Плоская макушка
Однажды Хармс в “Детгизе” познакомился с Сусанной Георгиевской, она тоже начинала писать для детей, и они пошли в ресторан гостиницы “Европейская”. Напомню, что “Детгиз” тогда находился в здании Филармонии.
Они вели в ресторане светскую беседу, и тут Хармс сказал:
"Савельев говорит, что вы самородок".
[Савельев — один из псевдонимов Липавского.]
Георгиевская наивно спросила:
"Что это значит?"
Хармс, без улыбки, стал добросовестно объяснять:
"Самородок — это нечто существующее от природы, где в ценности явления нет ничего привнесённого".
Через день Георгиевская поинтересовалась у Липавского, как она понравилась Хармсу.
Тот ответил:
"Вы ему не понравились. Он сказал, что у вас плоская макушка".
Сусанна Михайловна Георгиевская (1910—1974), писательница.
Поведение Хармса
Георгиевская потом часто встречалась с Хармсом и вспоминала:
"Я никогда не видела его ни раздражённым, ни опечаленным. Трудно представить себе, что Хармс при каких бы то ни было обстоятельствах повысил бы голос. Он был неизменно корректен и вежлив. Ничего из того, что он думал и чувствовал, по его поведению было угадать нельзя. Дамам он целовал руки, по старинке шаркал ногой, как писатель вел себя внешне крайне скромно".
Несколько наблюдений
Вот ещё несколько кратких заметок Георгиевской о Хармсе:
"Мне было известно со слов Савельева, что Хармс ненавидит детей и бравирует этим. Ребёнка Введенского, трёхлетнего мальчика, Хармс в разговоре с Савельевым иначе как гнидой не называл. Это отношение [Хармса] к детям Савельев считал совершенно естественным".
"Дома у Хармса главной мебелью был сундук, обклеенный эксцентричными вырезками из журналов, главным образом голыми женщинами".
"Дома Хармс и его жена Марина, очень воспитанная светская женщина, зимой и летом ходили голыми".
Марина Владимировна Марич (1912-2002) — вторая жена Хармса.
Шизофреник
Георгиевская вспоминала, что в 1938 году Хармса печатали уже с большой опаской, или вообще отказывались от его произведений. Для самого Хармса и его друзей стало очевидно, что над головой нашего героя сгущаются тучи. На всякий случай, Хармс встал на учёт как шизофреник, и при первой же опасности садился в сумасшедший дом.
Помощь следствию
Во время одного из арестов Хармса допрашивал довольно образованный (для чекиста) следователь, который слыл специалистом по Горькому.
На первом же допросе Хармс сказал следователю, что их беседе мешает половичок, лежавший за спиной у Даниила Ивановича. На недоумённый взгляд следователя Хармс пояснил, что силуэт следователя проецируется не на гладкую дверь, а на этот половичок, и это отвлекает следователя и мешает ему сосредоточиться.
Следователь рассмеялся:
"Это же ерунда!"
Тогда Хармс заявил:
"Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы, пока вы не создадите для себя нормальной обстановки для вашей работы".
Просто интересно!
Во время первого ареста Хармса следователь спросил, почему Даниил Иванович так часто бывает на Петроградской стороне у каких-то своих знакомых, и чем они там занимаются?
Хармс ответил, что они собираются сделать подкоп под Смольный.
Взволнованный следователь спросил:
"А зачем под Смольный вам надо делать подкоп? Зачем вам Смольный?"
На что Хармс хладнокровно ответил:
"А мы хотели узнать, остались ли ещё там институтки?"
Показаний на себя не надо!
В те времена практиковалось, что следователи давали арестантам бумагу и ручку, чтобы те сами написали признательные показания по существу дела.
Однако когда Хармс обратился к следователю с подобной просьбой, тот представил, что этот арестант понапишет, и категорически отказал ему в этой естественной просьбе.
Вы уже поняли, почему.
Как читал Хармс
Художник Василий Адрианович Власов (1905—1979) вспоминал, как Хармс читал или рассказывал свои произведения, и сравнивал его с другими рассказчиками:
"Я вот вспоминаю Михал Михалыча Зощенко. Он тоже любил рассказывать очень смешные вещи с печальной интонацией, но при всём его уме, таланте, — это всё-таки была игра.
А вот у Данил Иваныча вы не ощущали никак этого.
Скажем, Евгений Львович Шварц, он, прежде чем что-либо вам сказать, он вас уже подготавливал мимикой, что это будет остроумно.
Вот, скажем, Олейников — тот просто любил паясничать в быту.
Если начисто не знать, что и как писал Даниил Иванович, и снимать его для немого кинематографа, то осталось бы впечатление, что это скучный по своему содержанию человек. Может быть, даже чуть чопорный".
Михаил Михайлович Зощенко (1895-1958).
Евгений Львович Шварц (1896-1958).
Николай Макарович Олейников (1898-1937).
Воображаемая собака
Однажды Хармс придумал себе воображаемую собаку и назвал её “Выйди на минуточку в соседнюю комнату, я тебе что-то скажу”.
Да, так он называл свою воображаемую собаку. И всем рассказывал, что у него есть собака с таким именем.
Хармс о себе, и в воспоминаниях других. Часть I
(Продолжение следует)
