Зла не помню
Когда Николай Павлович был ещё лишь Великим князем, его неудовольствие навлёк на себя полковник Николай Сергеевич Беклешов (1789-1859), который сразу же подал в отставку.
Когда же Николай Павлович взошёл на престол, Беклешов обратился к императору с письмом, в котором просил опять принять его на службу.
Император милостиво отнёсся к этой просьбе и сказал Бенкендорфу:
"Я забываю то, чем мне досаждают другие. Скажите Беклешову, чтобы он просил у меня должности, какую сам считает для себя приличною".
Беклешов был произведён в статские советники и определён в обер-прокуроры 2-го департамента Сената.
Непорядок в гимназии
Известно, что Николай I уделял большое внимание образованию подрастающего поколения. В 1833 году император посетил 1-ю гимназию Петербурга и остался очень недоволен увиденным.
В пятом классе на уроке истории один из учеников [лучший по успеваемости и поведению] внимательно слушал преподавателя, но при этом облокотился о стол. Николай Павлович усмотрел в этом нарушение дисциплины и велел этого учителя отстранить от должности.
На уроке Закона Божия Николай I тоже усмотрел непорядок: хотя все мальчики внимательно слушали священника, один из учеников посмел прислониться спиной к заднему столу.
Император сделал священнику выговор, на что тот почтительно ответил:
"Государь, я обращаю внимание более на то, как они слушают мои наставления, нежели на то, как они сидят".
Дело приняло нешуточный оборот, так что попечителю Петербургского учебного округа Константину Матвеевичу Бороздину (1781-1848) пришлось подать прошение об отставке.
Император прошение удовлетворил, но произвёл Бороздина в действительные тайные советники и сделал простым сенатором.
Снова не так
В 1843 году Николай I снова посетил 1-ю гимназию, и приехал уже в дурном расположении духа. Сердитый император ходил по гимназии и всё пытался отыскать, к чему бы придраться. Наконец, он гневно посмотрел на одного из учеников и воскликнул:
"Это что за чухонская рожа?"
На прощание император сурово сказал директору гимназии Петру Давыдовичу Калмыкову (1808-1860):
"Да, у вас всё хорошо по наружности, но что за рожи у ваших воспитанников! Первая гимназия должна быть первая по всему: у них нет этой живости, этой полноты, этого благородства, какими, например, отличаются воспитанники 4-й гимназии!"
Благодарность
В 1838 году начальник Корпуса жандармов Леонтий Васильевич Дубельт (1792-1862) вызвал к себе драматурга Николая Алексеевича Полевого (1796-1846), чтобы передать ему высочайше пожалованный перстень за пьесу “Ботик Петра I”.
Дубельт, вручая перстень, произнёс:
"Вот вы теперь стоите на хорошей дороге: это гораздо лучше, чем попусту либеральничать".
Полевой на эти слова низко поклонился и ответил:
"Ваше превосходительство, я написал ещё одну пьесу, в которой ещё больше верноподданнических чувств. Надеюсь, вы ею тоже будете довольны".
Император в толпе
В 1842 году последний маскарад перед Великим постом в Дворянском собрании был очень многолюдным, и Николай I лишь с трудом мог пробираться в этой праздничной толпе.
В одном месте дамы-патриотки в масках так плотно окружили императора, что он был вынужден остановиться и ждать. Маски-дамы наслаждались лицезрением любимого императора, но Николаю Павловичу это вскоре надоело, он топнул ногой и грозно прикрикнул на дам, по-французски, разумеется, обозвав их скотами.
Мгновенно наступила тишина, и толпа перед императором расступилась, как волны Красного моря перед жезлом Моисея.
Несостоявшийся спектакль
Осенью 1843 года афиши, расклеенные в Петербурге, известили горожан, что вскоре, в среду, в “Севильском цирюльнике” перед жителями столицы впервые предстанет знаменитая певица Полина Гарсиа.
Краевский тогда редактировал литературное приложение к “Русскому инвалиду”. Он был уверен, что спектакль непременно состоится в среду, и решил опередить конкурентов с рецензией на спектакль. Он заказал статью некоему журналисту Сорокину, в которой бойкий щелкопёр превознёс до небес пение и игру знаменитой актрисы Гарсии: публика была в восторге, на сцену летели цветы и актрисе преподнесли два венка.
