Знамение
Перед самой сдачей экзамена по русской истории в 1912 году Пастернак прогуливался по Пречистинскому бульвару и купил себе шоколадку, на обложке которой оказался изображён Шаляпин в роли Бориса Годунова. Пастернак счёл это указанием свыше, и всю ночь читал материалы, относящиеся к этому периоду.
На экзамене ему выпал билет “Смутное время”.
Не кричите по-совиному!
Летом 1914 года Вячеслав Иванов гостил в имении поэта Юргиса Балтрушайтиса, где собралась небольшая компания. Был там и Леонид Пастернак. Однажды Пастернак вместе с Юргисом Балтрушайтисом-младшим забрался под окно комнаты Иванова и они начали кричать по-совиному – они это долго репетировали.
Потом они зашли к Иванову, который их встретил торжественной, но одновременно и грустной речью:
"Вы слышали, как кричат совы? Так они всегда кричат перед войной".
Молодые люди едва сдержались, чтобы не расхохотаться; Иванов, кажется, что-то заподозрил, но не показал виду.
Вскоре последовало убийство в Сараево, и началась Великая война.
Не надо людям кричать по-совиному.
Вячеслав Иванович Иванов (1866-1949) – русский поэт символист.
Юргис Казимирович Балтрушайтис (1873-1944) – поэт-символист, переводчик и дипломат.
Юргис Балтрушайтис-младший (1903-1988) – дипломат и историк-медиевист.
Г.А. Рачинский
Константин Локс с иронией отзывался о Г.А. Рачинском, которого он встречал в салоне у Анисимовых:
"Его звали в Москве “седым Гришкой”. Шнырял и сплетничал по бессчётным арбатским особнячкам и гостиным и по всем местам, где заседали. Но торжественнее всего он восседал на председательском кресле в Религиозно-философском обществе, имея вид почти государственного человека. Впрочем, он всегда с особым удовольствием объявлял перерывы: нужно было со столькими поздороваться, стольким и столько рассказать и наврать-насплетничать, что он уже после получасового говорения начинал нетерпеливо дёргать ногами".
Константин Григорьевич Локс (1889-1956) – литературный критик и однокурсник Пастернака по Московскому университету.
Вера Оскаровна Анисимова (Станевич, 1890-1967) – писательница и переводчица, член антропософского общества.
Юлиан Павлович Анисимов (1889-1940) – поэт и переводчик, член “ритмического кружка” А. Белого.
Григорий Алексеевич Рачинский (1859-1939) – председатель Московского Религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьёва в 1905-1918 гг.
В другой раз Локс, противопоставляя Рачинского другим неприятным ему москвичам, вспоминал, что
"“Седой Гришка” был, по крайней мере, колоритен, московским старожилом. Во время войны 14-го года [он] выразился так:
"Во имя Отца и Сына и Святого Духа – по головам!"
Николай Вильмонт тоже вспоминал, что сразу после октябрьского переворота Рачинский говорил нескольким студентам:
"Свобода? Вот вам ещё покажут её, вашу свободу. Не дадут ни бзднуть, ни пёрнуть!"
Тогда Рачинскому это сошло, так как никто не настучал – время ещё не пришло.
Николай Николаевич Вильмонт (1901-1986) – литературовед и переводчик.
Е.Н. Трубецкой
Видного русского философа и одного из основателей Московского Религиозно-философского общества князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920) Локс почему-то недолюбливал и отзывался о нём так:
"Евгений Николаевич, что греха таить, был ограничен и неоригинален до изумления. На любые подозрительные философские тонкости у него был припасён аргумент Сквозника-Дмухановского:
"Но зато я в вере твёрд и в церковь хожу".
Этот отзыв был записан при Советской власти, когда об этом религиозном философе не следовало давать положительных отзывов, но стоит вспомнить, даже не читая многочисленных трудов Е.Н. Трубецкого, что он был верным другом и постоянным оппонентом Владимира Соловьёва.
Борис Садовскóй
О поэте Борисе Садовскóм, тоже бывавшем в салоне Анисимовых, злоязычный Локс говорил:
"Зато был Борис Садовскóй, поэт и новеллист, ценитель Фета и Языкова (он даже люэс подхватил ему в подражание). Ходил он в полувоенной шинели времён Николая Первого и в дворянской фуражке – даже зимой (впрочем, на ватной подкладке), а о своём “творчестве” выражался так:
"Отстоял всенощную, помолился, сел за секретер и сразу написал этот рассказец".
Борис Александрович Садовскóй (Садовский, 1881-1952) – русский поэт и литературный критик.
Сергей Бобров
О начинающем поэте Боброве Локс презрительно говорил:
"Бобров, лучше бы совсем не начинавший, комок нервов и моральных нечистот, вообразивший себя поэтом".
Боброва Локс ненавидел и по-другому говорить о нём он не мог, даже о его квартире он отзывался так:
"Бобров занимает клозет и две комнаты".
Так один из друзей Пастернака Локс отзывался о другом друге и товарище Пастернака на поэтическом поприще.
Сергей Павлович Бобров (1889-1971) – поэт, переводчик и литературный критик.
Первое чтение
Одно из первых публичных чтений своих стихотворений Борис Пастернак сделал на литературном вечере в салоне Анисимовых, куда в качестве мэтра был приглашён Борис Садовскóй.
Пастернак выступал после хозяев дама и прочитал несколько своих стихотворений. Все присутствующие молчали. Тогда Вера Оскаровна воскликнула:
"Замечательно! Прочтите ещё!"
Пастернак пытался отказаться:
"Но мне хотелось бы..."
Однако хозяйка салона настаивала, и Пастернак прочитал ещё.
Теперь хозяйка обратилась к Садовскóму:
"Что же вы молчите, Борис Александрович? Вам нравятся стихи?"
Садовскóй очень чётко и корректно отчеканил:
"Ничего не могу сказать. Всё это до меня не доходит".
Удивлённый Пастернак взглянул на Садовского, потом сконфузился и начал взволнованно говорить:
"Да, да! Я вас понимаю. Может быть, если б я услышал такие стихи несколько лет тому назад, я бы сам сказал что-то в этом роде, но..."
Тут Пастернак сбился, запутался в литературоведческих и философских терминах, защищая то, что он “хотел сделать, но, разумеется, не сумел”. Прервав свою несвязную речь, Пастернак убежал.
Хозяйка салона укоризненно обернулась к Садовскому:
"Ну, вот! Вы его и вспугнули!"
Садовский же с высоты своего положения заявил:
"Все эти новейшие кривляния глубоко чужды мне, Вера Оскаровна. Чего искать, уже всё найдено. В стране, где были Пушкин и Фет, раз и навсегда установлено, что такое поэзия".
Встречи с А.А. Ахматовой. Вып. 22
(Продолжение следует)
