Случай на охоте
В конце декабря 1870 года, кажется 27-го числа, на царской охоте погиб егермейстер Владимир Яковлевич Скарятин (1812-1870), который был третьим сыном Якова Фёдоровича Скарятина (177?-1850), одного из главных убийц императора Павла I.
По первым слухам, тогда шла охота на медведя, Скарятин находился возле особы императора и случайно нанёс себе смертельную рану. Скарятин перед смертью только и успел сказать Александру II:
"Ваше Величество, я умираю", -
и государь был очень огорчён случившимся.
Александр II не мог так просто спустить дело на тормозах и назначил следственную комиссию, которая установила, что причиной гибели Скарятина послужил неудачный выстрел руководителя охоты графа Павла Карловича Ферзена (1800-1884).
Ровно через месяц после этой трагедии, 27 января 1871 года, в “Правительственном вестнике” было опубликовано донесение следственной комиссии, на которое император наложил следующую резолюцию:
"Усматривая из дел, что смерть егермейстера Скарятина произошла от случайного выстрела графа Ферзена и, признавая последнего виновником в позднем сознании, я, во внимание к его более чем пятидесятилетней службе, вменяю ему в наказание настоящее увольнение от службы. За сим считать дело оконченным".
Однако при дворе (да и не только там) долго ходили слухи, что Скарятина убил сам Александр II, и это была его месть за смерть деда, Павла I.
Высокомерный предводитель
Погибший Скарятин был очень грубым и вздорным человеком, о котором мало кто отзывался добрым словом.
Когда В.Я. Скарятин был предводителем орловского дворянства, к нему по какому-то вопросу обратился Иван Сергеевич Тургенев (1818-1883), но столкнулся с таким высокомерно-презрительным отношением к себе, что предпочёл больше с подобным предводителем не встречаться.
Скарятин-коллекционер
Другие сыновья Я.Ф. Скарятина оставили по себе лучшую память.
Александр Яковлевич Скарятин (1815-1884) был любителем искусств, дипломатом, и много лет прослужил консулом в Неаполе. В Италии Александр Яковлевич увлёкся коллекционированием старинных нотных рукописей, в основном эпохи Возрождения. Если ему не удавалось купить какой-нибудь подлинник, то он нанимал переписчика для снятия копии со старинной рукописи; разумеется, обладателю рукописи тоже приходилось платить.
Таким образом А.Я Скарятин собрал около 90 томов нотных записей. Эту коллекцию перевезла в Россию его дочь, Мария Александровна Дембская, и теперь собрание рукописей Скарятина хранится в библиотеке Московской Государственной консерватории.
Скарятин-губернатор
Николай Яковлевич Скарятин (1821-1894) с 1867 по 1880 годы был губернатором Казани.
О сгоревшем в 1874 году казанском театре и постройке Скарятиным здания нового театра я уже говорил в
699-м выпуске "Анекдотов".
К этому можно добавить, что новый театр был одним из лучших в российской провинции и обладал прекрасной акустикой. Занавес для нового театра изготовил академик живописи и декоратор императорских театров Михаил Ильич Бочаров (1831-1895).
К достижениям Н.Я. Скарятина можно отнести и то, что во время его правления в Казани появилась первая в провинции конка, которая начала функционировать 2 октября 1875 года.
Помощь от Евдокимова
Граф Николай Иванович Евдокимов (1804-1873) сделал головокружительную карьеру, дослужившись от писаря до полного генерала и получив графское достоинство за свои подвиги во время покорения Кавказа.
В начале 1865 года он нанёс визит петербургскому военному генерал-губернатору князю Александру Аркадьевичу Суворову (1804-1882).
Суворов довольно снисходительно принял Евдокимова и во время беседы несколько раз намекал на низкое происхождение визитёра.
Наконец Евдокимов не выдержал и довольно язвительно ответил:
"Ваша светлость, кажется, затрудняетесь в точных сведениях о моей родословной. Я помогу вам. Отец мой был крепостной крестьянин, мать — крепостная крестьянка, а я начал службу мою простым солдатом и писарем. Теперь я имею честь носить такие же аксельбанты [генерал-адъютантские], какие вижу на вашей груди. Само собой разумеется, что мне не могли доставить их ни мой отец, ни моя мать".
Говори по-русски!
Однажды петербургский военный генерал-губернатор А.А. Суворов был приглашён на обед к императору Александру II, на котором присутствовал и какой-то иностранный посланник. Во время обеда Суворов стал за что-то выговаривать генерал-адъютанту Константину Владимировичу Чевкину (1802-1875); он ругал его по-французски, и в своей манере не особенно выбирал выражения.
