французского посольства в Петербурге.
В этой связи хочу привести анекдот, рассказанный князем Михаилом Михайловичем Щербатовым (1733-1790):
"Княгиня Елена Степановна Куракина была привождена к нему [Петру III] на ночь Львом Александровичем Нарышкиным, и... бесстыдство её было таково, что, когда по ночевании он её отвозил домой поутру рано и хотел, для сохранения чести её, и более чтобы не учинилось известно сие графине Елизавете Романовне, закрывши гардины ехать, она, напротив того, открывая гардины, хотела всем показать, что она с государем ночь провела".
Приписывали Петру Фёдоровичу и короткий роман с принцессой Гедвигой Елизаветой Бирон (1727-1797), ставшей в замужестве Екатериной Ивановной Черкасовой; по этой причине её иногда неправильно называют Екатериной Бирон. Это была довольно сутулая, почти горбатая, и очень некрасивая женщина, но зато — единственная дочь герцога Бирона.
Несмотря на все эти романы, Пётр Фёдорович всегда возвращался к своей “Романовне”, и держал её возле себя. Фавье объяснял привязанность Петра Фёдоровича к своей любовнице следующим образом:
"Эта девица сумела так подделаться под вкус Великого князя и его образ жизни, что общество её стало для сего последнего необходимым".
Да и характером Елизавета Романовна была схожа с Петром Фёдоровичем: добрая и прямодушная, остроумная и непосредственная.
Сразу в монографиях нескольких авторов (А.С. Мыльников, А.Н. Сахаров, Н.Ю. Болотина) я встретил пассаж о реакции “Романовны” на похождения Петра Фёдоровича. Приведу его дословно, хотя источника информации авторы не называют, да и я пока его не обнаружил:
«Увлечения императора приводили к бурным проявлениям ревности основной фаворитки, которая не стеснялась множества свидетелей и даже законной супруги Петра III. По рассказам иностранных дипломатов, во время одного из обедов
«девица Воронцова… совершенно забыла все подобающее Государю почтение, даже до того, что осмелилась назвать его гадким мужиком и ещё другими словами, повторить которые не позволяет приличие»,
а вскоре
«произошла ещё более горячая сцена, причем оскорбления, оказанные той и другой стороной, редко можно слышать на наших рынках».
Пётр III: факты, анекдоты и свидетельства о жизни несчастного и оболганного после его убийства Российского Императора. Часть II
(Продолжение следует)