Статья оказалась в руках Краевского в среду, и он тотчас же отправил её в набор. Между тем, спектакль в среду не состоялся, так как приболел тенор Рубини.
С утра четверга в Петербурге не смолкал смех среди читателей “Инвалида”, к которым вскоре присоединилась и остальная публика. Всех развеселили неумеренные похвалы несостоявшемуся спектаклю и его исполнителям, а особенно мадам Гарсии.
Не смеялся только Николай Павлович, который приказал незадачливого журналиста Сорокина на месяц посадить на гауптвахту, а “Русскому инвалиду” впредь запретил писать статьи о театре.
Джованни Батиста Рубини (1794-1854) – тенор.
Полина Гарсиа-Виардо (1821-1910) – певица.
Андрей Александрович Краевский (1810-1889) – издатель и журналист.
Хороша, но...
Следует отметить, что Николай I был неравнодушен к хорошеньким актрисам. В 1843 году он присмотрел в Варшаве очень красивую певицу Ассандри и захотел увидеть её в Петербурге.
Мадемуазель Ассандри сразу же получила очень приличный ангажемент в Итальянскую оперу. Да, девица была очень хороша, только вот пела она не очень... Да ещё выступать ей довелось после триумфальных выступлений мадам Гарсии, так что ничего не было удивительного в том, что петербургская публика её ошикала, тем более что все уже знали, как она попала в Петербург.
Поэтому на втором выступлении Ассандри в “Норме” присутствовал сам император, который аплодировал певице; высокопоставленные зрители последовали примеру Николая Павловича, а простая публика безмолвствовала.
Тем временем в 256 номере “Северной пчелы”, благонамеренной газеты, издававшейся Булгариным, о первом представлении “Нормы”, где впервые перед публикой предстала прекрасная Ассандри, было написано следующее:
"Мы не скажем об этом представлении ни словечка, по латинской пословице: aut bene, aut nihil... Гораздо более имели мы наслаждения в зверинце г-на Зама..."
Из-за этой фразы министр двора князь Волконский потребовал от цензоров ответа для доклада императору:
"На каком основании осмелились пропустить сию неприличную фразу [сравнение оперы со зверинцем], и кто её сочинитель?"
Всю ночь в цензурном комитете готовили ответ на этот вопрос и, наконец, отбились, написав, что не находят в этой статье ничего ни для кого обидного, а
"в простом сближении двух разнородных предметов - оперы и зверинца - она [цензура] видит только дурной вкус автора статьи, против чего нет никаких цензурных правил, а, напротив, цензурный устав требует, чтобы цензоры не вмешивались в дела личного вкуса".
Были приведены соответствующие параграфы цензорского устава.
На том дело и утихло.
Фаддей Венедиктович Булгарин (Ян Тадеуш Кшиштоф, 1789-1859) – писатель, журналист и издатель.
Пётр Михайлович Волконский (1776-1852) – светлейший князь, министр двора и уделов.
Зверинец Зама находился на углу Мойки и Кирпичного переулка.
Итальянская опера выступала в каменном Большом театре, который находился на месте современной Консерватории.
Всё равно, виноват!
В 1847 году Булгарин опубликовал стихотворение графини Ростопчиной “Неравный брак”, которое вызвало сильное недовольство Николая I. Он даже хотел запретить Булгарину издавать эту газету, но того защитил шеф жандармов князь Орлов, который объяснил императору, что Булгарин просто не понял иносказательного смысла стихов.
Николай Павлович был очень зол и отрубил:
"Если он [Булгарин] не виноват как поляк, то виноват как дурак!"
Однако дело этим и кончилось, но графиню Ростопчину было велено вызвать в Петербург. Цензоры успокоились.
Евдокия Петровна Ростопчина (Сушкова, 1812-1858).
Алексей Фёдорович Орлов (1787-1862).
Солдат жалко
В 1828 году Николай I слушал доклад генерал-фельдмаршала Петра Христиановича Витгенштейна (1769-1843) об осаде Шумлы и поинтересовался:
"Можно ли взять сию крепость, которая считается неприступною?"
Витгенштейн, не задумываясь, ответил:
"Да, Ваше Величество, только это может стоить нам пятидесяти тысяч храбрых солдат".
На это император пафосно воскликнул:
"Так я лучше буду стоять под ней, доколе она не сдастся сама, хотя бы мне это стоило пятидесяти лет жизни!"
Император Николай Павлович и его окружение. Вып. 18
(Продолжение следует)
