Племянница Татьяна
Как-то в Кременчуге Потёмкин неважно себя почувствовал и велел присутствующим играть в карты в его спальной комнате.
Младшая его племянница, Татьяна Васильевна Потёмкина (1769-1841) играла в пикет с подполковником Сибирского гренадерского полка Петром Пантелеевичем Поповым 1-м.
Они решили, что их никто не видит, и стали ногами подавать друг другу условные знаки, назначая свидание.
Потёмкин, лежавший на диване, увидел эту “игру”, подозвал своего камердинера Фёдора Ермолаевича Секретарёва (впоследствии писателя) и велел всем убираться.
Когда все разошлись, откланявшись спине его светлости, князь велел Секретарёву принести три прутика, которыми гоняют провинившихся сквозь строй. Затем Потёмкин приказал камердинеру:
"Татьяну сюда в дезабилье".
Татьяна уже и так была дезабилье, но пришедший Секретарёв разрушил её амурные планы. Когда Татьяна вошла в спальню дядюшки, тот сказал:
"Фёдор, запри дверь".
Затем Светлейший собственноручно отхлестал Татьяну Васильевну по спине и плечам, которая визжала, умоляла о помиловании и даже вопрошала:
"За что?"
Закончив процедуру, Потёмкин спросил племянницу:
"Разве тебе недовольно? Пошла вон!"
Задержавшиеся в соседней комнате посетители очень хорошо слышали визги Татьяны.
Утомившись, Потёмкин лёг на диван и велел позвать к нему Попова, которому приказал:
"Отправиться с получения часа, не мешкая, на Прут осмотреть место положения и ожидать моего повеления там".
На следующий день был бал, на котором мученица Татьяна должна была танцевать больше всех, чтобы не прогневить любимого дядюшку.
О свадьбе племянницы Саши
Граф Ксаверий Петрович Браницкий (1731-1819) уговорил Потёмкина выдать за него замуж племянницу Светлейшего Александру Васильевну Энгельгардт (1754-1838).
Когда приближённые начали поздравлять Потёмкина с предстоящим бракосочетанием племянницы, тот удивлённо взглянул на окружавшую его толпу:
"С чем поздравляете? Вышла блядь за альфонса!"
Полк выгоднее губернаторства
Василий Васильевич Энгельгардт (1755-1828), родной брат знаменитых сестёр, был племянником Потёмкина и командовал кирасирским князя Потёмкина полком.
Он прилично поживился на этой должности, но всё же решил побеспокоить своего дядюшку и попросил назначения на губернаторскую должность.
Светлейший при всех начал бранить племянника:
"Чего ты, дурак, просишь? Три губернии не доставят тебе столько, сколько ты от полка воруешь! Довольно тебе 10 тысяч лошадей!"
Дядюшка, конечно, несколько преувеличил количество лошадей в полку, но относительно остального был прав.
Генералы под обстрелом
Князь Николай Васильевич Репнин (1734-1801) во время осады Очакова обвинял Потёмкина в трусости и бездействии и решил организовать заговор генералов, чтобы отстранить Потёмкина от командования.
Потёмкин был уверен, что офицеры и солдаты его армии не поддержат выступления генералов, и потому не предпринимал против них никаких карательных мер.
Однако известия о заговоре генералов дошли до Екатерины II, которая рекомендовала Потёмкину снять осаду Очакова, разместить войска на зимних квартирах и поспешить к ней в Петербург.
Потёмкин поступил несколько иначе. Он собрал весь генералитет и отправился инспектировать воинские позиции.
Вскоре он остановился в местности, которую обстреливала турецкая пятидесятипушечная батарея, и начал разговаривать с князем Репниным.
Кругом сыпались ядра, генералы нервничали, бледнели, но не смели тронуться с места.
Побеседовав так полтора часа, Потёмкин неспешно отправился в свою ставку, время от времени повторяя:
"Да где же храбрецы-то? Все побледнели, как обосрались с перегону!"
Генералы молча проглотили эти оскорбления и были только рады, что смогли убраться из-под обстрела.
Потёмкин и Суворов
В своей ставке Потёмкин обычно принимал всех генералов в халате и в тапках на босу ногу. В таком же виде принимал он и Суворова, который приходил к нему обычно в полевой форме и по-армейски приветствовал князя, прикладывая правую руку к каске возле лба.
Затем он поворачивался кругом через правое плечо и притоптывал при этом правой ногой.
Потёмкин на это представление обычно говорил:
"Полно, перестань дурачиться, чучело!"
О смерти Светлейшего
Нижеприведённую версию обстоятельств смерти Потёмкина взята из мемуаров Александра Михайловича Тургенева (1772-1863), написанных в царствование императора Николая I.
Платона Александровича Зубова (1767-1822), последнего фаворита Екатерины II, Потёмкин откровенно не любил. Однажды к Светлейшему прибыл с депешами из Петербурга Валериан Зубов (1771-1804), младший брат фаворита.
Перед возвращением в столицу Валериан спросил Потёмкина:
"Что прикажете, Ваша Светлость, доложить словесно Её Величеству о здоровье Вашем?"
Потёмкин поморщился:
"Доложи Государыне, что я во всём здоров, только один зуб мне есть мешает; приеду в Петербург - вырву его!"
Лучше бы князь промолчал, так как братья Зубовы в Петербурге сразу же всполошились.
Когда Потёмкин прибыл в Петербург, Зубовы нашли возможность дать ему медленно действующий яд во время обеда, на котором также присутствовал придворный банкир Ричард Сутерланд (1739-1791).
Сам яд и его доза были подобраны так, что он начал действовать уже после отъезда Светлейшего из Петербурга, в дороге, так что все, в том числе и сам князь, приняли случившееся за обострение давней болезни.
Никто бы ничего и не заподозрил, если бы в один день с Потёмкиным и с теми же симптомами не умер в Петербурге банкир Сутерланд. Однако никакого следствия по этому делу произведено не было.
Де Линь о Потёмкине
Избранные места из воспоминаний князя (принца) Шарля Жозефа де Линя (1735-1814), австрийского дипломата, были изданы мадам де Сталь (1766-1817) под названием “Письма и размышления принца де Линя”. В этих воспоминаниях есть и любопытная зарисовка князя Потёмкина:
"Я вижу полководца по наружности ленивого, а, в самом деле, беспрестанно трудящегося...
Он всегда лежит; однако ж не спит ни днём, ни ночью, стараясь угождать обожаемой Государыне, и тревожась мыслью, не отняло ли жизни пушечное ядро у кого-либо из подчинённых ему воинов.
Боязлив, когда дело идет о других; сам за себя неустрашим. Беспокоится прежде опасностей, веселится при опасностях, бывает смутен среди весёлостей. Любит Бога, боится сатаны...
Одною рукою дает знак любимым женщинам, другою крестится... Получает деревни от императрицы, и платит за неё долги без её ведома...
С генералами беседует о богословии, а с архиепископами о военном деле...
Как младенец, всего желает, и как великий человек, без всего обойтись может".
Кстати, Потёмкин первым в русской армии ввёл в казачьих войсках чины наравне с армейскими.
Григорий Александрович Потёмкин: анекдоты о Светлейшем
(Продолжение следует)