Императору это быстро надоело, и он приказал Суворову:
"Замолчи!"
После окончания обеда император отвёл Суворова в сторону и сказал ему:
"Ведь ты дурак! Уж если тебе пришла охота ругаться, так ты делал бы это на русском языке, чтобы иностранцы тебя не понимали".
А.В. Никитенко о губернаторстве А.А. Суворова
В дневниках Александра Васильевича Никитенко (1804-1877), известного российского профессора, цензора и литератора, сохранилось несколько любопытных записей о петербургских нравах во время губернаторства А.А. Суворова. Я позволю себе сделать две обширные цитаты из дневников Никитенко.
Первая запись сделана 6 января 1864 года:
"Никогда, кажется, в Петербурге не совершалось столько мерзостей, как ныне, в управление гуманного болвана генерал-губернатора Суворова. Воровство, денное и ночное, в огромных размерах каждый день и каждую ночь разбой, пьянство, небывалое даже в России, так что пьяные толпами скитаются по улицам, валяются и дохнут как скоты, где попало. Между опивающимися есть мальчики пятнадцати лет, а сегодня извозчик мне говорил, что он видел четырёхлетнего ребёнка. Всевозможные уличные беспорядки: скорая и сломя голову езда по улицам, вследствие которой беспрестанно случаются несчастия, стаи собак бродячих, как в Константинополе, и проч. Полиция до того распущена и обессилена, что её решительно никто не слушается, и не раз видели, что извозчик или мужик барахтается и дерётся с городовым, который хочет за какой-нибудь беспорядок повести его в часть. Воров, по приказанию генерал-губернатора, которые раза по три сидели за воровство в тюрьмах, выпускают тотчас, хотя бы у них нашли ворованные вещи. Недавно И.И. Домонтович сам слышал от городовых и других полицейских служителей, что не стоит ловить поджигателей и воров, потому что начальство выпускает их тотчас. По нескольку раз попадаются одни и те же лица в преступлениях. Полицмейстер Банаш, мне знакомый, говорит, что у него руки опускаются что-нибудь делать, потому что генерал-губернатор решительно и явно поддерживает воров и мошенников, разумеется, из гуманных видов. Вот как в этой полуварварской земле переделывают высокие европейские принципы на свой лад".
Иван Иванович Домонтович (1815-1895).
7 августа 1864 года Никитенко возвращается к этой теме:
"Воровства совершаются с неслыханною наглостью, и краденое, разумеется, никогда не отыскивается. Воры, несколько раз уже пойманные и выпущенные на волю, снова производят свой промысел с усиленною дерзостью, как и следует при такой неслыханной безнаказанности. Ежедневно почти “Полицейские ведомости” извещают о задавленных и искалеченных на улицах скорою ездою, которая запрещена законом, но, видно, разрешена гуманным болваном генерал-губернатором Суворовым. Порядочных женщин всенародно оскорбляют на улицах и гуляньях. На невских пароходах, развозящих публику по островам, свирепствуют такие беспорядки и произвол содержателей их, что об этом и говорить скучно и гадко. Недавно полиция, выведенная из терпения наглым нарушением правил со стороны распорядителей этих пароходов и беспрерывными жалобами со стороны публики, явилась, в лице частного пристава, в контору “Северного пароходного общества” с требованием прекратить беспорядки. Но контора буквально прогнала частного пристава, объявив ему во всеуслышанье, что она знать не хочет никаких полицейских порядков. Об этом сама полиция объявляет печатно в своей газете. Сделано ли какое взыскание за такое нарушение законов и общественного порядка — неизвестно, а известно только то, что беспорядки на пароходах после того усилились".
Гуманный внук
После подавления польского восстания 1863 года высшее общество Петербурга собирало подписи для поздравительного адреса в честь графа и генерала от инфантерии Михаила Николаевича Муравьёва (1796-1866), успешно выполнившего поручение императора. Однако А.А. Суворов отказался поставить свою подпись и публично назвал Муравьёва “людоедом”.
Ф.И. Тютчев моментально написал очень язвительное стихотворение, начинавшееся словами:
"Гуманный внук воинственного деда..."
Ведь его дед, Александр Васильевич Суворов, в 1794 году принимал активнейшее участие в подавлении того польского восстания и, как считал Тютчев, с удовольствием подписался бы под этим адресом.
Александр II: анекдоты об императоре и его окружении. Часть IX
(Продолжение следует)
